17 июля 2020 года появились сообщения о том, что в Артемовском городском округе Приморского края построят ТЭЦ на газовом топливе. Ранее планировалось, что теплоэлектроцентраль будет использовать угольную энергию.
Противостояние началось в конце 2019 года, когда региональное правительство Приморья представило проект строительства угольной ТЭЦ в селе Суражевка — поселок специализируется на сельском хозяйстве: здесь располагаются фермерские угодья, “Приморская овощная опытная станция” и дома сельчан. Проект возмутил местных жителей: строить угольную электростанцию с золоотвалом на особо ценных сельскохозяйственных землях и вблизи домов жителей казалось неразумным. По их мнению, такое соседство нанесло бы непоправимый вред экологической обстановке и здоровью людей, уничтожило бы фермерство и сельское хозяйство, кардинально изменив жизнь сельчан не в лучшую сторону.
Приморская региональная эколого-социальная общественная организация “Наследие” встала на защиту прав жителей, и выступила за сохранение фермерства и сельского хозяйства в Суражевке. “Наследие” предложило перепроектировать ТЭЦ на газ и перенести место строительства на золоотвал в пос. Артем ГРЭС.
Публичные слушания по планируемой ТЭЦ прошли 2 декабря 2019 года в здании администрации города Артема, в составе которого находится Суражевка. Пришли больше 100 человек, в зале не всем хватило места. По заверениям застройщика, угольная станция не может нанести никакого вреда ни состоянию земель, ни здоровью жителей. Даже золоотвал, расположенный в 500 метрах от жилых домов, безопасен. Однако граждан эти слова не убедили: разгорелась горячая дискуссия.
Граждане протестовали против строительства ТЭЦ в Суражевке, просили перенести строительство и рассмотреть вариант замены угольного топлива на газовое.
В Артеме действительно есть существенные проблемы с энергоснабжением. Разумеется, её следует решать — но не за счет здоровья и благополучия людей.
28 декабря 2019 года активисты организовали митинг против строительства ТЭЦ в Суражевке. Его организатор - член “Наследия”, депутат Артемовской думы Семен Сесёкин. Протестующие призывали пересмотреть место её расположения и перевод станции на газ, как более экологичный вид топлива. Резолюцию митинга отправили в администрацию края — однако на нее ответили отпиской.
Письма с предложениями направляли в департамент энергетики края, в Росавиацию, у земель которой планировалась возведение ТЭЦ, в Правительство РФ, в прокуратуру, к главе Артема, к губернатору. Переписка велась больше полугода, однако отвечали всегда по одной схеме: строительство законно, ТЭЦ безопасна.
В конце концов, появились сообщения, что по поручению Трунева планируемое место строительства станции рассмотреть на месте золоотвала действующей ТЭЦ в посёлке Артём-ГРЭС, а саму станцию перепроектировать на газ. Новости хорошие, но до сих пор общественность не видела никаких официальных документов, подтверждающих изменения в решениях властей.
Мы не знаем, слышит ли нас власть, мы не получаем адекватной реакции на наши действия, и это сильно разочаровывает.
В 2019 году в Екатеринбурге на месте сквера решили построить храм. Несогласные с этим решением люди вышли на улицу. Полиция задерживала протестующих по излюбленной статье 20.2 КоАП РФ (Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования), но протест лишь усилился.
Протестующих разгоняли титушки — не помогло и это. Диалог на муниципальном уровне провалился: стороны не слышали друг друга. В конце концов, президент решил провести опрос екатеринбуржцев: хотят они храм вместо сквера или нет. Оказалось, большинство опрошенных не готово расставаться со сквером. Но почему нельзя было прийти к взаимопониманию и разрешить конфликт без скандалов и жертв?
Шиес. Больше года люди дежурили палаточным лагерем у предполагаемого места строительства мусорного полигона. Протестующие, не добившись диалога с региональной властью, стали призывать к ее отставке. Те же задержания по тем же статьям полицией, ОМОН и снова титушки. Людям удалось отстоять свои права на свою землю, а кризис вокруг Шиеса снес волной двух губернаторов.
