Многие репрессивные меры российских властей в отношении оппозиции нередко оправдываются ссылками на «западный опыт». А в последние месяцы Кремль и официальные СМИ активно продвигают аналогию между принятым в прошлом году в России Законом об НКО и американским законом «О регистрации иностранных агентов» (Foreign Agent Registration Act, сокращенно FARA).
Эта аналогия — откровенный подлог. Помимо названия американский и российский законы не имеют практически ничего общего.
Действие закона FARA (изначально принятого в 1938 году для борьбы с нацистской и коммунистической пропагандой и существенно измененного в 1966 и 1995 годах) распространяется на организации, занимающиеся политическим лоббированием в США «в интересах иностранного принципала» (заказчика) и осуществляющие свою деятельность «по приказу, по просьбе, под руководством или под контролем иностранного принципала».
В реестре FARA числятся такие организации, как, к примеру, Туристическое бюро Нидерландов, «Туризм Швейцарии» и прочие структуры, функции которых сводятся к представлению интересов соответствующих стран в США.
На правозащитные организации действие FARA не распространяется.
Сам факт зарубежного происхождения или финансирования не является основанием для включения в реестр. В США никому не придет в голову объявлять «Репортеров без границ» французским агентом, а «Международную амнистию» — британским.
Кроме того, из-под действия FARA выведены структуры, чья деятельность носит «религиозный, академический, научный или художественный характер» либо «служит преимущественно не иностранным интересам».
В российском же законе понятие «иностранного принципала» — под чьим контролем и в чьих интересах могут действовать организации-«агенты» — не прописано вовсе; в нем лишь содержится расплывчатая формулировка о деятельности «в том числе в интересах иностранных источников».
В недавнем решении по делу ассоциации «Голос» мировая судья Пресненского суда Москвы Елена Семенченок подтвердила, что для признания НКО «выполняющей функции иностранного агента» не требуется доказывать ни то, что полученные из иностранных источников средства были потрачены на «политическую деятельность», ни то, что организация действовала в интересах иностранного заказчика. Достаточным является сам факт зарубежного финансирования.
По иронии, лучше всего разницу между двумя законами иллюстрируют американские НКО, финансируемые из российских источников — Институт демократии и сотрудничества (руководитель Андраник Мигранян, офис в Нью-Йорке) и Центр глобальных интересов (руководитель Николай Злобин, офис в Вашингтоне). Ни та ни другая организация не зарегистрированы в Минюсте США в качестве «иностранных агентов».
Злобин даже обращался с запросом, следует ли ему регистрироваться по закону FARA, — и получил отрицательный ответ, поскольку, как пояснили в ведомстве, его центр не ставит целью представлять в США интересы российских структур.
Разумеется, те, кто пытается убедить российское общество в «аналогичности» двух законов, хорошо понимают разницу между политическим лоббированием в интересах другого государства и правозащитной деятельностью. Они намеренно подменяют понятия.
Если уж и сравнивать нынешнюю вакханалию вокруг «иностранных агентов» в России с чем-либо, так это со шпиономанией в сталинском СССР. Но такой аналогии нынешняя российская власть пока еще стесняется.