Уже больше года убитая горем мать не может похоронить останки трагически погибшего сына…
Жизнь закручивает такие сюжеты, что авторам самых страшных триллеров даже не снились.
Эта трагедия случилась в деревянном бараке в лесном массиве в 15 километрах от села Рощино Красноармейского района. Двое молодых мужчин отправились на заготовку ореха. После застолья повздорили, и один из них, считая себя обиженным, выстрелил ничего не подозревавшему товарищу в голову. Собрав пожитки, поджег барак…
Банальная для наших дней история, когда жизнь человеческая потеряла цену… Преступника задержали быстро, ружье изъяли, записали явку с повинной.
25 февраля 2016 года Красноармейский районный суд признал Станислава Н. виновным в убийстве и назначил ему наказание в виде 7 лет лишения свободы в колонии строгого режима.
И вот тут начинается самое странное и непонятное.
Мама погибшего Виктора Ушакова, Тамара Завдиятовна Олифиренко, до сих пор обивает пороги правоохранительных органов и жалуется в различные инстанции. А просит она вернуть останки ее сына, чтобы похоронить по-человечески!
Девять месяцев безутешная женщина получает отписки. Никто из должностных лиц не выразил ей соболезнования, не сказал и слова в утешение. А – главное – не исполнил законную просьбу! Никто не внял ее отчаянию. Только на миг представьте – каково это – знать, что останки твоего ребенка пылятся в чьих-то кабинетах, и нельзя похоронить их, и нет могилы, куда можно принести цветы и выплакать свое неизбывное горе…
Эту переписку матери даже читать страшно. А каково ей было писать?!
В Дальнереченскую межрайонную прокуратуру:
«27 июня 2015 года в Красноармейском районе убит мой сын.
При осмотре места происшествия сотрудниками полиции найдены костные останки. Для того, чтобы сделать вывод, что погибший является моим сыном, необходимо было провести судебно-генетическую экспертизу, с исследованием костных останков и образцов крови.
30 июня 2015 года мной предоставлены образцы крови для проведения экспертизы, однако до настоящего времени (письмо датировано 17 августа 2015 года – авт.) материалы не переданы в лабораторию для исследования.
С момента возбуждения уголовного дела сменилось три следователя. Каждый их них уверял меня в том, что назначено проведение судебно-генетической экспертизы, и биологический материал будет передан на исследование. Я неоднократно обращалась в Приморское краевое бюро судебно-медицинской экспертизы с целью выяснить, проведена ли генетическая экспертиза, однако в устной форме мне ответили, что образцы материалов в лабораторию следователем Следственного отдела по г.?Дальнереченску НЕ ПЕРЕДАВАЛИСЬ!
Бездействие следователя нарушает мои права, как потерпевшей, так как до настоящего времени не установлена личность погибшего и его родство, и на протяжении полутора месяцев я лишена возможности похоронить своего сына».
Как это у нас практикуется, жалоба была переадресована тому, на кого и жаловались, – в прокуратуру Красноармейского района: «по территориальной подведомственности».
А там жалобу прочли как-то очень выборочно: жалуется, типа, эта Олифиренко на действия (точнее, бездействия) следователей. И буквально в недельный срок сочинили такой ответ:
«26.08.2015 года по результатам рассмотрения обращения вынесено постановление об отказе в удовлетворении жалобы, поскольку доводы, изложенные в ней, не нашли своего объективного подтверждения».
Конечно, не нашли, кто бы сомневался?
Вот только мать жаловалась на то, что образцы материалов за полтора месяца так и не были доставлены в Приморское краевое бюро судебно-медицинской экспертизы! И сказала ей об этом не бабушка на лавочке, а сотрудники бюро!
Если доводы «не нашли своего объективного подтверждения», то где болтались полтора месяца образцы генетического материала для экспертизы?
Прошло еще два месяца, и Тамара Олифиренко отправила интернет-обращение в Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации – о неправомерных, по ее мнению, действиях сотрудников Следственного отдела по г. Дальнереченску.
Ну, Москва слезам не верит.
Руководитель отдела по приему граждан и документационному обеспечению Н.В. Абрамова переадресовала обращение в Следственное управление Приморского края. Потому что «вопросов, относящихся к компетенции Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по городу Москве, в данном обращении не содержится».