Куштау. Снова лагерь, снова задержания, ОМОН и титушки. Снова отсутствие связи с властями, призывы отставки. Протестующие против горной разработки башкирского памятника природы, кажется, победили. Но почему нужно прибегать к таким экстремальным мерам и почему диалог между обществом и властью никак не может состояться, чтобы избежать насильственных сценариев?
Люди могут выражать свое мнение относительно общественно-политических вопросов и осуществлять обратную связь с органами власти тремя способами: на публичных слушаниях, в массовых мероприятиях и на выборах. Мнение горожан на общественных слушаниях учитывается редко, носит рекомендательный характер. В случае с храмом мэрия сообщала, что 93% принявших в них участие выступили за храм, но почему тогда в обществе такая реакция? И почему “президентский опрос” показал совсем другие цифры? Очевидно, дело в сбое в коммуникации с властями.
По той же причине были проигнорированы предложениях о строительстве ТЭЦ в Суражевке, по той же причине общественные слушания не помогли решить проблему в Шиесе и Куштау. Причина, на мой взгляд, не в рекомендательной природе общественных слушаний, а в том, что протестующие говорят на незнакомом чиновникам языке. Язык чиновников, в свою очередь, так же называет что-то, чего в мире граждан не существует. Поэтому вместо диалога, обреченного на провал, одни строят палаточные лагери, другие присылают ОМОН. Так, надеются стороны, будет понятнее.
Предлагаю задаться схожим вопросом: почему же был предложен сомнительного правового характера “опрос”, вместо референдума при обсуждении вопроса строительства храма? Ведь в законодательстве ничего ни про какие опросы нет, а про референдум, как способ выражения воли граждан, написано подробно.
На мой взгляд, все по той же причине: референдум, в отличие от опроса, носит императивный характер. Его результат сродни закону, происходящего от граждан, а не от представителей власти, чего в мире властей быть не может.
Предлагаю задаться еще одним вопросом: почему для решения вопроса местного значения нужно вмешательство главы государства?
Кроме общественных слушаний, возможная форма манифестации своего гражданской позиции — массовые мероприятия. Конституция гарантирует нам право собираться мирно без оружия, однако чтобы его реализовать, требуется уведомить органы власти о своих планах заранее. Но как же быть, если храм, мусорный полигон и разработку горы производят уже сегодня, а собираться по этому поводу можно только через 10 дней?
Кроме того, несмотря на утвержденный в законе уведомительный характер массовых мероприятий, в проведении тех же митингов могут легко отказать, например, по той причине, что рядом находится церковь или на том же месте в то же время вдруг проходит демонстрация огородников и садоводов. Не зря в обиходе мы используем слово “согласованная” акция, хотя по закону никаких согласований не требуется.
Митинги и шествия в глазах властей никакой не акт коммуникации, они воспринимаются как вражеская речь. Поэтому власть предпочитает оштрафовать участника акции, а не слышать его.
И все же важнейший канал связи, где и должен вырабатываться язык — это выборы. Стоит ли удивляться, что в Екатеринбурге муниципалитет так и не смог поговорить с протестующими? А в Находке про НЗМУ? В Артеме по проблеме ТЭЦ? И в Шиесе, и вокруг Куштау нет человека, который бы осознавал свою связь с горожанами. Ведь мэры во всех этих случаях старались держаться от конфликтов подальше, а далекие губернаторы или молчали, или лучше бы молчали.
Общего языка у народа и власти нет. Для этого языка нет питательной среды — прямых выборов мэров. К сожалению, выборы через представительные органы власти не обеспечивают связи с народом. Мэр скорее должен за свое место депутатам, чем горожанам.
НАЛЕТОВА И.И., руководитель ПРЭСОО «Наследие».
Рисунок Businessman.ru