КОРЕЙЦЫ ПРИЗНАЛИ, ЧТО ОСУЖДЕННЫМ МОРЯКАМ НЕ ВЫДАВАЛИ ПЕРЕВОД НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
По событиям, связанным с задержанием танкера «Палладий», которое произошло 28 августа 2017 г. (см. статья «Приключения россиян в Южной Корее»), был сделан запрос в Генеральное Консульство РФ в г. Пусане, откуда был получен ответ:
«Танкер оказался в Японских территориальных водах в результате дрейфа, и разрешение на его обратную транспортировку в Пусан было получено Береговой охраной Республики Корея от властей Японии... Береговая охрана Республики Корея была вынуждена осуществить предупредительные выстрелы и десантироваться на танкер с использованием бортового вертолета, поскольку экипаж не выполнил обоснованный приказ морских властей остановить судно и в последующем оказывал сопротивление задержанию».
Указанный ответ подтверждает, что после того, как без надлежащего оформления наш танкер покинул территориальные воды Республики Корея, в отношении нашего танкера были совершены боевые действия ВМС Республики Корея, в ходе которых кораблем 1009 ХАМ был совершен обстрел из пушки со стороны правого борта танкера. Обстрел происходил очередями, снаряды пролетали поперек между танкерной частью и надстройкой судна, с дистанции 10 м, на высоте танкерного трубопровода, при попадании в который мог произойти взрыв, потопление судна и гибель экипажа.
Считаю, что с целью скрыть участие вооруженных сил в данном конфликте, было сфабриковано уголовное дело по факту сопротивления полиции, по которому три члена экипажа получили реальные сроки наказания.
Нигде в материале не указано время и событие преступления. Согласно обвинительному заключению, после прилета вертолета, собственник дал команду матросу направить напор воды из лафета в сторону вертолета, после чего направился на корму судна и, якобы, дал мне и мотористу команду направить напор воды из пожарного ствола в спасательное судно полиции, которое находилось за кормою судна, при этом судно двигалось зигзагом. В результате чего, по версии следствия, напор воды из пожарного ствола попал в судоводителя, который был сотрудником полиции. Этими действиями мы сорвали исполнение принудительных действий и осмотр места происшествий.
Однако суду было предъявлено видео с того вертолета, где было видно, что на момент прилета не было видно никаких судов, которые могли быть в зоне поражения водяного напора из пожарного ствола. Этот факт суд оставил без внимания. Также ни слова не говорится о лице, которое должно было сделать осмотр места происшествия или требовать исполнения принудительных действий. Судоводитель спасательного судна полиции был единственным, признанным в данном материале, сотрудником полиции Республики Корея. Данный сотрудник южнокорейской полиции давал объяснения в суде, но перевод его показаний нам не оглашался.
Первоначально указанное обвинение было предъявлено шести членам экипажа, но в последствии с трех членов экипажа оно было снято, а остальные три члена экипажа – я, матрос и моторист, получили реальные 10 месяцев лишения свободы за то, что оказали сопротивление южнокорейским полицейским в территориальных водах государства Японии.
Следующее разъяснение из Генерального консульства было: «В Южнокорейском УПК не содержится таких норм, которые обязывали бы правоохранительные органы страны осуществлять письменные переводы с корейского на иностранный язык протоколов допросов, судебных решений и прочих документов…Перевод осуществляется только в устной форме, имеющим специальную квалификацию переводчиком, который несет ответственность за качество своей работы».
Если это так, то хочу заявить, что находясь в миграционном изоляторе, 04.09.2019 я сообщил в Генеральное Консульство о том, что администрацией данного изолятора было отказано взять на ответственное хранение изъятый груз из багажа, который до этого был принят властями. И переводчиком была передана ложная информация в консульство о том, что изъятый груз представлял собою алкоголь и сигареты. На самом деле в моей багажной сумке находилась только одна бутылка алкоголя и личные вещи.
Также заявлялось собственником судна, что во время допроса следствием была предпринята попытка дать на подпись показания, которых он не давал.
Согласно ст. 18 Консульского устава Российской Федерации:
«В случае получения сведений о том, что гражданин Российской Федерации, находящийся на территории государства пребывания, арестован, заключен в тюрьму, взят под стражу… консульское должностное лицо… должно убедиться, что в отношение такого гражданина соблюдаются общепризнанные принципы и нормы Международного права… участниками которого является Российская Федерация и государство пребывания и законодательство государства пребывания».
Нашим правительством и правительством Республики Корея был ратифицирован Пакт о гражданских и политических правах, согласно которого, статьей 6 предусмотрено Право на справедливое судебное разбирательство:
«Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
а) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятным ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;
b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
с) защищать себя лично или посредством выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;
е) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке».
