22 октября 2019 года у меня был проведен обыск. Шмон, по ныне модной уголовной терминологии.
Ну, и ладно. Язык, как считают специалисты, подвержен изменению в соответствии с изменениями в жизни. Куда меняется жизнь, туда и язык следом. Но вернемся к обыску.
Утром, предварительно созвонившись, ко мне явилась целая делегация. Возглавлял ее некто Олег, как оказалось, дознаватель ФСБ (!). Во как! Два специалиста. Один – по оргтехнике, изымать носители информации. Другой – непонятно о чём, и две милые девушки, понятые. Неясно, откуда взятые.
Ехали они из Находки рано утром. Во всяком случае, дознаватель. И можно бы предположить, что сняли девушек с трассы, прервав их общественно-полезную трудовую деятельность. Но ведь рано еще. В это время уважающие себя девушки отдыхают еще от трудов праведных или дорабатывают на дому, если клиент попался неугомонный. Ну, да Бог с ними, с девушками. Вели они себя тихо и никому не мешали.
Сам обыск был оформлен в строгих правилах УПК, с предъявлением постановления за № 3/6-186-19 Находкинского городского суда и составлением соответствующего протокола. Все честь по чести.
Чем же было вызвано столь пристальное внимание господ из ФСБ г. Находки к скромному пенсионеру, весьма преклонных лет, да ещё и инвалиду 2 группы? Немного истории.
Летом прошлого года у берегов острова Хоккайдо японскими пограничниками была задержана яхта с одинокой яхтсменкой на борту. У отважной путешественницы не оказалось должным образом оформленных документов. Японские погранцы не стали долго заморачиваться с незадачливой туристкой, а сообщили о ней пограничникам.
Те оперативно среагировали, прибыли за ней и мужественно отбуксировали все это в Находку. Нарушительницу границы поместили в местное узилище, ИВС называется, яхту – на арест-стоянку, со всем содержимым, включая носильные вещи и вещи повседневного обихода, без которых женщине обойтись сложно. Так, женские трусы и прочая атрибутика, по воле следователя ФСБ Игнатенко, получили гордый статус вещественных доказательств (мудры дела твои, Господи).
Иной, не сведущий в делах сыска, удивится: «При чем здесь трусы, когда граница нарушена?» А отпечатки? Сериалы смотреть надо. Чего отпечатки? Да всего. Специалист всегда найдет, чего полезного, тем более, у женщины. Сыск – дело тонкое, там мелочей не бывает.
Так и видится: следователь ФСБ – в тиши кабинета. В одной руке – вещдок, в другой – лупа. Внимательно разглядывает, нюхает, пробивает по базе данных и снова за свою лупу. Тяжела жизнь следока ФСБ. Чего только не нанюхаешься. А кому сейчас легко?
Идеей совершить кругосветное плавание в одиночку Татьяна Рябкова, а это была она, одержима давно. С этой идей она и прибыла во Владивосток из далекого Ижевска более 10 лет назад. Именно там, в Ижевске, обрела она навыки яхтсменки и получила удостоверение «рулевой яхты».
Почему ее потянуло к берегам Тихого океана для осуществления столь необычной для нормального человека мечты – загадка. Ведь Балтика или Черное море гораздо ближе.
Это не первая ее попытка осуществить свою задумку таким образом. Первый раз она ушла на старенькой яхте, на которой еще полвека назад Юрий Сенкевич посещал Командорские острова. Эту яхту ей передали во владение прежние владельцы, видимо, убедившись в ее дальнейшей нежизнеспособности. Поистине: «Бойся данайцев дары приносящих».
Но выбора не было. В конце ноября 2015 года она отчаянно ринулась на дребезжащей всеми сочленениями посудине в штормящее в это время Японское море. Не смотря на шторм, Японское море оказалось обитаемым. Для рыбаков «дружественной» нам Северной Кореи, промышлявших кальмара, шторм не помеха. Но появление одинокой яхты было для них полной неожиданностью.
А когда они убедились, что ведет ее немолодая баба, впали в ступор. Поначалу. Потом оправились и начали проявлять расположение, и в чем-то даже помогать. Но не долго. Видимо поступила команда захватить яхту и утащить в КНДР. Удобный повод для международного скандала.
