Как российская юстиция превращает граждан в сутяжников

О судебной и следственной волоките журналист Марьяна Торочешникова говорила с адвокатом Анной Ставицкой и юристом из Калининграда Мариной Монастырной на радиостанции «Радио Свободы».

В России существует сразу несколько законов, предписывающих следственным и судебным органам разбираться с проблемами граждан, не допускать произвола и волокиты. Есть законы, устанавливающие предельные сроки рассмотрения уголовных дел и содержания обвиняемых и подозреваемых под стражей. Есть законы, обязывающие судей рассматривать дела быстро, эффективно и обеспечивающие при этом право на справедливое судебное разбирательство.

Есть даже закон о волоките, вступивший в силу в 2010 году, не говоря уже о положениях уголовного и гражданского кодексов, обеспечивающих механизмы привлечения к ответственности и взыскания компенсации за незаконные действия представителей власти. Но отчего-то эти законы работают в России не совсем так, как того от них ждут?

Монастырная об опыте борьбы с нерадивыми следователями:

«Судебные решения, которые признают действия следователей незаконными, обязательны для всех органов, но, тем не менее, следственные органы не исполняют решения суда, и в законе отсутствует механизм каким образом заставить исполнить решение суда и привлечь к ответственности. Тот закон, которые есть о взыскании компенсации за длительное правосудие, взыскивается с Минфина РФ в качестве компенсации гражданам за действия местных органов. И получается, что Минфин платит, но органы по прежнему бездействуют.

И каким образом привлекать к ответственности должностных лиц, которые длительное время бездействовали? Наверное должны быть поданы регрессные иски, которыми Минфин должен взыскивать с должностных лиц, действия которых оспариваются, выплаченные ранее гражданам деньги . Уже непосредственно из карманов чиновников напрямую в бюджет. Это наверное их сподвигнет к исполнению решений судов.

Одна из моих доверительниц пытается добиться передачи дела в суд уже более 12 лет. Предпринимательница в сговоре с иностранным гражданином предлагает подписывать договоры с гражданами о том, что она их устроит на работу за границу. Покупает людям билеты на самолет, люди прилетают в Грецию, их там арестовывает полиция, в паспорте им ставят запрет на въезд в Евросоюз, они возвращаются домой.

В дальнейшем оказывается, что предпринимательница не имела права заниматься трудоустройством граждан за границей, никаких лицензий и разрешений не было. Этот гражданин иностранный, вместе с которым она действовала, просто аферист. То есть, это все — договор, квитанции, целый самолет людей, вылетевших за границу — готовые очевидные доказательства мошеничества.

Тем не менее, когда гражданка поняла, что ей предъявляют претензии, уехала в Европу. С ней есть телефонная связь, есть адреса, но никто из следователей ее не ищет. Это уголовное дело постоянно пытаются закрыть, потерять, остановить по тем основаниям, что якобы не установили лицо, которое надо привлекать к ответственности и так далее. То есть здесь все очевидно, но, тем не менее, правоохранительные органы не хотят передать это дело в суд.

Я решила довести это дело до конца. Больше двух лет назад по этому делу была взыскана компенсация за длительное правосудие и препятствие к правосудию, деньги Минфин выплатил гражданам по 100-150 тысяч рублей, но мошенников не наказали. Итак, за то, что бездействуют следователи, платит бюджет, то есть налогоплательщики».

Ставицкая убеждена, что если бы эти деньги взыскивались не с Минфина, а непосредственно из карманов судьи, следователя, наше правосудие изменилось бы. Следователи бы предприняли меры, чтобы кардинально и быстро расследовать дело.

Монастырская:

— В моих делах, где я на стороне потерпевших, подозреваемый абсолютно известен, все доказано, документы собраны, но им просто не дают ход. Почему следователь это делает, можно только догадываться. Каким образом можно его заставить это делать и дальше расследовать, я пока не знаю.

Торочешникова:

— Вы обращались в суд, чтобы вашей доверительнице выплатили компенсации за волокиту, допущенную при расследовании этого дела, и суд вынес частное определение в адрес этих следователей, а следователи что, простите, плевать хотели на эти определения суда?

— Нам приходят отписки, что мы эти постановления рассмотрели, все устранили, все исправили. И такой вот ответ подшивается в материалы дела. По сути никаких исправлений и устранений в деле нет.