Понятно, есть Москва, а есть – остальная захудалая Россия, где несчастная затурканная горем мать электронный адрес не тот написала. А почему бы грамотной москвичке ошибку не исправить и не переадресовать жалобу в Следственный комитет Российской Федерации, а не отправлять ее в Приморский край?!
Когда все женщины, в том числе следователи и прочие сотрудники правоохранительных органов Международный женский день 8-е Марта отмечали, Тамара Олифиренко писала очередную жалобу. На этот раз – прокурору Приморского края Сергею Бессчасному и руководителю Следственного управления Сергею Бобровничеву, где изложила все свои хождения по мукам:
«В производстве Следственного отдела по г. Дальнереченску находилось уголовного дело, возбужденное 27.06.2015 года по факту убийства моего сына Ушакова В.В.
При производстве предварительного расследования по уголовному делу на мои неоднократные просьбы вернуть останки сына следователь говорил, что пока не будут произведены все необходимые экспертизы, останки мне не вернут. На мои вопросы о примерных сроках проведения экспертиз, следователь ничего не пояснял.
20 августа 2015 года, когда я приехала в Следственный комитет, следователь показал мне фотографии и заключение трассологической экспертизы, при этом пояснил, что, пока не будет готова назначенная экспертиза ДНК, останки не вернут, после чего я была вынуждена уехать обратно в поселок Кировский, где постоянно живу.
Образец крови для проведения экспертизы ДНК я сдала 30.06.2015 года. Когда сдавала, следователь пояснил, что экспертиза будет готовиться 3-4 недели, и после этого мне выдадут останки сына.
В конце августа 2015 года я неоднократно звонила в Следственный отдел. Следователь пояснил, что экспертиза назначена и проводится. Однако, когда я позвонила во Владивосток, где была назначена экспертиза, мне сказали, что от следователя на экспертизу ничего не поступало.
В начале сентября 2015 года я позвонила в Следственный отдел, мне сказали, что дело теперь находится в производстве другого следователя. Когда я с ним созвонилась, он сказал, что мне необходимо подъехать в Следственный отдел. Когда я подъехала, это было примерно в конце сентября 2015 года, от следователя мне стало известно, что экспертиза не проведена, и останки мне не будут возвращены.
Однако позже мне стало известно, что заключение экспертизы ДНК №15-7/736/2015 было изготовлено 18 сентября 2015 года. Значит, останки мне могли быть уже возвращены в сентябре 2015 года! По каким причинам это не было сделано, мне неизвестно, следователь отмалчивается.
В двадцатых числах октября, когда я вновь приехала в Следственный отдел, следователь ознакомил меня с заключением экспертизы ДНК. На мой вопрос, могу ли я, наконец, забрать останки сына, он мне сказал, что сегодня он мне их не выдаст, так как их найти не смогли, и попросил подъехать к обеду следующего дня.
На следующий день он сказал, что останки утеряны, и он ничем мне помочь не может.
Когда я вышла в коридор, встретила руководителя Следственного отдела, который не ответил на мой вопрос, почему утеряны останки моего сына, а зашел к себе в кабинет и закрыл дверь.
После такого вопиющего издевательства надо мной и безразличного отношения следователей и руководителя отдела к ситуации с утерей останков моего сына, я была вынуждена захоронить лишь малую часть останков (образцы, возвращенные с экспертизы, – 200 граммов).
Прошу Вас не остаться равнодушными к сложившейся ситуации, провести проверку по изложенным в жалобе доводам и предпринять конкретные действия, направленные на привлечение виновных лиц к установленной законом ответственности».
Да что же с нами происходит? Почему так очерствели души? Почему уходит из жизни элементарное сострадание (я молчу уже про чувство долга)?
Вам, господа, не приходилось хоронить 200 граммов праха родного человека? И не дай Бог! Но представить-то вы это можете, если, конечно, начисто не лишены природой воображения?
И еще: куда все-таки делись останки? Это же не машина, которую можно перепродать, и не другие ликвидные вещественные доказательства, на реализации которых, помнится, погорели законники то ли Москвы, то ли Петербурга?
Интересно: накажет ли краевой прокурор виновников?
Думаю, накажет. Потому что такие сюжеты бросают тень на все правоохранительные органы.
А теперь мы хотим сделать то, до чего не додумались люди в мундирах, – принести глубокие соболезнования Тамаре Завдиятовне Олифиренко в связи с трагической гибелью сына.
Янина Гончар.