Более 30 лет уже прошло, как сельди иваси на прилавках народ не видит. Но до сих пор помнит как что-то незаменимое и незабываемое, как брови и звёзды генсека Л. Брежнева в эпоху застоя.
Владивостокцы еще помнят осеннюю рыбалку на жировую сельдь в Уссурийском заливе, когда на японские крючки без наживки за пару-тройку часов ловили по 70 и более килограммов, а вот сельдь иваси «ловили» уже готовую, как пресервы в банках, но непременно аппетитную.
А куда же делась сельдь иваси? Уже лет 10 я обстоятельно рассказывал эту загадочную, точнее сказать, трагическую историю. Исчезло же не ведро, а целая популяция рыбного вида. По моим приблизительном подсчетам, пропало от 8,6 до 19,6 тысячи тонн сельди иваси, и никто не знает об этой природной катастрофе мирового значения, а возможно, и скрывают.
Господин случай позволил мне своими глазами увидеть весь масштаб этой рыбной трагедии. Местом трагедии оказалась бухта Шамора, а точнее – ее нескончаемый мелководный песчаный плёс с широким прямым выходом в море.
В те годы я часто бывал на Камчатке в командировках. Сказать, что я не любил летать на Камчатку, значит, грубо наврать. Ну какой человек не захочет искупаться в горячих источниках Паратунки, попить вдоволь нефильтрованного пива с тешкой из чавычи или нерки, да не простого «Жигулевского», а выдержанного «Адмиралтейского».
Владивосток. Конец сентября 1985 года, бабье лето было в разгаре. Мне снова предстояла очередная командировка. Зашел в приемную директора выписать командировочное удостоверение. За столом секретаря сидела незнакомая мне жгучая брюнетка лет 23-х приятной внешности, с вьющимися шикарными волосами. Подавая мне командировочное удостоверение, сказала, что она меня знает. Видела меня в Академии лесного хозяйства Ленинграда вместе с женой, которая ходила по улице в импортном плаще серебряного цвета. Да, было такое, все встречные девушки норовили проверить на мягкость ткань плаща.
В этом старейшем вузе России мне пришлось услышать от доцента по экономике из Канады о бакалавриате и бакалаврах наук, о магистратуриате и магистрах. На кафедре прикладной математики впервые сел за персональный компьютер (ПК) и узнал, где готовят программистов ПК.
В то время командированные в закрытые города и территории должны были в паспортном столе получить «добро» на посещение. Мне предстояло срочно отправиться на Камчатку с почетной миссией – поднести огненный факел и разжечь мазутную форсунку парового котла на мебельной фабрике. Но для этого получить «добро» у начальника паспортного стола, с которым я был хорошо знаком.
Я позвонил ему и предложил подвезти его до калитки дома своего. Только собрался выйти из приемной, как секретарь попросила меня показать ей бухту Шамора, в которой хочет искупаться.
Конечно, возник вопрос купальника, но тут я вспомнил, что на перекрестке, где выйдет начальник паспортного стола, есть спортивный магазин курортторга, там и можно будет купить купальник. Мы вышли из здания, сели в мою машину и поехали в паспортный стол. Начальник стола уже ждал нас на перекрестке. Поехали, познакомились, и тут выяснилось, что он в составе дивизии НКВД защищал Ленинград, а она жительница Ленинграда.
Остановились напротив спортивного магазина, чтобы купить купальник. Он пошел вместе с нами и сразу провел нас в кабинет директора. Попросил подыскать для дамы из Ленинграда хороший импортный купальник, лучше два.
Купальников нашлось три вида: закрытый, полузакрытый и открытый. Взяли все три. Поблагодарили директрису, и она пригласила нас заходить к ней в любые дни. Приглашение было принято с благодарностью.
На улице расстались. Ветеран пошел домой, а мы помчались на Шамору. Подъезжая к бухте, еще напротив дикого футбольного поля, я увидел совершенно непонятную картину, такого я не видел здесь ранее никогда. Весь берег, насколько можно было видеть, был покрыт белым покрывалом, или сплошной белой пеной.
К берегу подъехать не удалось. Нашим взорам предстала страшная картина: следы страшного шторма, цунами или тайфуна? Страх охватил нас. Машина уперлась в вал полуметровой высоты из живой и мертвой рыбы сельди иваси. Толщина слоя, состоящего из чистой рыбы без песка, равнялась примерно от 60-ти до 80-ти сантиметров, ширина рыбного вала от 8-ти до 12-ти метров, и протяженностью – по всему побережью, примерно 1500-1700 метров. Перемножив сначала малые величины, а затем большие, на удельный вес рыбы, получается, что сельди на берегу было от 8,6 до 19,6 тысяч тонн.
Такой жуткой трагедии мне не приходилось видеть ни до, ни после, но это факт, и почему об этом не знает общественность города, а на Шаморе есть в/ч за забором и пограничная вышка, где должны быть дежурные и вахтенные журналы, в которых и должны были сделать запись.
Попутчица, задрав платье, словно цапля вышагивала по воде, боясь наступить на плавающих на поверхности морских волн еще живых и мертвых рыбин. Я взял в багажнике эмалированное ведро и пятилитровый термос, наполнил их еще живой сельдью иваси.
После моего возвращения из командировки в ресторане «Гараж» была проведена не просто дегустация, а как оказалось через 30 с лишним лет, прощание с сельдью иваси навсегда. Но тогда мы об этом не только не догадывались, даже и подумать не могли, не могли и всё тут. Конечно, на столе появились баночки с запасами из погребов: лечо, грибы, томаты и разносолы.
Приехав в гараж, я засолил селедку иваси сухим посолом и утром улетел в командировку на Камчатку. Вернувшись через неделю, я первым делом проверил, что там с моей рыбкой. Внешне всё выглядело очень даже пристойно.
