Анна Шароградская, руководитель Института региональной прессы*:
– Я с замиранием сердца одобрила это название, потому, как я понимала, что те, кто запишется, понимают, что социальные проблемы – это вечные проблемы, и мы могли бы не один год посвящать им и не известно, с каким результатом. Игорь Карлинский – не только теоретик, он еще и практик. Практик борьбы за социальную справедливость, за закон, который все-таки помогает нам добиваться каких-то прав и возможностей.
Поэтому я передаю слово Игорю Карлинскому, он – в вашем распоряжении, разрешаю его терзать вопросами. Спасибо.
Игорь Карлинский:
Спасибо! Уважаемые дамы и господа! Данный вебинар пойдет по двум острым темам, которые, в общем, касаются, как правило, очень незначительных по численности групп населения, но выводят эти группы населения фактически за рамки возможностей более или менее нормального существования.
Первая тема касается людей, чья личность не установлена. Причем, когда я говорю «не установлена», в данном случае я не имею в виду людей, которые не пытались обратиться в соответствующие органы и установить свою личность. А я имею в виду тех людей, которые обращались, порой неоднократно, в эти органы, но личность не установили. Эта проблема встречается не очень часто, но она имеет очень большие последствия.
Отсутствие документа, удостоверяющего личность, а получить такой документ в какой бы то ни было форме, если личность не установлена, невозможно, фактически ставит крест на возможности реализации прав не только гражданина, потому что вопрос о гражданстве – это второй вопрос, который возникает при оформлении документов, удостоверяющих личность, но и базовых прав человека.
Какие ситуации, прежде всего, из практики мы наблюдаем, в которых личность не устанавливается? На конкретных примерах, естественно, не называя людей. Наиболее распространенной является ситуация, когда человек в результате травмы или инсульта, или в результате химического воздействия утратил память, особенно, если этот человек находится не в своем городе, если он одинок, у него нет социальных связей, никто его не разыскивает.
Вопрос установления личности такого человека очень и очень сильно зависит от ряда обстоятельств. Если этот человек ранее привлекался к уголовной ответственности, его отпечатки пальцев хранятся в соответствующих базах данных, если он служил в каких-то структурах, где дактилоскопия и прочие идентификации личности установлены законом и проводятся, здесь есть какие-то еще шансы. Если это обычный рядовой гражданин, ранее не судимый, попадает в больницу, допустим, после инсульта, в больнице проводят соответствующие мероприятия, выводят его на максимально возможный для него достижимый в этой ситуации уровень здоровья, но если у него не восстановилась память, и он не может предоставить свои какие-то установочные данные, а его никто не разыскивает и, соответственно, никто не опознает, то этот человек, находясь в лечебном учреждении, дальше уже никуда двинуться фактически не может.
То есть лечебные учреждения зачастую, если это после инсульта, там еще инвалидизация, не может его направить дальше, допустим, для проживания в организации социального обслуживания стационарной, тот же психоневрологический интернат. А дальше содержать его – тоже проблемы, потому что больничная койка не рассчитана на то, чтобы человек на ней находился пожизненно.
Вторая категория, которая мне встречалась на практике, это – цыгане, которые родились где-то в таборе, их рождение не фиксировалось медицинскими структурами, не было зарегистрировано само рождение органами ЗАГС, и вот тоже возникает проблема, когда человечек подрастает, вопрос установления личности, и вопрос дальнейшей жизни тоже никак не решается. То есть, эти люди находятся, как бы невольно для себя, на нелегальном положении. Потому что документа нет, официально работать, получить полис медицинского страхования, какие-то меры социальной поддержки, за исключением, может быть, экстренной социальной помощи по каким-то острым ситуациям, практически невозможно.
Реже встречаются другие ситуации, когда люди фактически не могут восстановить какие-то базовые документы, необходимые для восстановления личности.
У меня в практике был, например, случай когда обратилась девушка, она пришла вместе с сестрой. И у той, и у другой не было документов, удостоверяющих личность. В ходе опроса выяснилось, что они родились где-то в балтийских государствах, где — неизвестно. В возрасте примерно 3-5 лет их привезли в Петербург, родители переехали в Петербург. В школу они не ходили, детские сады не посещали, то есть, организаций, где могли бы остаться какие-то данные о свидетельствах о рождении, нет, родители умерли, родственников нет, документов нет. Запросы, которые мы посылали к властям трех наших балтийских стран, ничего не дали, потому что, судя по ответам, их рождение не регистрировалось. Но, опять же, здесь возникает вопрос. Детская память она, в общем, иногда конструирует какие-то вещи, которые, на самом деле, не являются подлинными. И вполне вероятно, что они родились не в странах Балтии, а в маленьком возрасте их туда привезли, и первое воспоминание у них об этих странах Балтии.

