Экономика
Всполохи нового мира
Беседовал Илья АЗАР, lenta.ru
РОБЕРТ ШЛЕГЕЛЬ РАССКАЗАЛ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ С ОППОЗИЦИЕЙ В КРЫМСКЕ
Работу волонтеров в пострадавшем от наводнения Крымске координировали как представители оппозиции, так и единоросы. Наиболее активен был депутат Госдумы и бывший пресс-секретарь движения «Наши» Роберт Шлегель.
«Лента.ру»: - Ты провел в Крымске больше недели. Какие общие ощущения от пребывания и работы там?
Роберт Шлегель: - Очень много вопросов по поводу того, что там случилось, есть не только к властям, но и к людям. Я нескольких людей спрашивал: «Вот вас топят регулярно (последнее крупное наводнение в Крымске случилось в 2002 году – «Лента.ру»). Почему вы здесь остаетесь?» А они отвечают: «Нам сказали, что такого больше не будет, что это происходит раз в сто лет и на наш век этого уже не выпадет». Есть вопросы к людям, к их поведению.
Это требует переосмысления даже в плане жизненных ценностей, потому что я оказался в такой ситуации впервые. Ты же общаешься с людьми, приходишь к ним в дом, видишь, как они живут, видишь, что происходит, и кто, грубо говоря, не заслужил того, чтобы с ним такое произошло, а кто заслужил. Это тоже интересное наблюдение.
Самое большое впечатление на меня произвела история женщины, чей муж погиб в первую чеченскую. Сама она всю жизнь преподавала. И вот ее дом-саман смыло, больше его нет, и непонятно, как его там будут восстанавливать. Мы разбирали вещи ее сына, у которого то ли запой случился, то ли еще что, но на месте его нет. Смотришь на нее, ей 58 лет – и чего дальше? Ничего.
Или приходишь в совершенно другой дом. Женщина встречает и просит ей дом почистить. А мы смотрим, что в этом доме она не живет, этот дом только построен, и это фактически дача. Спрашиваем ее об этом, а она отвечает: «Нет, у нас есть дом, а это наша дача». Я ей говорю: «А зачем вы нас просите? У вас вот соседка, бабушка, ей нужна помощь больше, чем вам». А она отвечает: «Давайте я вам заплачу».
Или когда полгорода бухает, а совершенно пришлые люди, не имеющие никакого отношения ни к Крымску, ни к Краснодарскому краю, что-то делают. Таких вещей много, и их сразу не переосмыслишь.
– Почему помогают людям, разгребают завалы, достают трупы волонтеры, в частности ты, а не государство?
– Во-первых, волонтеры занимались не всем. Волонтеры занимались многим и реально помогали до того момента, пока не были подтянуты силы МЧС, до того момента, пока не были развернуты 40 штабов по территории.
На Кубани есть первый вице-губернатор Хатуов Джамбулат Хизирович. Он человек крайне профессиональный, руководит штабом по ликвидации ЧС. В первые дни были восемь штабов, в которых находились просто местные какие-то депутаты, а потом депутаты заксобрания. Позже эти мобильные штабы, где осуществлялась выгрузка, раздача воды, еды, одежды и всего остального, были поделены на 40 частей, каждую из которых возглавил глава другого района Краснодарского края.
Кроме того – и это мало кто знает – мы не первые волонтеры, которые туда приехали. Там был кто-то из казаков, там действительно была та же «Молодая гвардия». Я это знаю, я это видел сам. Были «яблочники», [эколог Сурен] Газарян и все остальные, которые еще до приезда [лидера партии Сергея] Митрохина тоже организовывали пункты и помогали.
Есть два момента. Первое: говорить о том, что там ничего не делалось, это неправильно, так как это совершенно не соответствует действительности. Второе: даже на третий день, по моим ощущениям, не только у местной власти, но даже у волонтеров не было понимания всего масштаба работ и количества людей, которые там необходимы.
Я начал это понимать, только когда уже разобрался в городе, когда посетил какое-то количество улиц, походил, посмотрел. Тогда стало понятно, что нужно много рук. Мы же не можем, условно говоря, разбирать дом, выносить мебель, пока там находится вода, а откачка произошла не сразу. Мы думали, что это просто вода, а выяснилось, что это вода с илом, к чему пожарные насосы не приспособлены, они быстро забиваются и выходят из строя.