— Что может сделать в этой ситуации судья? Он может повлиять на конкретного следователя для того, чтобы следователь наконец-то услышал и прочитал это частное определение?

— Судья направляет частное определение в адрес руководителя отдела, где работает следователь, который с ведома руководства совершает незаконные действия. И данные документы обязательны к исполнению и суды требуют, чтобы им отвечали и они имеют право проконтролировать, но ответы приходят формальные, а действий никаких нет. Прокуратура всегда со мной соглашается, удовлетворяет мои жалобы, я подаю через несколько месяцев в суд признать очередное бездействие незаконным и суд и прокуратура все удовлетворяют. Но в деле через несколько месяцев имеются только постановления «возобновить производство по делу» и «приостановить производство по делу», а между ними ни одного нового документа.

Анна Ставицкая представляют семью убитой журналистки «Новой газеты» Анны Политковской. Она говорит, что там была похожая ситуация, когда расследованием дела продолжали заниматься редакция, семья, но не следователи, которые первоначальный пакет отдали в материалы дела, потом на некоторое время все затихло до тех пор, пока журналисты чуть ли не за руку стали приводить свидетелей с подтвержденными доказательствами.

Марина Монастрырная:

«Здесь никогда не надо останавливаться, нужно обжаловать каждое бездействие. Причем сразу в суд в порядке статьи 124-125 УПК и в прокуратуру. И не надо быть большим юристом, чтобы такие жалобы подать. Если этим заниматься регулярно и обжаловать каждое действие и бездействие, тогда будет накапливаться хотя бы какой-то пакет судебных решений, настолько явный и очевидный что игнорировать его будет сложно. То есть граждане не должны забывать защищать себя, к сожалению, сами.

И второй момент. Поскольку за эти дела бюджет платит уже большие суммы и если Минфин примет решение в порядке регресса взыскивать с должностных лиц эти деньги обратно, тогда эта ситуация по конкретным делам будет меняться. С системой конечно бороться трудно, но надо помочь государству выполнить те обязанности по защите, которые ему тяжело выполнять.

В Европейском суде неоднократно рассматривались и удовлетворялись жалобы на нарушение статьи 6, которая предполагает также разумность сроков судопроизводства. И по гражданским делам были жалобы. За все то время что Россия работает под юрисдикцией ЕСПЧ уже выплачены многомиллионные компенсации, но Минфин ни с кого эти деньги так и не востребовал».

Анна Ставицкая:

«Да есть огромное количество решений ЕСПЧ по этому поводу, но я не могу ответить,почему Минфин не взыскивает в порядке регресса, я не знаю, предусмотрено ли это законодательно, имеет ли право Минфин взыскивать эти деньги с кого-то конкретно. Если бы такое изменение было внесено в закон, тогда бы все забегали.

Может быть, ссылаясь на общие понятия норм гражданского права, можно обратиться в Минфин,чтобы эти деньги взыскивали непосредственно с нерадивого следователя. Тем более, если есть решения судов,которые игнорируются. Здесь и доказывать вину не требуется. Нужно взыскивать с конкретного следователя или с конкретного судьи.

Законы у нас неплохие. Проблема в неисполнении законов. Какая-нибудь судья МарьИвановна чихала на постановления пленумов, на решения Конституционного суда, на решения ЕСПЧ. , И если у нас будет наказываться конкретный судья или следователь, тогда видимо, что-то изменится.

Марина Монастырная:

— Я начала переписку с нашим казначейством Калининградской области. Они дают ответы, что они уже ведут работу по предъявлению регрессных исков в будущем. То есть уже официальный ответ об этом есть, им будет трудно отвертеться. Здесь должна вступиться не только прокуратура по растрате, нецелевому расходованию денег, но и правительство области и другие органы, которые контролирую денежную политику. Если таких заявлений будет много, дело сдвинется.

Анна Ставицкая:

— А если Минфин после таких ответов не станет подавать регрессный иск, это тоже можно обжаловать в суд как бездействие.

Марина Монастырная:

К сожалению у людей сразу опускаются руки, когда они видят незаконные действия или полнейшее бездействие на самом первом этапе, когда все можно расследовать по горячим следам. Но у меня руки не опустились, поэтому столько решений получено. Компенсацию за волокиту можно взыскивать когда следствие затягивается более 4-х лет.

Полностью передачу можно прослушать на сайте радиостанции «Радио Свобода» http://www.svoboda.org/media/video/26584979.html