Я не помню сейчас точно о какой стране идет речь, и поэтому они решили, что они там родились.
Я могу сказать по своему примеру. У меня была примерно та же ситуация. У меня отец был военный, и я родился в одном месте. Когда мне было пятнадцать дней, моя мама поехала к месту службы отца, и мое рождение зарегистрировано не там, где я родился, а там, где были прописаны мои родители. Соответственно, если запрашивать органы ЗАГС по месту моего рождения, выяснится, что мое рождение там не регистрировалось.
Там возникла проблема, потому что одна из этих девушек, возвращаясь к ситуации, была беременна, она ждала ребенка, и ее мучил вопрос, что ей этого ребенка, из-за того, что у нее нет документов, удостоверяющих личность, могут не отдать в роддоме.
Но эту проблему мы решили иначе немножко. Дело в том, что у ребенка обычно бывают два родителя, кроме мамы, есть еще и папа. Там, несмотря на то, что брак не был официально зарегистрирован, фактически была нормальная хорошая семья и заботливый молодой человек, как принято говорить, гражданский муж. Хотя, на самом деле, гражданский брак – это брак, зарегистрированный в органах регистрации актов гражданского состояния ЗАГС. То, что в быту называют «гражданским браком» – юридически именно сожительство.
У нее был нормальный «гражданский» муж, и поскольку у него документы были, а законодательство не предусматривает обязательно передачу ребенка именно матери, он, как родитель, имеет те же права, и ребенок имеет право на общение с обоими родителями, то в данном случае ребенка из роддома забирал отец, и все документы оформлялись на отца.
В данном случае эта ситуация немножечко разрешилась, но, к сожалению, дальнейшее решение вопросов, связанных с паспортизацией этой девушки и, соответственно, возможностью реализации каких бы то ни было прав, остался в таком же не решенном, подвешенном в безвоздушном пространстве, состоянии.
Возникает вопрос: а что можно сделать в этой ситуации, в принципе? Можно ли как-то этих людей документировать?
К этой теме я подойду немножко с другого бока, а именно, оттолкнемся от детей-сирот и детей, лишенных попечения родителей, и, если уж совсем точно говорить, от тех, кого в быту называют подкидышами. Ведь, когда находят ребенка, который не может дать о себе никакой информации, его помещают в дом малютки.
Если его никто не ищет, и родители не выявляются, то что дальше с ним происходит? Ему присваивают какое-то имя, примерно ориентируясь, ну, медики там смотрят, по определенным признакам определяют предположительный возраст ребенка на какую-то условную, близкую к тому возрасту, который определили медики, назначают дату его рождения.
Оформляют свидетельство о рождении, с этим свидетельством о рождении он дальше идет по жизни, учится в школе, получает паспорт и далее, и далее, и далее. То есть, мы имеем дело с гражданином, права которого таким образом защищены.
Когда речь идёт о взрослом человеке, почему-то эта схема не работает. Почему она не работает? Она не работает потому, что, к сожалению, государство привыкло не доверять гражданам. Если гражданин не может назвать свои установочные данные, то возникает вопрос о том, что, может быть, он что-то скрывает, и он не просто так не называет свои данные.
Собственно, презюмируется недобросовестность, недобропорядочность гражданина. Официально это не звучит, как презумпция. Но вопрос о том, чтобы за какие-то условные имя, фамилию, отчество, условную дату рождения оформить документы. С тем, чтобы, естественно, в соответствующих базах данных было отмечено, что это выдано потому, что он назвал это имя.
Вспоминаю одного пациента неврологической клиники, которого сняли с поезда, и который не то что не мог дать свои данные, он не мог говорить. Его учили говорить.
Через полтора года нахождения в больнице он смог говорить несколько слов типа «на», «дай», его медики ласково звали Ваней, он привык к этому и, так сказать, отзывался на это имя, но чтобы дать документы и дальше перевести его в психоневрологический интернат, в котором, собственно говоря, ему самое место – увы, нет! И это самая типичная проблема.
Такая колоссальная проблема есть, и она, к сожалению, не решается пока, и все обращения на эту тему заканчиваются ответами с разъяснением о порядке установления личности, о порядке и основаниях выдачи документов, удостоверяющих личность, но, к сожалению, не приводят к решению этой проблемы.
Вот это первая проблема, о которой я хотел, чтобы вы знали и, если будете сталкиваться с такими ситуациями, могли бы с пониманием вопросов о ней писать.
Вторую часть «Об играх с нулевой суммой в социальной политике» читайте в следующем номере.

* – НП «ИРП», которое признали иностранным агентом закрыто и исключено из реестра юрлиц.

Сейчас работает ООО ИРП. Эта организация не является иностранным агентом.