Совсем недавно президент России Владимир Путин на Петербургском экономическом форуме — «специально для инвесторов» — согласился на амнистию по экономическим преступлениям, не затрагивающую самых знаковых жертв «экономических» репрессий (и вообще, как стало ясно уже несколько дней спустя, касающуюся крайне малого количества осужденных). Но силовики уже пошли в контратаку. На встрече с Путиным генеральный прокурор Юрий Чайка заявил, что считает нужным вновь ужесточить судебную практику в отношении бизнесменов, которым с недавних пор вместо посадки за некоторые преступления назначают штрафы. «Тут у нас идет большая пробуксовка. Практически мера наказания в виде штрафа на сегодня исполняется в пределах 1%», — заявил Чайка.
«Суды считают, что если бизнесмен, человек, который осужден к этой мере наказания, исполняет малыми дозами, грубо говоря, 1,5—3—4 тысячи, они считают, что исполняется решение суда. На наш взгляд, это никуда не годится», — заявил генпрокурор. А на прямой вопрос Путина, считает ли Чайка, что судебную практику стоит ужесточить, тот ответил утвердительно. И даже обещал подготовить президенту соответствующие предложения вместе с Верховным судом.
Путин, в отличие от Медведева, не был сторонником либерализации наказаний за экономические преступления. Поэтому ему ничто не мешает поддержать соответствующие инициативы правоохранительных ведомств. Да и сама по себе либерализация Уголовного кодекса в бытность президентом нынешнего премьера была весьма условной.
Да, некоторые статьи экономических преступлений действительно были декриминализированы, но на практике государство продолжало активно сажать всех предпринимателей, кого считало нужным. Даже если медведевские поправки в УК — вопреки общей тенденции новейшего времени ликвидировать все следы пребывания бывшего президента у власти — не отменят, практически нет сомнений, что ожидать улучшения бизнес-климата в стране в части отказа от использования правоохранительных органов для наезда на бизнесменов и передела бизнеса не приходится.
Сама логика государства не предусматривает либерализации ни в одной из сфер жизни, особенно на таком чувствительном для интересов власти участке, как экономика. Не говоря уже о том, что жесткие уголовные наказания за экономические преступления хорошо вписываются в политику заигрывания с самыми забитыми слоями населения. Обывателям очень нравится максимально суровое наказание любых «зажравшихся богатеев».
А додуматься до того, что наказывают избирательно и что многие из тех, кто наказывает, тоже вполне заслужили скамьи подсудимых примерно за те же провинности, так называемые «простые люди» не хотят или не могут. В результате у государства есть очевидный политический карт-бланш на ужесточение экономического законодательства. А ведущиеся уже второе десятилетие разговоры о поддержке частной инициативы, облегчении участи малого и среднего бизнеса не имеют ничего общего с реальным отношением власти к предпринимателям.
В любом случае сегодня нет объективных политических оснований для реальной либерализации уголовной практики в отношении предпринимателей. Тот же президент поначалу отклонил даже нынешний, крайне мягкий и ограниченный вариант экономической амнистии. А его согласие на амнистию непосредственно в ходе Петербургского экономического форума выглядело скорее как пиар-жест в отношении иностранных инвесторов. Свои инвесторы прекрасно понимают вектор развития страны — не случайно капитал утекает из России темпами, характерными для государств с нестабильными политическими режимами и крайне туманным экономическим будущим.