15 июня «Эхо Москвы» провело опрос: чью позицию вы поддерживаете в конфликте Николая Цискаридзе и руководства Большого театра? Позицию Цискаридзе по телефону поддержали 93,5% позвонивших, позицию Иксанова (директор Большого) — 6,5%.
Напомню, что Николай Цискаридзе, великий танцовщик, на прошлой неделе был уволен из Большого театра, и всякому человеку, даже не любящему балет, естественно тут вспомнить о бездушных администраторах, великих талантах, которые они топчут, и бездарном Сальери, из зависти отравившем Моцарта.
Ситуация в данном случае, однако, немного другая.
Николай Цискаридзе не раз заявлял, что он хочет стать главой Большого. Более того, по этому поводу была развернута довольно шумная пиар-кампания, значительную часть которой организовывала Тина Канделаки и ее агентство «Апостол», обычно (как считается в политтусовке) специализирующееся на политспаме в пользу ПЖиВ.
Почему именно Канделаки? Дело в том, что у Цискаридзе, по слухам, есть несколько высокопоставленных покровителей. Одна — это Марианна Сардарова, светская дама, жена нефтепромышленника, держащая салон, которая очень гордилась этой балетной жемчужиной в своей коллекции, тем более что именно Цискаридзе привел в этот салон кучу народу.
Другая — супруга главы Ростеха Чемезова. (Ксения Собчак писала, что покровителем Цискаридзе является сам Чемезов, и, действительно, он вроде бы ходил к Путину с просьбой назначить танцовщика главой Большого, но, насколько считается в тусовке, главный покровитель — все-таки жена.)
Напомню, что Тина Канделаки связана рекламным контрактом именно с Чемезовым (многие полагают, что так ей отмываются бабки на политпиар).
Кампания Цискаридзе началась с громких заявлений танцовщика о том, как плохо реконструировали Большой. В сети отметили, что посты на эту тему размещались через «Апостол» Тины Канделаки.
Потом было письмо с просьбой назначить Цискаридзе главой ГАБТа, тоже, кстати, размещенное в блоге Тины Канделаки. Оно было подписано виднейшими деятелями российской культуры, но потом многие из них заявили, что их подписи были получены мошенническим путем: им-де позвонили и сказали, что Иксанова точно увольняют, и есть единственный способ хоть что-то спасти — попросить назначить вместо него Цискаридзе.
В ходе этой кампании Николай Цискаридзе, великий танцовщик, заявлял, например, что «Большой театр — это я».
К сожалению, публичная кампания за пост главы Большого театра совпала с другими, менее публичными и совершенно уголовными, делами.
Сначала был Ратманский, бывший худрук Большого театра, которому прокалывали шины, пока он не сбежал в Америку. Потом на пост худрука должны были назначить Геннадия Янина. Тут кто-то вскрыл почту Янина, нашел там гей-порнографию, Янина не назначили.
Потом назначили Филина — но ему плеснули в лицо кислотой.
Вот, собственно, после кислоты нервы у гендиректора Большого театра Иксанова не выдержали, и он прямо заявил, что и за почтой Янина, и за кислотой Филина стоит Цискаридзе.
После чего появилось еще одно письмо возмущенной общественности, которая обращалась к Путину с призывом запретить Иксанову травить великого артиста.
Вскоре после этого поймали Дмитриченко, солиста Большого театра, заказавшего, по версии следствия, нападение на Филина. Официальная версия преступления гласит, что Дмитриченко сделал это ради балерины Анджелины Воронцовой, ученицы Цискаридзе, которую Иксанов якобы зажимал.
С учетом имеющихся улик трудно сомневаться, что неуравновешенный Дмитриченко действительно заказал Филина знакомому уголовнику.
Однако при этом нерешенными остаются три вопроса.
Первое: кто прокалывал колеса Ратманскому и вскрывал почту Янину, предшественникам Филина? Уж точно не Дмитриченко, а?
Во-вторых, действия Дмитриченко отличались какой-то запредельной непредусмотрительностью.
Например, Дмитриченко не просто сам следил за Филиным, ожидая, пока тот отъедет от Большого театра: в машине в это время вместе с ним сидел свидетель, не причастный к покушению солист ГАБТа Батыр Аннадурдыев. Дмитриченко звонил исполнителю в присутствии Аннадурдыева, более того, услышав, что тому надо еще 3 тыс. рублей, он занял их у Аннадурдыева (сказав, что это на наркотики), сел в машину к преступникам, расплатился и уехал. Вероятно, Дмитриченко очень странный человек. Но почему у него была такая уверенность, что его никто не сдаст?
Третье обстоятельство заключается в том, что после ареста Дмитриченко началась шумная пиар-кампания и письма артистов ГАБТа в его защиту. В свете этой пиар-кампании действия Дмитриченко не выглядели как действия одиночки. Они выглядели как действия человека, которого кто-то если не нанял, то подговорил или натравил, и этот кто-то, влиятельный и весомый, изо всех сил пытается продемонстрировать Дмитриченко свою поддержку, опасаясь, что в противном случае тот его сдаст.
Вот, собственно, это и есть главный вопрос. Танцовщик Цискаридзе, спору нет, великий, но кто Филина-то кислотой в глаза? А?
Сам Цискаридзе на этот вопрос отвечает не очень удовлетворительно. Например, в эфире «Эха Москвы» от того же 15 июня он сказал следующее: во-первых, Дмитриченко — замечательный человек, во-вторых, он опять позволил себе усомниться, что повреждения Филина серьезны, а в-третьих, он сказал совершенно ужасную вещь, степень ужасности которой, впрочем, человек, говорящий «Большой — это я», может и не осознавать.
Он сказал, что руководство ГАБТа навещало Филина в начале февраля и — дословно — «они ему обещали меня из Большого театра убрать».
Вопрос: по какой причине человеку, театральная карьера которого закончена, человеку, который больше никогда не будет нормально жить, ходить, тем более танцевать или ставить спектакли, человеку, у которого, дай Бог, восстановят 20% зрения на один глаз — по какой причине этому человеку, Сергею Филину, руководство Большого обещает уволить Цискаридзе?
К сожалению, это история не о творческом гении, которого заели бездушные администраторы.
К примеру, я являюсь обозревателем «Новой газеты». И пишу там статьи.
Представьте себе, что я кроме того, чтобы писать статьи, начинаю говорить, что Дмитрий Муратов, глава «Новой газеты» — дерьмо и негодяй, что «Новая газета» — это я и что я хочу быть ее главным редактором.
Параллельно есть серьезное подозрение, что это я одному журналисту проколола шины, другому вскрыла почту, третьего облила кислотой. И я при этом говорю: «Вот какой бардак в ''Новой''. Там обливают кислотой журналистов! Главным редактором должна быть я». Меня уволят, и правильно сделают. Есть вещи поважнее таланта.
У Пушкина есть трагедия «Моцарт и Сальери». О том, как Сальери отравил Моцарта, потому что у Моцарта был талант, а у Сальери не было.
Представьте себе в наше постмодернистское время, когда гений и злодейство перестали быть несовместны, другую трагедию. Трагедию, в которой есть добротный администратор Сальери и гениальный, талантливый, но — страдающий манией величия Моцарт, который очень хочет занять кресло Сальери и при этом считает, что ему все позволено.
Он же гений. Он же читал Пушкина. Он знает, что то, что делает гений, не может быть злодейством.
Не правда ль?