В советское время улицы любили называть именами деятелей марксизма-ленинизма, в частности, говорят, было и такое название: Коммунистический тупик.
Так же трагикомически развивается ситуация с «иностранными агентами» в России — она полностью зашла в тупик. Не намечается никакого компромисса между направляемыми президентом действиями прокуратуры и других проверяющих органов и НКО.
Как это получилось и возможен ли компромисс?
В 90-е годы правозащитные и другие НКО поддерживались государством, у них были нормальные отношения с государственными структурами. Однако бюджет в стране был в критическом состоянии, денег не хватало не то, что на НКО не хватало на учителей, врачей и т.д. Поэтому власти спокойно смотрели на то, что НКО, а также наука и культура финансировались международными и зарубежными фондами.
В 2000-е годы Президентом России становится Владимир Путин. Фактически, с самого начала его правления и по его инициативе начинаются действия, направленные против неизменяемой части Конституции, защищающей права российских граждан и народовластие. Отменяются прямые выборы губернаторов, уничтожаются независимые СМИ, появляются десятки политзаключенных, увеличиваются президентский и парламентский сроки. Естественным образом он сталкивается с противодействием гражданского общества, и, прежде всего, правозащитных организаций.
Придя на президентский пост в третий раз, он решил (ему уже совершенно надоело это) категорически поставить точку на этих вечно мешающих ему НКО.
Он выясняет, что российские НКО, и прежде всего правозащитные, процентов на 90 финансируются из-за рубежа и процентов на 10 — из России. Он запрашивает своих советников: «А как у них там, за бугром?» Ему дают справку, что в основном зарубежные НКО финансируются за счет источников из своей страны. Но забывают сказать, да ему это особо и не надо, что инфраструктура благотворительности в этих странах создавалась десятками, а иногда и сотнями лет, по мере созревания в этих странах демократических режимов. А когда у нашего бизнеса появились свободные деньги, была сделана первая попытка значительных частных инвестиций в российское гражданское общество. Эта попытка была пресечена с посадкой Михаила Ходорковского. После этого российские бизнесмены уже не рисковали помогать независимым НКО.
Любопытно и другое: зарубежные НКО, финансирующиеся из иностранных источников, действуют без ограничений, не подвергаются никаким излишним проверкам и дискриминации. Единственное ограничение существует в США для неправительственных организаций, которые официально действуют по поручению правительств зарубежных стран. Этот закон был издан в 1938 году для противодействия лоббированию интересов нацистской Германии и Коминтерна (закон FARA).
Как рассуждает в такой ситуации президент? Фокусируется на одном-единственном примере США (в Европе ничего такого нет), на законе FARA, который сейчас почти уже не применяется. Также упирает на то, что три организации, созданные за границей российскими гражданами для пропаганды путинского режима — организации Андраника Миграняна и Вероники Крашенинниковой в США, а также организация Натальи Нарочницкой во Франции — испытывали некоторые сложности при регистрации, а в США даже проверялись ЦРУ.
Взяв эти два момента на вооружение, Госдума послушно сочиняет закон, который позволит перевести все независимые НКО в нелегальный статус, и теперь по закону НКО, созданные в России россиянами, должны клеить на себя унизительное клеймо «иностранный агент». А любая деятельность, направленная на защиту прав человека, объявляется политической.
Что такое правозащитная деятельность? Правозащитная деятельность базируется на трех основных аксиомах. Первая — подзащитным является не тот, кто конфликтует с другим гражданином, а тот, кого обидела какая-либо государственная структура или чиновник. Вторая — правозащитная организация бесплатно объясняет гражданину его права и то, как он может их защитить. Третья, и самая главная аксиома — правозащитная организация обращается в интересах гражданина в государственные органы и побуждает их действовать в интересах этого гражданина, то есть занимается общественным лоббированием интересов гражданина. Когда нарушаются права целой группы или категории граждан (мигрантов, заключенных, оппозиционных активистов и т.д.), правозащитники обращаются в госструктуры с просьбой изменения политики в отношении этих групп.
Отметим, что в законе «об иностранных агентах» организация осуществляет «политическую деятельность», если она «участвует в организации и проведении политических акций в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, а также в формировании общественного мнения в указанных целях».
Отсюда следует, что деятельность любой правозащитной организации называется этим законом политической. А значит, в соответствии с законом, получая иностранные гранты, НКО должна регистрироваться «иностранным агентом».
Разумеется, правозащитные организации не будут регистрироваться как «иностранные агенты». Причины поясню на примере нашего движения «За права человека».
Очевидно, что в представлении обычного человека понятие «иностранный агент» несет негативную коннотацию. Поэтому российские граждане, которым требуется помощь правозащитников, будут опасаться обращаться в правозащитные организации.
Еще большее значение имеет другой аргумент. Основная работа нашего движения заключается в общественном лоббировании интересов конкретного человека, обратившегося к нам. Многочисленными обращениями в госорганы мы побуждаем их действовать в интересах граждан. И к нам госорганы относятся вполне лояльно — вовремя отвечают и зачастую идут навстречу. Но если на бланке нашей организации будет написано: «зарегистрированы в качестве иностранного агента», найдется ли хоть один чиновник, который будет с нами взаимодействовать?
К тому же, современные правозащитники естественно считают себя продолжателями дела советских диссидентов-правозащитников. Многие из них за противостояние тоталитарному режиму также были названы иностранными агентами, но категорически не признавали это и зачастую платили за это жизнью. Значит, мы предадим их?
Зарегистрировавшись как «иностранный агент», я нарушу те договорные отношения, которые у меня есть с иностранными фондами. Для тех, кто плохо знает суть этих отношений, коротко расскажу процедуру. Организация, специализирующаяся в какой-то сфере, например, фонд «В защиту прав заключенных», пишет заявку на определенный проект, эта заявка участвует в конкурсе, и, если фонд устраивает деятельность, указанная в заявке, на нее выделяются деньги. При этом никогда грантодатель не ставит никаких условий для предложенного проекта. Таким образом, он не является заказчиком работ (с точки зрения гражданского права), а организация, выполняющая проект, не является исполнителем (с точки зрения гражданского права — представителем, то есть агентом).
И, наконец, самое главное: мы знаем, что мы никакие не агенты. Можем ли мы лгать всем и самим себе?
Выход, естественно, только один. Отмена этого закона, который противоречит Конституции РФ, международным обязательствам, взятым на себя Россией при вступлении в ПАСЕ, и, наконец, здравому смыслу. На эту тему уже высказывались и уполномоченный по правам человека в РФ, и Совет по правам человека при Президенте РФ.
Если учесть, что почти все правозащитные организации заявили, что хотели бы получать деньги в России, надо предоставить такие возможности. Создать фонд поддержки правозащитного движения, сказать бизнесу, что можно туда вкладываться. Следует создать наблюдательный совет, куда вошли бы люди, имеющие моральный авторитет в гражданском обществе, и этот совет следил бы, чтобы все деньги не переходили в ГОНГО (государством образованная негосударственная организация).
Р.S. Сейчас организацию, защищающую права больных очень тяжелым редким заболеванием муковисцидозом, заставляют регистрироваться в качестве «иностранного агента» за то, что, согласно Уставу, «одной из целей организации является защита прав и законных интересов инвалидов, больных муковисцидозом в органах власти».