Дело «приморских партизан»: допрос Максима Кириллова
Вещдок оказался поврежденным
В последних судебных заседаниях по делу «приморских партизан» продолжали допрашивать «партизана» Максима Кириллова. Он рассказал о том, с чего началась борьба «партизан» с кировскими милиционерами. Максим Кириллов сообщил суду, что цели кого-то убивать он не преследовал, что по одному из преступлений, которые инкриминируют «партизанам», по его мнению, причастны другие люди…
– Препятствовали ли вы каким-либо образом развитию наркоторговли в Кировском районе? – спросила адвокат Олеся Петровна Моисеева.
– Когда мы ходили на охоту и находили посадки конопли, мы ломали, уничтожали конопляные кусты. Порой эти поля охраняли люди, естественно, вооруженные. Поэтому мы уничтожали посадки конопли по возможности, стараясь избежать встречи. Не в их интересах было проявлять себя.
Однажды, предприняв один из таких пеших походов в тайгу, мы узнали о причастности к выращиванию конопли братьев Е., которые на конопляных полях работали в подчинении местным сотрудникам милиции. И с их стороны начались различного рода нападки на нас. Это происходило неоднократно.
Кстати, на одном из судебных заседаний государственный обвинитель представлял фотографии, используя их как доказательство того, что мы занимались высаживанием конопли (государственный обвинитель демонстрировал кадры выборочно, не показав фрагменты с полыхающим полем конопли – прим. авт.). Если бы мы действительно занимались выращиванием конопли, то зачем нам было демонстрировать это напоказ? Для чего снимать на камеру конопляные поля, если мы причастны к их выращиванию? И, наконец, почему жесткий диск, который был изъят у Алексея Никитина…
Судья Грищенко прервал речь Максима Кириллова на самом интересном месте… Судья Грищенко объяснил, что давать оценку доказательствам на данном этапе судебного следствия не нужно, такая возможность появится в ходе прения сторон.
Напомню, в июне сторона обвинения представила кадры из серии фотографий, которые хранились на жестком диске компьютера Алексея Никитина. Жесткий диск был изъят после того, как Алексея заключили под стражу. На представленных стороной обвинения фотографиях «приморские партизаны» засняты на фоне конопляных полей. Сторона обвинения не показала фото с полыхающими в огне конопляными полями, которые хранились на этом же диске, вырвав отдельные кадры из контекста.
Вскоре продемонстрировать данные фото решила сторона защиты. Она хотела опровергнуть выводы обвинения. Однако диск оказался то ли пуст, то ли поврежден, никто не знает до сих пор. После того как данный диск в качестве доказательства использовал прокурор, он почему-то не открылся.
Почему никто из соответствующих органов не заинтересовался данным обстоятельством? Очевидно, порча вещественного доказательства грозит уголовной ответственностью кому угодно, только не прокурору?
Нелли Рассказова, адвокат Алексея Никитина, сообщила корреспонденту «АВ»:
– 5 июня сторона обвинения выборочно продемонстрировала фотографии с данного жесткого диска, придав им совершенно иной смысл. Если рассматривать фотографии последовательно – одну за другой – то станет очевидно, что они подтверждают версию защиты о том, что «партизаны» боролись с конопляными дилерами.
Мы не преследовали цель – убивать
В судебном заседании продолжался допрос Максима Кириллова.
– Можете ли назвать свой источник дохода? На что вы жили после того, как уволились с работы? – спросила Олеся Петровна Моисеева у Максима Кириллова.
– Когда я уволился с работы, мы с Сашей Ковтуном помогали нашему общему знакомому, – ответил подсудимый. – У него была довольно-таки большая пасека. Мы ездили периодически к нему и раньше, когда у меня случались выходные. В дальнейшем, естественно, этот человек отблагодарил нас. Он дал нам часть меда. И мы реализовали его. Также мы с Сашей Ковтуном совершали длительные походы в лес. Это происходило в летний период. Я к тому времени скопил деньги.
– Обладали ли вы навыками изготовления взрывных устройств? – спросила адвокат Олеся Петровна Моисеева.
– Навыками изготовления взрывных устройств я не обладал, так же, как не разбирался в радиоэлектронике. То, что говорит обо мне сторона обвинения, не соответствует истине: я никогда не разыскивал в Интернете информацию о взрывных устройствах, якобы выполняя особую роль в банде…Но ничего подобного не было.
– Вы знаете принцип действия самой цепи? – задала вопрос Олеся Петровна Моисеева.
– Нет, не интересовался, – сказал, как отрезал, Максим Кириллов.