Они пытались взять ее на абордаж и отбуксировать к своим. Она отбивалась от них топором. Тем не менее, они таранили ее несколько раз и повредили корпус в некоторых местах. Усилилось поступление воды в корпус яхты. Она смогла уйти от них в территориальные воды Японии. Только тогда, да и то не сразу, они оставили ее в покое.
Кстати, в японские территориальные воды браконьеры, в том числе и корейские, заходить не отваживаются. С чего бы это? Ведь в наших водах биоресурсов гораздо меньше, как раз из-за обилия браконьеров, которые тысячными стадами пасутся в наших водах.
Повреждения, нанесенные яхте демократичными корейцами, дали о себе знать. К берегам Японии она подошла, почти потеряв ход и управление. Подобрали ее японские пограничники и отбуксировали в порт Обама. Это случилось спустя месяц после ее выхода из Владивостока, в котором ей, несмотря на все усилия, так и не удалось оформить выход в море должным образом.
Согласно морским традициям, парусному судну, терпящему бедствие, в порту оказывают помощь в приведении судна в рабочее состояние. Но тут вмешались представители нашей с вами Родины. И помощь оказана не была.
25 декабря, благодаря нашим дипломатам, ее выдворили из порта Обама в штормящий залив Вакасу. То есть, считаю, ее обрекли на гибель. Результат сказался незамедлительно. В этот же день у нее на волне оторвало киль и сломалась мачта. Яхта перевернулась. Она ожидала такого развития событий и потому заранее «надела все лучшее сразу». То есть все, что было спасательное, она натянула на себя. Потому и не утонула.
Плыть в такой амуниции невозможно. Да и куда? Волны с дом, мокрый снег, видимости – ноль. Какой умник сказал, что в ледяной воде человек продержится не более 6 минут? Лишь часа через два ее, беспомощную, бешеные волны прибили в какому-то берегу.
На ее беду это оказался остров-заповедник, людьми не обитаемый. Отвесные скалы подступали вплотную к берегу. Влезть на них возможным не представлялось, и она была обречена обитаться на береговой полосе. С моря – брызги и пена от штормовых волн, сверху – мокрый снег, на ней – мокрая насквозь одежда и свирепый ветер.
Обнаружили ее 31 декабря, на Новый год. Через шесть суток. Японцы были в глубоком шоке. Дело в том, что и раньше на этот злополучный остров заносило людей, и их находили. Но живой она оказалась первой.
Рябкова Татьяна, человек глубоко набожный, и все время нахождения на острове неустанно молилась. Может быть, потому и живой осталась? А иначе, чудо?
Но чудес же не бывает. 3 января ей исполнилось 45 лет. Первый день рождения за границей. Банкета не было. В сорок пять – баба ягодка опять. Ягодку депортировали на нашу великую родину, для которой самое ценное – человек.
Опять же в руки ФСБ, но Владивостокской. Те возились с ней не долго. Убедившись, что ни государству, ни им лично ничем не угрожает, оставили в покое. Т.е. бросили среди дороги. Без денег и документов, без вещей. Все же утонуло.
Ох, уж эти вещи! То шторм с крушением, то Игнатенко с рвением служебным, считаю, не по разуму. Сразу не скажешь, что хуже. Об этих злоключениях я поведал тогда в газете «Арсеньевские вести». Уважаемая мною газета сочла возможным разместить это в интернете. Там и есть.
Примером для подражания Татьяне была землячка Галина Кулакова, которая ценой невероятного мужества, тренируясь на самодельных лыжах, которые сама же и строгала (на фабричные не было денег), стала чемпионкой мира, и принесла славу своей стране.
Оценила ли страна ее подвиг? Едва ли. Эта победа для нее была не самоцель, а средство выбраться из той унизительной нищеты, в которой прозябала (сейчас еще более) удмурдская глубинка.
Ну, и что же? Отгремели фанфары, чиновники от спорта вкушали славу от не ими добытых побед, причем, в солидном денежном выражении. Спортсмены, добывшие эти победы, вернулись на исходные позиции. Т.е. по домам. И Кулакова вернулась в свою деревушку и стала разводить коз, дабы с голоду не сдохнуть. Пропал к ней интерес у спортивных бонз.