Взял двумя руками за хвост, крутанул, и тушка испытуемого экземпляра разделилась вдоль надвое. Надкусив спинную часть, сделал вывод: не просто хороша, а очень даже хороша. Взял штуки три и зашел в гараж к соседу. Сказал, что привез с Камчатки и предложил попробовать.
Он дал оценку – отлично, и хорошо бы это выкушать с пивком. Предложение было рассмотрено срочно только положительно. Взяли две новых 10-литровых канистры и поехали на старый пивзавод на ул. Гоголя, где директором был мой однокашник по ДВПИ. Пиво было налито из крана прямо из бака и нефильтрованное. Конечно, угостили его селедочкой. Рыбка и посол ему понравились, и 5-литровый термос перекочевал в багажник его служебной машины. Шофер без труда определил качество: к пиву само то. Гурман. Знал бы он, что ест ее в последний раз.
Председателем гаражного кооператива, а заодно и ресторана «Гараж», был заместитель и секретарь парткома института химии ДВНЦ, премиальные они получали натурой в жидком прозрачном виде и в трехлитровых банках с надписью «Ректификат 98,999%».
Машину соседа, тренера по самбо в школе милиции, выкатили на улицу. В боксе установили стол, сидели на колесах. 20 литров нефильтрованного свежайшего пива, 3 литра чистейшего спирта-ректификата и эмалированное ведро, полное семужного посола сельди иваси.
Тогда казалась, это была дегустация, а оказалось, что это было прощание с сельдью иваси.
Юрий ТРИФОНОВ, фото из семейного архива (слева) и легендарная сельдь иваси (nashzeleniymir.ru).
P.S.
Безрыбным Владивосток не называли. В натуральном виде и продукцию из рыбы можно было покупать и в гастрономах, и в киосках, и в специальных рыбных магазинах, и на рынке: анчоус, килька в томатном соусе, котлеты из мелкого частика в томатном соусе, голец, горбуша натуральная, под белым и красным соусом, кета свежая и семужного посола, копченая целиком или раздельно, тёша, балык, икра, головы, молоки; сима, чавыча, нерка, форель, кумжа и это только лососевые навскидку, а белорыбица: сардины, сельдь жировая охотоморская, сельдь тихоокеанская, камбала, треска, окунь, омуль, сиг, сазан, карп, кефаль, кижуч, желтощек, сайра, палтус, хариус. А красноперку и пеленгас и за рыбу-то промысловую не считали, ее можно было купить на рынке в любое время года, сельдь семужного посола в больших банках была дефицитной продукцией и валютным товаром, даже без тени смущения ее в европейской части России называли лицом города и всего Приморья.
Как рыбак-любитель, отдельной строкой выделяю: корюшка-зубатка, корюшка-малоротка, а о камбале, кальмаре, крабе, чебаке, наваге, еще той – 30 см, как можно забыть?
А рыбка из озера Ханка: верхогляд, толстолоб, щука, сазан, карась, касатка, а речной таймень?! Всю перечисленную мной рыбу в 1985 году еще можно было не только видеть, ловить, купить и кушать, но и видеть в магазинах обилие готовой продукции из нее.
А сегодня понуждают нас покупать в супермаркетах покрытый льдом минтай из Китая и залежалую сайру из Малайзии.
И всё-таки, почему тема выброса сельди иваси на берег бухты тогда и сейчас остается тайной? Ответ простой. 10 августа 1985 года в бухте Чажма произошла радиационная авария на АПЛ ТОФ. Взрыв прогремел, когда рабочие вынимали активную рабочую зону атомного реактора. 10 человек погибли на месте. Позднее их останки захоронили на берегу соседней бухты.
Нам и Владивостоку повезло, морской ветер и горы, окружавшие место аварии, задержали радиоактивное облако. Вскоре пошел дождь, и радиоактивные элементы осели на склонах гор. И всё же люди и окружающая местность получили дозу радиации.
Согласно официальным данным, от облучения пострадали 300 человек. Информации о погибших не было. После взрыва подлодка долго горела. Огонь удалось ликвидировать, только затопив реактор. Позже ее отбуксировали на мель, а сам атомный реактор залили бетоном, как оказалось, на целых четверть века. Сегодня АПЛ на заводе в Большом Камне утилизирована, атомный реактор хранится в надежном месте.
А тогда трусливая краевая власть под руководством Первого секретаря крайкома Героя труда В. Ломакина постаралась скрыть правду от народа, чтобы не было паники у населения не только Владивостока, но и всего Приморья, и чтобы пляжа Шаморы не боялись.
Лично я считаю, что иваси выбросились не от радиации, т.к. их тогда дегустировало не менее 30-ти человек, и от облучения не умер ни один. А вот от употребления ректификата – двое. Секретарь-краснодипломница, отработав 3 года, бросила выделенную ей квартиру и удрала в Ленинград.
Куда делась рыба, выброшенная на берег? Предположить совсем не сложно. Коммунисты с удивительной легкостью и поспешностью всегда создавали для себя непреодолимые трудности и затем с героическими усилиями их преодолевали. Вот и тогда, чтобы население не узнало о данной природной катастрофе, установили три поста ГАИ, согнали бульдозеров и грейдеров десятка два-три и ими столкнули обратно в бухту выброшенную морем рыбу. Тризну закончили налетевшие чайки, воронье, орланы, бакланы и другие птицы и звери.
За мысом, слева от Шаморы, есть похожая бухта, на берегу которой расположен пионерлагерь «Океан» с круглогодичным пребыванием ребятишек. Смело могу предположить, что и на песчаный берег лагеря также была выброшена сельдь иваси. Интересно, какими словами руководство лагеря объяснило пионерам выброс рыбы на берег?