То есть обвиняемый должен иметь возможность защищать себя самому. Этой возможности у нас не было, так как мы не имели переводов приговоров суда, были только переводы обвинительного заключения прокурора и аппеляционного письма прокурора.
Согласно последнему: старший механик «заранее не проверил зону взлома морской трубы судна «Палладий». Эта ошибка привела к сбросу 300 литров метеоритной смеси в море». Перевожу, в мае 2017г. на территории завода «KJ» наш танкер был поставлен на стапеля и произошел сброс масла в море. Если бы такое произошло у нас в стране, то рабочие бы бросились выставлять боновые ограждения, чтобы эта смесь не распространилась в море. В Пусане пошли по другому пути. Были вызваны полиция и СМИ.
Заочным решением суда старший механик был признан виновным в халатности и ему был назначен штраф в размере 2000 долларов. При этом о данном решении он официально уведомлен не был, квитанция о данном штрафе ему не выдавалась, но это в последующем не было оправданием в обвинении избежания мер принудительного исполнения. При этом, даже после повторного судебного решения 20.08.2018 квитанция на оплату штрафа ему выдана не была, и он с консулом больше думали об этой оплате, чем южнокорейские власти.
Представитель фирмы «Кымсонг Конкоб» в связи с данным разливом выставил счет на 134.725 долларов, что ставило фирму собственника за грань банкротства. Обоснованность выставленного счета никто не проверял. Представитель этой фирмы был предупрежден судом о необходимости дачи показаний, но на заседание он просто не явился. Зато с нас брали обязательство о штрафе в 10.000.000 вон в случае неявки в суд.
На входе над трапом висела вывеска на корейском языке. Содержание ее никто не знал, но арест судна по иску «Кымжин Хэун» был снят судом 14.08.2018, когда старший механик на неё указал.
И почему старшему механику не давали выехать на Родину до конца разбирательства, никто не разъяснил. Считаем это злоупотреблением права, не допускать которого обязались все страны, подписавшие Международный пакт о гражданских и политических правах.
Согласно аппеляционному письму: «Однако инцидент – помеха в ходе исполнения особых служебных дел – был совершен в сговоре неизвестным числом моряков, включая обвиняемых, и только шесть обвиняемых, которые уточнили личные данные, были привлечены к ответственности».
Не установить данные члена экипажа – это нонсенс, тем более, органом следствия. И то, что из экипажа в 15 человек было установлено только 6 человек, говорит, полагаю, об одном: любой бред, выдвинутый обвинением, будет проглочен судом и не будет оспорен защитой.
Согласно обвинительному заключению у меня и у всех обвиняемых по данному делу в графах «место проживания» и «место регистрации» стоит «неизвестно». Почему на меня был выдан экстренный арест, хотя я все время был на судне и доставлялся на все допросы? Причем исполнен он был в зале судебного заседания до оглашения приговора о моем аресте. Согласно пояснению прокурора, причиной моего ареста было отсутствие постоянного места жительства.
Дальнейший, считаю, бред апелляционного письма комментировать трудно. Исходя из того, что я был выслушен, только когда мне было дано «последнее слово», мое апелляционное требование о своем оправдании рассмотрено не было. В конечном итоге я получил 10 месяцев условно за то, что уже фактически отбыл срок 10 месяцев.
Теперь о бесплатных адвокатах. Когда было первое апелляционное заседание, адвокаты пытались его сформулировать как уменьшение сроков, я несколько раз потребовал быть оправданным, но матроса выпустили за 4 или 5 дней до конца приговора, меня – за 3 дня до конца приговора, а моториста – после того, как был вынесен приговор по апелляции.
Согласно ответа из консульства, я находился в СИЗО г. Пусана в статусе подсудимого, а не осужденного, и не мог отбывать наказание, поскольку решение суда 1 инстанции не вступило в законную силу. Суд лишь избрал меру пресечения в виде содержания под стражей, а потом заменил ее подпиской о невыезде.
По данному факту хочу напомнить, что 9 мая 2019 г. я был приговорен к 10 месяцам лишения свободы. После обвинительного приговора обвиняемый становится осужденным, а апелляции только могут повлиять на срок нахождения в данном статусе, подписку о невыезде я не давал, я давал обязательство явиться в суд и находиться на судне, при этом первоначально в отношении меня был выдан экстренный арест. Разве это не показатель еще одного факта злоупотребления правом?
Полагаю, таким образом южнокорейской стороной не соблюдается ни один пункт, касающийся обеспечения наших граждан эффективной правовой защитой. Надеюсь, что в конечном итоге наши дипломаты выразят свой протест и посодействуют признанию необоснованности нашего обвинения.
Артур Морочко.