Предсмертная записка детдомовца
«Я не могу так больше жить…», – написал в своей предсмертной записке Андрей Шапошников, как рассказал директор училища города Дальнереченска. Покончившего с жизнью Андрея нашли в тесной конуре, которая во время его скитаний стала временным пристанищем. Жилья, положенного по закону, выпускник детского дома города Дальнереченска так и не дождался.
Выйдя из детского дома, он не знал, как жить в условиях этой самой свободы, которая так кружит голову восемнадцатилетним юношам. Без средств к существованию и жилья жизнь, даже не обремененная взрослой заботой, не в радость.
Андрей не относился к молодым людям, которые беспечно проводят время. После выпуска из детского дома утроился на работу в ЗАО «Лес Экспорт». Руководство предприятия выделило юноше для проживания небольшую комнатку – подсобное помещение, конечно, не похожее на комнату с удобствами. В этой подсобной комнате и нашли его, висящим на веревке.
Счастливчиков единицы!
Трагические истории в жизни выпускников детских домов случаются нередко. Ежегодно из детских домов во взрослую жизнь выходят сотни тысяч человек. Куда им идти и как устраивать свой быт, если государство элементарно не позаботилось о том, чтобы они имели свой кров?
Прокурорская статистика показывает картину судеб детдомовских детей. 40% выпускников детских домов попадают в тюрьму, еще 40% – ведут бродяжнический образ жизни, что называется – бомжуют.
10% выходцев из детских домов кончают жизнь самоубийством, еще 10% выживают в условиях экономической нестабильности, не доставляя особых хлопот государству. И только доли процентов из тех, кто покинул детский дом, становятся по-настоящему успешными людьми.
Надо полагать, те, кому повезло реализовать себя – счастливчики, получившие шанс на удачу. Слишком часто официальные государственные структуры отфутболивают детдомовцев, которые обивают пороги администраций в надежде получить квартиру или добиться положенных льгот.
Моя вторая встреча с Катей
Катя Ремиз – одна из многих выпускников детского дома. Впервые мы встретились с ней, когда в 2004 году мы с благотворительной организацией посещали детский приют, который некогда находился в Дальнерченске неподалеку от погранотряда. Я видела этих полупрозрачных детей в детских домах и интернатах.
Мы возили им свои книжки и вещи, устраивали чаепития. Они ловили любой сосредоточенный на них взгляд и бросались с криком «мама» к прохожим тетям в надежде, что кто-нибудь возьмет их в приемную семью.
Потом детский приют расформировали и всех его обитателей отправили в реабилитационный центр, который располагался в поселке ЛДК.
Мы встретились в Катей совершенно случайно девять лет спустя. Не все выпускники детских домов решаются откровенно рассказывать о жесткой детдомовской реальности, некоторые предпочитают замкнуться в себе. Но Катя оказалась твердой в поступках и делах, отстаивая свое право на лучшую жизнь.
Суровая реальность
Она рассказала о том, как сложилась ее жизнь после нашей первой встречи в детском приюте.
– В 2004 году, когда мы с братом находились в приюте, был еще жив папа, – говорит Катя, – и мы не оставляли надежды с ним увидеться, просили, чтобы нас перевели в какой-нибудь другой интернат, поближе к отцу.
Но мечта так и не сбылась. Приют расформировали и нас перевели в реабилитационный центр в поселке ЛДК. Потом маму лишили родительских прав, а нас с братом определили в детский дом города Дальнереченска.
Некоторые дети, убегавшие из детского дома, пропадали бесследно – их никто не искал. Мы ходили в вещах, которые отжили свой срок и потрепались. Повсюду говорили, что на детский дом, в том числе, на питание, выделяются огромные средства. Мне в то время исполнилось шестнадцать лет, и я захотела во всем разобраться.
Отправилась в администрацию на прием. Но мне сказали, что разговаривать со мной не будут. На лето нас собирались отпустить к маме. Я знала, какой образ жизни ведет мама и наотрез отказалась. Мой младший брат уехал на лето к матери. Маму восстановили в родительских правах в отношении брата, а меня поставили перед выбором: либо ты возвращаешься к маме, либо поступаешь в училище.
Я выбрала второе. И мы расстались с братом, но, как оказалось, ненадолго. Мы не виделись с братом Димой полгода, а потом знакомые сообщили мне, что у Димы критическая ситуация: мама живет с сожителем, там находиться невозможно, поэтому брат живет отдельно, скитается, пропуская школьные занятия, собирает металлолом, чтобы хоть как-то прокормить себя.
Летом в училище делали ремонт, оставаться жить в общежитии я не могла. У нас состоялся разговор с директором училища, я попросила ее помочь мне. Она живо откликнулась. С ее помощью мы отремонтировали дом в Сальском. Нам обещали восстановить документы на дом, чтобы мы могли в нем жить.
Брат Дима жил со мной, я присматривала за ним. Директор детского дома прекрасно знал, что Дима находится со мной, и не возражал. В один из августовских дней в доме начала гореть проводка, и случился пожар. Никто не пострадал, но пламя повредило дом.
Мои походы в администрацию по поводу оформления документов на дом не увенчались успехом. Брат вернулся в детский дом, где обстановка по-прежнему оставалась накаленной: дедовщина внутри детского коллектива, нищенское существование.
Мне исполнилось 18 лет, я начала собирать документы на получение жилья, ездила в Департамент администрации Приморского края. Мне сказали, что я должна подождать.
Детский дом лихорадили проверки
На следующий год детский дом начало лихорадить. Началась прокурорская проверка.
Как в то время сообщала старший помощник прокурора Приморского края, директора детского дома города Дальнереченска И.Ю. Гостева привлекли сначала к дисциплинарной ответственности, а потом – к уголовной.
По поручению краевого прокурора Дальнереченская межрайонная прокуратура провела проверку и обнаружила, что в детском доме отсутствуют одиннадцать воспитанников. При этом директор детского дома в органы внутренних дел с соответствующим заявлением не обратился и меры по возвращению детей в детский дом не принял.
Чтобы избежать ответственности, И.Ю. Гостев предоставил в прокуратуру недостоверную информацию. В результате проверки межрайонной прокуратуры выяснилось, что в 2008 году трое воспитанников детского дома были переданы на временное проживание родственникам, в том числе мамам, которые лишены родительских прав. При этом органы опеки и попечительства соответствующего разрешения не давали.
После двухкратного привлечения к дисциплинарной ответственности, как сообщила старший помощник прокурора Приморского края, прокуратура потребовала от него предоставлять информацию о воспитанниках ежедневно. Но и впоследствии И.Ю. Гостев предоставлял недостоверную информацию.
В 2010 году И.Ю. Гостева привлекли к уголовной ответственности и приговорили к четырем годам лишения свободы условно.
Пока шел судебный процесс над Гостевым, Катя оказалась за решеткой. Ее привлекли к уголовной ответственности за порчу государственного имущества и отправили в колонию. Виной был поврежденный во время пожара дом, в котором жила Катя. Но это уже другая история. О ней мы расскажем в следующем номере «АВ».