– Знаете ли вы что-то по поводу просмотренной в судебном заседании видеозаписи? На ней видно, что вы проезжаете мимо территориального пункта милиции. С какой целью было снято это видео? – полюбопытствовала адвокат Олеся Петровна Моисеева.
– Если честно, я вообще с трудом вспоминаю, что мы проезжали в этом районе, – пояснил Максим Кириллов. – В тот момент я не думал, что в дальнейшем на этом будет акцентировано внимание. С тем видео, которое мы снимали, я не особенно знакомился.
Но могу сказать точно, что в тот момент мы не были озадачены какой-то целью: например, узнать кое-что о месторасположении милицейского пункта или что-либо еще. Мне кажется, что если бы нами двигала именно эта цель, то мы бы, безусловно, остались в этом населенном пункте более продолжительное время. А так мы просто мимолетно проезжали.
Никто из нас не обсуждал возможное убийство милиционеров. Кто-то из нас периодически нет-нет, да и высказывал свое недовольство по поводу деятельности сотрудников милиции. Но никогда не звучало конкретных фраз «убить» кого-либо из милиционеров. Нас преследовали, и мы были вынуждены обороняться. Именно для этого нам было необходимо оружие.
К эпизоду на Давыдова причастны другие?
– Что вы можете показать по предъявленному вам обвинению в отношении убийства четырех человек? – спросила адвокат Олеся Петровна Моисеева.
– Вину в убийстве четырех человек я не признаю, поскольку троих из них вообще никогда не видел, – сказал Максим Кириллов. – Одного человека я видел один раз на том предприятии, где работал. Он заменял одного рабочего из производственного цеха, был непосредственно в том месте, где идет выгрузка и загрузка.
Еще я видел этого человека, когда приходил к Александру Ковтуну. Но на тот момент нам не было известно, что он связан с производством наркотиков.
Что касается С., то он, по слухам, на протяжение пяти лет реализовывал у нас в поселке наркотики. Считаем, что он осуществлял продажу наркотиков с подачи милиции. Преступление, которое совершено на улице Давыдова, мне не вменяется. О данном преступлении я узнал гораздо позже.
Но мне есть, что сказать по этому поводу: когда меня задержали, я слышал в отделении милиции разговоры о причастности к этому преступлению других людей. Эти люди даже доставлялись в милицию, их допрашивали по данному эпизоду.
Сначала я слышал версию о том, что какие-то сотрудники, которых допрашивали, оказывали покровительство наркоторговцам в районе Давыдова. Я слышал также, что перестрелка, которая завязалась на Давыдова, произошла из-за дележки и сфер влияния. Никто из «партизан» не имеет отношения к данному преступлению.
Возникло разногласие
– Однажды мне позвонил Андрей Сухорада и попросил приехать к кафе «Эдельвейс», – продолжал Максим Кириллов. – Мы приехали к кафе вместе с Иллютиковым. В один момент, когда мы отошли от кафе на некоторое расстояние, нас обогнала машина. После того, как она остановилась, я видел, как Андрей Сухорада вытаскивал с переднего сиденья женщину. От неожиданности мы стали, как вкопанные.
По поводу того, брать этот автомобиль или нет, брать с собою женщину или нет, у нас случились разногласия: Саша Ковтун, Владимир Иллютиков, Роман Савченко были против того, чтобы поступать таким образом, но мнение Андрея перевесило. Мы потом по дороге ускаивали женщину, видя, что она крайне обеспокоена и напугана. Саша Ковтун по дороге высказывал свое недовольство, говорил, что наш поступок – недостойный. Не было необходимости брать с собою женщину, не было надобности забирать машину. Но все происходило быстро, и надо сказать, я растерялся. Женщину мы высадили у обочины дороги.
– Что конкретно сказал Сухорада? Что вы просто доедете на такси и расплатитесь за поездку? – поинтересовалась Олеся Петровна Моисеева. – Надевал ли кто-либо маски? Было ли у вас оружие?
– Мы надевали маски, когда выходили из машины, – сказал Максим Кириллов. – В сумке находился карабин или еще что-то из оружия. Приобретал оружие Сладких, ему, очевидно, дал деньги Андрей, потому что у Александра Сладких денег не было.
Об убийстве милиционера К. я ничего не знал
– Свою вину в нападении на Л. и Б. в Лесозаводске вы признаете? – осведомился судья Грищенко.
– Совершать разбойное нападение у меня намерения не было, – ответил Кириллов, – Что касается разбойного нападения на сотрудника милиции в селе Ракитном, которое нам инкриминируют, то умысла также не было. Мы приехали к зданию ДПМ ночью и вовсе не думали, что в здании кто-то есть, все окна были темными.