Когда эту воду откачали, выяснилось, что в каждом доме до 20 сантиметров этого ила, что его нужно выносить, что вся мебель испорчена и так далее, и так далее. Стал понятен хотя бы какой-то фронт работ. Что касается гуманитарной помощи, то ее объем в какой-то момент стал очень большим, и люди не понимали, куда ее везти. Не хватало информации.
Ближе к четвергу – к пятнице параллельная система, которую организовали волонтеры (параллельный сбор помощи, параллельный развоз помощи, параллельная адресная помощь по домам, сбор заявок и всего остального) начала постепенно смыкаться с той системой, которую организовал местный штаб. И когда туда подтянули пять тысяч военных, уже стало не совсем понятно, что там делать волонтерам.
– Местные власти вообще говорили, что приехавшие волонтеры, мол, только мешают, распускают какие-то антивластные слухи.
– Это такая забавная традиция мазать всех черной краской. Были ли там люди, которые сеяли там панику? Конечно, были, я сам одного такого поймал. Были ли люди, которые истерили, в том числе среди волонтеров, оказавшись на месте? Я сам таких видел, были. Были ли люди, которые приехали и бездельничали? Да, были. Но в большинстве они не были.
– Ну а сам ты почему поехал?
– Я в воскресенье был на Селигере, занимался своими какими-то делами, встречался с ребятами, вечером вышел в твиттер и увидел, что произошло. Сразу собрал вещи и выехал на самолет.
– Кроме тебя и Ильи Пономарева из депутатов Госдумы никто в Крымск не приехал. Это была твоя личная или партийная инициатива?
– Я приехал туда не как депутат, а как человек, который хочет в этой ситуации помочь. Я знал, что у меня была возможность помочь с отправкой грузов, у меня есть несколько друзей в Краснодаре, которые быстро организовали сбор помощи, которые занимались отправкой фур, распределением этой помощи и так далее. Плюс у меня была возможность попросить кого-то туда приехать и сообщать оттуда, что здесь необходимо, какая здесь ситуация. Ну и наконец, я здоровый мужик и могу физически быть полезен.
– Просто бывший руководитель политического департамента ЦИК «Единой России» Алексей Чадаев написал, что ты своей поездкой, цитирую, «прикрыл жопу» Путину, Медведеву и даже самому себе как депутату.
– Я думаю, что не всем понравилось мое нахождение там, и то, что я там делал, и та позиция, которую я занял относительно работы с людьми, которые не разделяют мои политические взгляды. Мне пофигу, честно говоря, ну и ладно. У меня и по Pussy Riot тоже есть свое мнение, я подписал письмо «Эха Москвы», хотя мне говорили, что это я зря сделал.
– А кому не понравилось твое сотрудничество в Крымске с оппозиционными активистами? Что в этом такого?
– У нас в России работает два очень больших г*вномета – один оппозиционный, а другой – не оппозиционный. И вот кроме как поливанием друг друга г*вном, никто ничем не занимается. В общем-то, всех эта ситуация более-менее устраивает. И вдруг конфигурация несколько меняется. Это новая ситуация, она не совсем похожа на то, что происходило, потому что вдруг получается, что люди, которые вроде как плохие, на самом деле имеют наглость делать какие-то хорошие вещи, как с одной, так и с другой стороны. «А-а-а, какой-то там мразина Шлегель помогает людям!» «А-а-а, какой-то там г*ндон Пономарев что-то там делает!» Мне кажется, что это могло не понравиться.
Но всё-таки ты имеешь известное нашистское прошлое и историю противостояния с так называемой «оранжевой оппозицией». Твое личное мнение о них изменилось?
Я всегда разделял и разделяю личное общение и политическую борьбу. Я общаюсь, состою в приятельских отношениях со многими людьми, которые, мягко говоря, не разделяют мои взгляды. И эти люди прекрасно знают, что они могут в любой момент ко мне обратиться по самым разным моментам. То есть, грубо говоря, мы можем в зале пленарных заседаний или на радиостанции уничтожать друг друга, но это не означает, что мы не можем при этом спокойно сидеть и пить кофе в кафе. Почему я должен ненавидеть человека только за то, что у него другие взгляды? Если я христианин, я должен не подавать руку человеку другого вероисповедания?