Провинциалка. Кумиром Рябковой Татьяны была Анна Щетинина, которой через козни и злопыхательства, зависть и рутинные традиции, ценой неженского упорства удалось стать тем, кого мы в ней знаем.
А предметом поклонения и гордости для нее является тоже ее земляк, Федор Ушаков. Он, как и адмирал Нельсон, не проиграл ни одного сражения. Его девиз: «Врагов не считать, их бить надо». Как и Александр Невский, он канонизирован к лику святых в православной церкви. Именно его имя было на борту яхты, на которой Татьяна потерпела крушение. И надо всем этим пантеоном Бог, которому Татьяна всецело вверяла свою душу.
Как складывалась ее жизнь в последующие годы, и что ей пришлось претерпеть, я описывать не буду. Не Бальзак я, который Оноре Дэ. Да и Рябкова не мадам Бовари. Скажу только, что все эти годы она выживала, имея перед собой все ту же цель.
Как бы то ни было, но, спустя три года, у нее уже была другая яхта, ею же подготовленная к длительному плаванию в открытом море. И 1-го мая она отошла от причала. Разумеется, без доброхотов, готовых помочь Татьяне, у нее, скорее всего, ничего бы не получилось. Но, мир – не без добрых людей, и ей помогали.
Теперь о добрых людях. У нас в стране все больше и больше нуждающихся в помощи. Это и дети-сироты при живых родителях, и выходцы из детдомов без жилья, и бомжи, питающиеся из мусорных баков. И многие иные, коих и не перечислить. И в связи с этим появилась форма помощи нуждающихся в глобальном масштабе. Как правило, за это берутся очень серьезные люди, с глобальными же тенденциями.
Они организуют комитеты разного толка. Создают соответствующие фонды, выколачивают у правительства деньги. Как правило, им не отказывают, т.к. а этих комитетах оказываются представители администраций либо к ним приближенные (что же они, сами себе деньги не выделят?).
На эти деньги строят или получают у властей солидные офисы, набирают штаты, в которые человек со стороны не попадет (помощь бедным – дело серьезное). Закупают оргтехнику, транспорт (как правило, джипы), и пошла «вода», как говорят сантехники. Симпозиумы, совещания, командировки по обмену опытом, иногда за границу, корпоративы (это ж дело святое). Все ради бедных, все для них.
Правда, сами бедные и нуждающиеся и не подозревают об этой грандиозной деятельности своих благодетелей, как и о деньгах, которые под них получены. Как-то выпадают они из поля зрения радетелей своих. Не до них, ей Богу. Уж, если их вождь, он же глава правительства (бывший) сказал: «Мне нет дела до 50 миллионов нищих», – то чего на местах напрягаться?
А вот другая разновидность добряков. Существует она, сколько Русь стоит. И помогают не всему человечеству, а тому, кто рядом и в беде. Для них «могу помочь» – равносильно «не могу не помочь». Помогают они конкретным людям за счет своей убогой пенсии или скудной зарплаты. Вот такие люди и помогали Рябковой.
Среди них оказался и я. А когда выяснилось, что Татьяна и перебивалась под моим кровом в наиболее трудные моменты своей жизни, ФСБ возбудилось и послало ко мне десант. Но я им благодарен. Я хоть узнал, где у меня что лежит. Я - одинокий старик, с памятью неважно, где что бросил, тут же забыл. А тут обнаружилось!
А вот им повезло меньше. У меня есть компьютер, но я с ним до сих пор «на Вы» разговариваю. А носителями мне до сих пор представляются работники мясокомбината, которые с работы под нижним бельем колбасу выносят на прокорм семей своих. И я их нисколько не осуждаю.
Сердюков вон сколько из министерства обороны со своими дамами унес. Одну, правда, выставил в качестве громоотвода. А что он там, в правительстве, один такой? Там других просто не держат.
А что до обыска, то, я думаю, он не последний. Пусть не обыск, но повод навестить меня они найдут. Поживем, увидим. А Рябкова сейчас во Владивостокском СИЗО, как рецидивистка. Дважды нарушила госграницу и покой пограничников. А это карается.
Друзья смогли передать ей необходимые, в том числе и теплые вещи, так важные для следователя ФСБ. Срок за ее гнусные деяния еще не определен.
Иванов Г.,
г. Владивосток.