Сначала я стоял снаружи с рацией, потом ко мне подошел Александр, я передал ему рацию, было слышно, что внутри здания что-то происходит, в рации слышался какой-то грохот или шум борьбы. Потом, когда мы пришли в ДПМ, я осматривал верхний этаж. Через несколько минут поднялся Александр Сладких и сказал, что нам нужно уходить. Об убийстве милиционера К. я на тот момент ничего не знал. По всем показаниям у всех подозреваемых в этом преступлении не было умысла на убийство.
– Каким видом спорта вы занимались? – спросил судья Грищенко.
– В начальных классах занимался армейским рукопашным боем, футболом, совершал утренние пробежки…
– Если бы вы заметили в Ракитном присутствие сотрудников милиции, как бы вы поступили? – поинтересовалась Олеся Петровна Моисеева. – Почему вы не все подошли к территориальному пункту милиции, который расположен в селе Ракитном?
– Повторяю, мы не намеревались никого убивать. Я не могу пояснить, почему мы не пришли все вместе к пункту милиции, наверное, чтобы потом было удобней разбегаться. Меньшим количеством людей легче скрыться.
От автора:
Я неоднократно выезжала в поселок Кировский. Все, с кем мне довелось беседовать, говорили о сложной обстановке, которая сложилась в поселке Кировском в 2008-2010 гг.: по их словам, милиционеры, работавшие в одной связке с бандитами, и их прислужники держали в страхе местное население.
– «Партизаны» боролись с наркоторговцами и милиционерами, которые обеспечивали им «крышу», – говорили местные жители, – за это их преследовали и пытались всячески уничтожить.
Родственники Максима Кириллова рассказали о том, как происходило задержание:
– Когда ОМОН приближался к нашему дому, Максим сказал, что его едут убивать. Он пытался спрятаться в небольшом подполье. Но приподнятый коврик предательски выдал укромное место, где он находился. Омоновцы выдвинули Максиму ультиматум, требуя сдаться. Они говорили, что иначе откроют огонь. И Максим сдался. Прямо на месте задержания ОМОН избил его. В милиции его истязали. Из кабинета, где находился Максим, доносились грохот, крики и отдельные грубые фразы полицейских. Судя по всему, там происходило что-то страшное.
По словам родственников, расследование по делу переросло в пытки, от которых заговорит даже немой. Олег Анатольевич Хан оказался, видимо, в этом деле мастером. Именно он участвовал в задержании «партизан».
В 2010 году, после задержания, Максим Кириллов сочинил стихотворение:
«Меня осудят многократно, Но ты не внемли всей их лжи… Пусть за враньем скрывают правду, Ты верить, слышишь, не спеши.
Ты оглянись, взгляни повсюду… Ведь зло уже сжимает круг, За вами тихо наблюдая, Чтоб не поднялся кто-то вдруг.
Круг безкультурья, вырожденья, Как в сне кошмарном наважденье, Грязь похоти и яд разврата, Тьма деградации и смрада
Прогнивших от неверья душ. Неверие – сливная яма, И рабства сточная канава. По ней стекаете вы все.
Вас формируют, словно стадо, Другими вы им не нужны».
Из-за болезни «партизан» объявили перерыв
7 августа в зал суда, в котором шел процесс по делу «приморских партизан», вызвали скорую помощь. Александр Ковтун и Владимир Иллютиков пожаловались на плохое самочувствие. Они ходатайствовали о том, чтобы судебное заседание в этот день прекратили.
Врачи поставили диагноз: Александру Ковтуну – подозрение на двухсторонний гайморит, а Владимиру Иллютикову – ОРВИ.
Суд отклонил ходатайство подсудимых, после вызова скорой помощи судебное заседание продолжилось. Александр Ковтун продолжал жаловаться на головную боль и температуру, говорил, что из-за болезни ему трудно участвовать в обсуждении вопросов.
После перерыва в зал суда вновь вызвали скорую помощь. Однако врачи отказались приезжать, сказали, что состояние здоровья подсудимого не является тяжелым.
Елена Мыльникова, адвокат Александра Ковтуна, просила суд провести нормальный медицинский осмотр больного и назначить лечение:
– Я посещала подзащитного в СИЗО и заметила, что у него ухудшилось состояние здоровья.
По словам Александра Ковтуна, в СИЗО от всех болезней одно лекарство – таблетки цитрамона.
Нелли Рассказова, адвокат Алексея Никитина, в очередной раз просила перенести судебное заседание на другой день, сделав перерыв. Суд принял решение приостановить судебное заседание до 8 августа.