Столько было возможностей, находясь там, как у одной, так и у другой стороны, написать друг про друга, про власти, про оппозиционеров, какие-то гадости. И я очень благодарен той же Алене Поповой, [пресс-секретарю Пономарева] Даниле Линдэле, что у них хватило мозгов этого не делать. И они знают, что и у нас тоже в этой ситуации хватило. На самом деле, это дорогого стоит.
– Новый закон о волонтерстве ты поддерживаешь?
– Я не разделяю желания быстро внести и принять давно подготовленный закон. Ну зачем это нужно? То же самое как было сейчас с законом по защите детей. Там нужны были эти поправки, но не такие страшные, как любят это представлять и кричать: «Цензура, цензура!» Можно же было немного подождать и посоветоваться. Этого почему-то не произошло. Сейчас тоже не надо торопиться.
Что, мне кажется, необходимо? Необходимо, чтобы те люди, которые там находились, волонтеры, имели какой-то правовой статус. То есть они должны там находиться, чтоб их закон защищал.
С другой стороны, власти должны знать, кто там находится, ведь у них там чрезвычайная ситуация, они несут ответственность. Соответственно, какой-то список обязанностей волонтеров – того, что они не делают – должен быть.
Я видел ситуацию, когда какой-то придурок-волонтер пришел к нам в лагерь в полпервого ночи и начал говорить, что сейчас над Крымском будут распылять химикаты. Первое, что сделала девочка, которая сидела за столом, – встала и начала кричать: «Всем подъем, все вставайте». Если бы я не подошел и не сказал ей успокоиться, то могла начаться паника уже среди волонтеров.
Потом мы этого человека доставили в полицию. То есть нужно понимать, что они должны нести какую-то ответственность за определенные действия.
Второе: они не должны мешать, они должны брать на себя какой-то фронт работ и выполнять его.
Третье: в любом случае эти изменения должны быть написаны и формироваться с участием как представителей МЧС, так и представителей всего этого волонтерского движения. То есть нельзя взять собрать всех внезапно на следующий день в Общественной палате, 30 минут поговорить, потом разойтись и в результате принять закон. Уровень проработки должен быть значительно лучше.
– Собираешься ли ты теперь на основе увиденного вносить какие-то законопроекты?
– Мне бы хотелось продолжить эту работу с волонтерами. Я считаю, что ее можно вывести на совершенно иной уровень. Можно, с одной стороны, как-то разумно законодательно закрепить действия волонтеров в чрезвычайных ситуациях.
С другой стороны, конечно, нужно создавать на примере того же «Лиза алерт» какой-то общий информационный ресурс по этим ситуациям. Нужно создавать фонд, в котором были бы аккумулированы пожертвования, для того чтобы, если что-то произошло, была возможность и отправить автобус, людей, помощь, иметь списки людей, которые готовы в принципе в максимально быстрое время туда поехать. То есть фактически сделать структуру, которая была бы дополнением к действиям МЧС в этих ситуациях, но которая при этом была бы более мобильна и законодательно защищена. Напомню, что волонтерское движение в Штатах аккумулирует чуть ли не 300 тысяч человек.
И, мне кажется, что кроме всех негативных моментов, которые были в эти дни, есть один положительный момент: вне зависимости от политических убеждений и всего остального среди молодых людей чуть старше или чуть младше 30 лет есть очень много потрясающих людей, которые готовы безвозмездно помогать, у которых уровень культуры, сознания и их понимания общества и того, как они живут, заставляет радоваться, удивляться и вызывает искреннее уважение.
Мне было очень приятно это видеть. И вот это то общество, если оно будет развиваться в стране, может вывести Россию на совсем другой уровень.
Это точно. Это такой всполох нового мира. Есть те, кто видит «новый мир», но я его не совсем вижу. Я вижу догнивающий старый. Но там под этой коркой есть вот этот всполох. И это был очень сильный всполох.
Беседовал Илья АЗАР, lenta.ru
Другие статьи номера в рубрике Экономика:
