На этот и на другие вопросы отвечает известный правозащитник Лев ПОНОМАРЕВ
Современная ситуация, связанная с законностью и соблюдением чиновниками прав обычного гражданина в России, неоднозначна. По нашему мнению, суды все чаще принимают решения в угоду коррумпированной «системе», а государственные лидеры порой «пускают в свет» законопроекты, направленные не во благо российского народа. Сегодня мы беседуем с правозащитником, руководителем Общественного Движения «За Права человека», Львом Александровичем Пономаревым.
- По статистике Верховного суда РФ, оправдательных приговоров в судах общей юрисдикции сравнительно мало - около 0,5%...Получается, если ты попал под каток следственной машины и оказался в СИЗО, но не причастен к преступлению, то шансов быть оправданным мало?
- Да, оправдательных приговоров немного. Некоторые адвокаты из-за этого уходят из профессии. Надо заметить, что суды присяжных выносят оправдательные приговоры гораздо чаще - при рассмотрении дел с участием присяжных заседателей число оправдательных приговоров колеблется от 10% до 15%. Представьте себе, официальные суды оправдывают в 30 раз реже.
В то же время, если человек судится с представителем государства, чиновником, за которым стоит государство или с богатым человеком - это одно дело. В таких случаях статистика оправдательных приговоров в судах общей юрисдикции, соответствует 0,5%. А если сторонами по делу являются два обычных гражданина, одинакового социального статуса, то вероятность справедливого судебного решения, в том числе, и оправдательного приговора, гораздо больше. В таких случаях судьи, как правило, работают справедливо.
- Почему, по вашему мнению, суды редко выносят оправдательные приговоры? Что является причиной - коррупция или какие-то другие необратимые процессы в судебной системе?
- Главная причина, как я считаю, кроется в устройстве самих судов, сохранившемся еще с советского времени. Они устроены, как некая бюрократическая контора с вертикалью власти, где есть председатель суда, который контролирует деятельность всех судей, подсказывает, какие нужно принимать решения. Председатель районного суда может позвонить председателю регионального суда и тоже подсказать, как вести себя в том или ином случае, когда принимаются определенные решения...
Эта традиция, так называемая «позвонковая система», сохранилась еще с советского времени. Ее разрушение началось в 90-е годы, когда приняли законодательство, касающееся судебной реформы. Но стоило к власти прийти полковнику КГБ, все приостановилось. Он начал устанавливать свою жесткую вертикаль власти, и судейская система легко вернулась в прежнее русло. Ведь бывшие советские судьи привыкли брать на себя роль обвинения в том случае, если граждане судятся с представителями государства. Они следовали стереотипу - знали, что нужно обвинять.
При этом они не задумывались о том, что судья должен занимать нейтральную позицию. Они до сих пор не понимают этого. Часто вполне искренне судьи были уверены, что находятся на защите государства. Кроме того, они знают, что при вынесении оправдательного приговора существует опасность, что в их сторону польются обвинения в том, что им дали взятку.
Конечно, когда речь идет о знаковых судебных процессах, известных на всю страну, то главной бедой российских судов становится коррупция: исход процесса диктует власть из Москвы.
Например, публичный процесс над Ходорковским. Второе дело Ходорковского просто абсурдно. После процесса над Ходорковским слишком часто стали сажать предпринимателей, при этом, отнимая у них бизнес.
- В последнее время приходится наблюдать довольно-таки странное законотворчество Госдумы... Например, в Госдуме предложили ввести уголовную ответственность за дискредитацию России, также Кремль готовит закон, по которому иностранцам запретят делать экспертизу российской коррупции. Не грозит ли все это возвращением к репрессиям?
- Некоторые законопроекты идут «автоматом», а некоторые, конечно, при своих новациях ужесточают режим. Закон об уголовной ответственности за оскорбление России пока еще обсуждается, но если его введут, то он спровоцирует сильный скачок вперед к тоталитарному режиму государства.
Так было только в СССР, когда существовала специальная статья за антисоветскую агитацию. Подобные закопроекты повлекут за собой восстановление советских норм или такого режима, как в Иране или Северной Корее. По сути, это запрет на свободу высказывания. Но мне кажется, что в ближайшие годы такой закон не введут.
- Что, по вашему мнению, ожидает Россию? Будет ли усиление диктатуры, распространение ее на общество?
