В ближайшие 5-7 лет общественную жизнь и экономику России ждет деградация. Об этом говорила Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики в клубе «Открытая Россия» в Лондоне.
Все падает, оборонка растет
Наталья Зубаревич: «В ближайшие 5-7 лет в России будет социальная деградация», – так назывался ролик в интернете.
Начала свой обзор Зубаревич с отличий между кризисами, которые разрывали экономику страны в последнее время.
Как она говорит, кризис 1992-1995 годов — трасформационный, падала обрабатывающая промышленность в слаборазвитых республиках. А нефте-газ чувствовал себя нормально в регионах.
Кризисы 1998 и 2008 года — глобальные. В 1998 году в Москве полопались банки, а периферия этот кризис почти не ощутила. В 2008 году полетело неконкурентоспособное российское машиностроение. Металлургические регионы показывали 35-40% спада. Впрочем, дотационные регионы и Дальний восток, по мнению Зубаревич, этот кризис вообще не заметили.
Последний кризис начался с 2013 года. Зубаревич: «С 2013 года перестала расти промышленность, начали падать инвестиции, начали резко расти долги бюджетов регионов. Мы этот кризис создали своей особенностью институционального дизайна. И только потом, во второй половине 2014 года, полетели цены на нефть, в 2015 году в четверть попадали цены на цветные металлы, железную руду, целлюлозу. Наши экспортные отрасли все чувствуют себя неидеально».
Впрочем, расслабьтесь, повторения 90-х не будет. По мнению Зубаревич начнется деградация:
«Впервые полетели современные машиностроительные регионы — это новый, пришедший к нам вместе с западными компаниями автопром. Он споткнулся о потолок платежеспособного спроса.
Второе — это наше полудепрессивное машиностроение. Про импортозамещение петь можно долго. Если по-честному, не только запрет на ввоз евросоюзовской продукции, а, прежде всего, соотношение курса рубля и доллара... Да, импортозамещение у нас происходит — народ беднеет. Аграрий чувствует себя неплохо.
Нефте-газодобывающая сфера. Это наше неубиваемое. Показывает либо ноль, либо плюса, как у новых месторождений — Сахалин, ненцы, Якутия. Там рост. Феерически, впервые за 25 лет, растут регионы военно-промышленного комплекса».
У этого кризиса, по мнению эксперта, будет три тяжелых момента – бюджетные проблемы, проблемы инвестиций. «Страна, которая три года подряд снижает инвестиции, а Россия такова — это страна, которая сжимает свое будущее», – говорит Зубаревич.
И третий момент — очень сильный кризис потребления. Эксперт: «Люди стали потреблять существенно меньше даже по сравнению с тем, как упали их доходы. Надо понимать, что это, в меньшей степени, промышленный кризис. И это точно пока не кризис безработицы.
В 2015 году встал федеральный бюджет. Первый раз в федеральном бюджете двухтриллионный дефицит. Пошлины упали на 40%. Остался налог на добычу полезных ископаемых, но, до последнего времени, дефицита бюджета в 2014 году не было. Работал механизм — падает цена на нефть, федеральный бюджет теряет, но, одновременно, и рубль падает. И федеральный бюджет, за счет этого, рублей собирает больше.
Так балансировали почти до конца 2014 года. В 15-м эта малина закончилась, потому что рубль не сильно падал. Но рубль упал в январе 2016, значит, опять побалансируем».
Регионы в долгах
Что с федеральным бюджетом? Расходы выросли на 16%. Сокращаются деньги на культуру, здравоохранение, образование (высшее, за школы отвечают регионы). Уже начали сокращать полицию. Зубаревич: «Пока в фантастических плюсах, плюс 35% по прошлому году, – расходы на оборонку. Мой прогноз – и они будут ужиматься. Что точно не сожмут — расходы на физкультуру и спорт. Чемпионат – это неизымаемое обязательство. К 2018 году стадионы должны быть построены».
Траты на сегодня – 21% – оборонка, 12% – нацбезопасность и соцполитика (трансферты федеральным льготникам и трансферт пенсионному фонду).
По мнению Зубаревич, ощущение, что все собрали в центр, неправильное: «Если мы берем только налоговые доходы без пошлин, то соотношение почти 50 на 50». Доля трансфертов из федерального бюджета регионам будет сокращаться. В то время, как обязательства раздули.
«Основным раздутием был указ президента о повышении заработной платы, причем на плечи регионов легло 70% расходов. Регионы выкручивались, как могли. Результат — три года дефицита бюджетов. Есть регионы, где дефицит бюджета под 20% и больше. Регионы третий год в кризисе и третий год у них разбалансированы бюджеты», – говорит экономист.
Она продемонстрировала схему кредитов регионов. Расслабиться могут те, у кого бюджетные кредиты, например, на Чукотке. Такие кредиты выдаются по ставке 0,5% годовых, при инфляции в этом году – 14%. И его пролонгировать можно на 10-20 лет.
Мы, кстати, вообще красавчики, у нас меньше всего долгов. У Приморского края, согласно схеме экономиста, долг около 15% к собственным доходам, тогда как в Мордовии он почти 130%, в Магаданской и Амурской области долг только банкам (это который под жуткий процент и на 20 лет пролонгировать нельзя) – около 60%
Риски у тех регионов, где высокий дефицит и высокий уровень долга к собственным доходам. Один из способов избавиться от долгов — большая инфляция.
Естественно, в кризисной ситуации регионы режут расходы: на культуру – минус 40%, на образование — минус 41%. «Резать внаглую расходы на соцзащиту перед выборами совсем нехорошо. А на образование можно, на здравоохранение — есть способы», – говорит Зубаревич.