- Тенденция правительства понятна. У правительства одна цель - ужесточать и не идти навстречу.
С моей точки зрения, диктатура уже существует в России. Но мы ее пока не очень ощущаем. Окружение президента чувствует. Они его боятся расстроить чем-то и пытаются просто угадать настроение диктатора. Поэтому они автоматически говорят: закон принят, будем его исполнять.
Думаю, что усиление диктатуры будет нарастать. Непредсказуемо, что захочет диктатор. Сейчас он захотел напасть на Сирию, непонятно - зачем. Совершенно нелепое объяснение, что мы будем убивать террористов, которые придут к нам. Допустим, из России к ним много кого пришло. Так вы делайте, чтобы не уходили из России, требуется большая аналитика, чтобы понять, почему столько молодых людей уходят из Дагестана. Потому что в Дагестане коррупции много.
Я разговаривал с молодым дагестанцем, а совсем недавно узнал, что этот дагестанец уже в Египте, и куда дальше поедет - не знаю.
Мы терпим коррупцию, а они - нет. И еще у них клановость. И коррупция, и клановость приводят к тому, что некоторые кланы не могут выдержать и уходят в ИГИЛ. В таком случае, борись с коррупцией и смени президента...
- Как вы относитесь к введению смертной казни в России? Эта проблема всегда очень активно обсуждалась обществом...
- Я, конечно, негативно к этому отношусь. Когда-то Путин решил, что мы должны выйти из Совета Европы, и тогда он сможет «запустить» смертную казнь.
По сути, власть готовит к этому общество... Может быть, она организует референдум, потому что Иванов как-то обмолвился: «А почему бы нам не провести референдум? Я знаю, что за смертную казнь будет 90%». Но он ошибся - я в этом уверен.
Мы как-то с одним достаточно известным человеком, который был моим оппонентом в радиоэфире и агитировал за смертную казнь, провели так называемое голосование. И оно показало 50% на 50%. И если будет референдум, нужно бороться за то, чтобы смертную казнь не ввели... Потому что это грозит обернуться возвращением в Средневековье.
Мы с вами только что говорили, что суд часто выносит неправосудные решения. Представьте себе, сколько будут казнить людей, которые ни в чем не виноваты.
- За списком Магнитского последовал российский ответ - закон Димы Яковлева. Как вы относитесь к данному законопроекту?
- Знаете, это похоже на поговорку «назло бабушке отморожу уши». Интересно, что инициаторами таких античеловеческих, антигуманных законов являются, к сожалению, не те люди, которые отмораживают себе что-то. Народ бы никогда не инициировал этот закон, если бы не пропаганда уже после того, как закон приняли.
У Бориса Немцова была хорошая интуиция. Когда в то время заговорили о законе Димы Яковлева, он стал инициатором массовой акции протеста против закона Димы Яковлева. Немцов убедил протестный комитет назначить эту акцию. Вышло много народа, хотя многие и сомневались. Это означает, что народ может еще проснуться, когда инициатива наших начальников вызывающая и аморальная.
Действительно, жизнь показывает, что многие дети умерли, хотя могли быть за границей, их можно было спасти. Медицина за границей лучше - мы все это знаем. И чаще всего иностранцы брали в свои семьи больных детей. У них есть возможность лечить этих детей качественно.
- Вы сейчас упомянули Бориса Немцова. Как вы считаете, убийство Немцова - это выстрел в спину оппозиции или сведение личных счетов?
- Немцов был мне другом. Я с ним работал. Я познакомился с ним в 90-х, когда он был молодым человеком и обычным кандидатом в депутаты, но общались с ним мало. Когда мы стали создавать движение «Солидарность», я много с ним работал и последние 10 лет общался довольно тесно.
Я уверен, что его убили, как наиболее потенциально опасного Путину кандидата в президенты.
Мне социологи говорили, что из всех опозиционных кандидатов он наиболее электорален, потому что второй раз вошел в одну и ту же воду. Он начал заново политическую карьеру, что бывает очень редко. Обычно люди бронзовеют или как-то меняются.
Социологи также отмечали, что потенциал у Немцова больше, возможно, даже чем у Навального. Вот за это его и убили.
Вопросы задавала корреспондент «АВ»
Наталья ФОНИНА.
г. Москва.
Фото lev_ponomarev.livejournal.