Если сравнить 2014 и 2015 годы, сельское хозяйство — плюс 3% и численность безработных — плюс 7%, остальное — в минусе. «В России посыпался экспорт, но не в объемах — нефти мы экспортировали больше (экспорт минус 22%), минус 38% – импорт. Мы — страна, которая сжимает потребление во всем.
Инвестиции — минус 8%. Розница — минус 10%, зарплата – минус 10%. И никаких проблем с безработицей. Российская безработица — 5,8%, нормальный уровень — 5%. В Испании сейчас — за 20%, – говорит экономист, – с инвестициями все понятно. Страна теряет инвесторов и инвестиции, причем, не иностранные».
Теперь о регионах, в которые уходят деньги. Дальний Восток — 7%, Северный Кавказ — 3%, 0,3% – Крымский федеральный округ. «Куда идут деньги в региональном размере? На воспроизводство нефте-газа (Тюмень). В Татарстан, Московскую область, Краснодарский край. Даже Петербург подвинули. Никакого поворота на восток в РФ не получается», – комментирует экономист.
Со строительством все плохо. По сравнению с 2014 годом, в Крыме растет строительство (12%), в Москве оно пока держится (около ноля), Питер посыпался со строительством очень сильно (минус 8%), ДВФО — минус 5%.
Согласно графику экономиста, потребление, по сравнению с 2014 годом сдалось в некоторых регионах до 20%.
«Два последних месяца 2014 года шло судорожно потребление — скупали все. У кого мало денег — гречку, у кого много денег — новый гаджет, у кого еще больше — последнюю машину с витрины. Экономически ответственное поведение для многих россиян – вещь недостижимая. Всю страну накрыло сильнейшим падением доходов. Люди вдвое сжали потребление по сравнению с падением доходов. Раздражение растет. Ответ на этот вопрос всегда простой: «А вы чего хотели? Кругом враги и нефть упала», – говорит Зубаревич.
Только одна треть страны — не бюджетники
Что дальше? По мнению эксперта, промышленности будет несладко – сильно зависит от ввоза комплектующих, а они все подорожали. Даже в пищевых продуктах импорт может достигать 40%. «Даже в агросекторе мы ввозим семяной материал, ускорители роста, генетическое яйцо. Наши птицефабрики работают на импортном генетическом яйце. Автопром — 70% стоимости — импортные детали. Вы не можете поднимать цены, потому что потолок платежеспособного спроса», – говорит эксперт.
По поводу безработицы. В России идет не высвобождение работников, а снижение их заработной платы. Бизнесу все равно — увольнять человека или резко сокращать его заработок. Возможности наращивать неполную занятость еще есть. Кроме того, на рынок труда выходит малочисленное поколение 90-х годов рождения. И так будет до конца этого десятилетия.
Теперь, где у нас заняты люди (цифры 2012 года). В бюджетном секторе 19 млн человек, на крупных и средних предприятиях — 17 млн человек, на малых предприятиях — 11 млн человек, ИП — 5-6 млн человек, неформальная занятость 1-18 млн человек (но сегодняшняя цифра — под 20 млн человек), безработица — около 4,1 млн человек (если посчитать, на предприятиях и в бизнесе работают всего 54 млн человек из 146 млн человек).
По мнению Зубаревич, люди будут уходить в неформальную занятость. Эта прослойка снижает давление. «Этот кризис будет другим. Он не на год, не на два. Мы не понимаем насколько, но он длинный. И по скорости он гораздо медленнее предыдущих. Но он и по географии другой. Будут проблемы у обрабатывающей промышленности Дальнего Востока. Ее там не много, а то, что есть — на бюджетные деньги.
«Солерс» с «Тойотой» собирают автомобили. Местные их не покупают, федеральный бюджет платит субсидию на перевозку автомобилей за Байкал».
Страна замкнется в норках
Она считает, что политических протестов не будет. «В реальном секторе увольняют понемногу, поэтому не возникает массового протеста. Побузят где-то, но вряд ли массово. Этот кризис по-крупному затронет все крупнейшие агломерации. Сектор рыночных услуг — минус 13%, а торговля — это каждый четвертый занятый в Москве. Строительство летит капитально. За счет чего они дальше будут падать? Снижение спроса. Сжатие сектора рыночных и бюджетных услуг.
Идет рубка. Где больше всего школ, больниц, поликлиник? В крупных городах. Экономически активное население будет искать что-то другое. Но это существенный уровень снижения зарплатных ожиданий. Будете искать за счет потери зарплат и статуса. Например, Московский университет полностью не уволят. И люди это понимают.
Были сокращения у врачей – вышло 300 человек, никто их не поддержал, потому что бюджетка — зависимая сфера. Ты вышел — завтра тебя уберут. Городская среда адаптируется. Адаптация идет на индивидуальном уровне — уровне домашних хозяйств. Мы проходим этот кризис по стандартной российской схеме.
Мое ощущение, что городское население готово к изменениям в политике, когда довольно. Когда все падает, появляется инстинкт — выживать в малых группах. Меня пугает это замыкание в норках».
Как объяснила экономист, 90-е годы пережили, потому что люди крутились, как могли — подрабатывали, где угодно. Сейчас отстроена куда менее гибкая система: «Наша страна сможет пройти кризис мягче, если власть ослабит запреты. Но запретительная инерция в таком раже, что ослабить ее – это потеря лица. А потери лица наша власть не допускает, и это будет самая большая глупость, потому что откатывать назад пришло время. Посмотрим. Все может быть. В России никогда не говори никогда».
Анастасия Попова
На снимке Наталья Зубаревич.
Фото polit.ru