Представление книги Дмитрия Травина «Почему Россия отстала?» состоялось 24 августа в Институте региональной прессы .
Выступление Д.Травина.
Часть третья, заключительная (часть первая в № 34, часть вторая в № 35 «АрсВест»).
В 14-16 веках Западная Европа богатая, а Восточная не очень. По крайней мере, деньгами. У нас, конечно, есть земли, лес, мед, воск, в землях какие-то ресурсы есть, но их только к 20-му веку нашли. На Западе, там, где у государства есть возможность собирать большие налоги, госуд появляется что-то вроде налоговой полиции, силовики, которые помогают собирать налоги, если люди сами их не платят. И государство как-то пытается стимулировать развитие экономики, прежде всего, именно городов, для того, чтобы там было много богатых налогоплательщиков. К началу Нового времени на Западе есть деньги, есть чиновники, есть силовики.
Что на Востоке? Россия, Польша, Литва, Венгрия, Пруссия, вся восточная Германия тоже к этому же относится. Государь прикрепляет крестьян к земле и заставляет их работать на помещика. Боярам запрещается своз крестьян. Это - не марксистская история с борьбой помещиков против боярства, это совершенно другая история, связанная чисто с прагматичными задачами построения армии. С боярами никто не борется, бояре по прежнему остаются богатыми, многие бояре возглавляют армию, но их ограничивают в возможности стянуть чужого крестьянина на свою земли. Государство создает репрессивную систему для розыска и возвращения беглых крестьян, но она не очень хорошо работает, потому что когда русский мужик убежал на Дон, поди его оттуда вытащи. Пошли другим путем. Чтобы казаки становились такими квази наемными войсками, государство посылало специальные государевы кормы. Казаки приходили к государю и иногда за него воевали. Долгое время это была такая палка о двух концах, потому что, с одной стороны, иногда казаки воевали за государя, иногда - против государя. Скажем, в смутные времена часто разбойничали за одного государя против другого государя. Кстати, по самой современной концепции происхождение рода Романовых на российском престоле, первого Романова Михаила Федоровича избрали благодаря давлению казаков. Это было нечто вроде госпереворота. Когда земский собор собрался и решал, кого выбирать царем, казаки ворвались и настояли на том, чтобы выбрали Мишу Романова, а не, скажем, Дмитрия Трубецкого, который очень на это надеялся, или Ивана Никитича Романова, дядю Михаила.
Так сложились две совершенно разные системы. Вскоре после Петра I крепостное право теряет свое значение, потому что армия Петра первого была уже не поместной, а наемно-рекрутской. Она не была наемной, как у кондотьеров, но каждый офицер получал деньги за службу. Он, прежде всего, жил с жалования, а не с землишки, которая у него там где-то далеко была. После Петра крепостное право смысл потеряло, но оно еще долго сохранялось, потому что, когда кто-то нам что-то дает, поди отними. В 1861 году царь Александр второй решился и отменил крепостное право. Так что крепостное право у нас возникло в тот момент, когда оно было необходимо государству для решения очень конкретных прагматических вопросов и исчезло в тот момент, когда оно уже совершенно не нужно и тормозило развитие страны. В 19-м веке крепостное право, конечно, тормозило развитие страны. Те страны, где его уже не было, экономически развивались быстрее.
Это один пример. Можно приводить ряд примеров того, как болевые точки нашей истории: сталинизм, революция, государственные перевороты 18-го века, которые просто сплошняком шли с момента смерти Петра I до восстания декабристов, и как эти вещи возникают не из какой-то культурной зависимости России, а из очень конкретных обстоятельств. И точно также мы можем исследовать другие страны - Германию, Францию, Польшу, Англию - и смотреть, как тот или другой исторический поворот в той или иной стране определялся совершенно конкретными обстоятельствами. В этой книге и в книге «Русской ловушке» большую половину текста я посвящаю не анализу России, а анализу западных стран, чтобы вы могли сравнить Россию с этими странами и понять, что было в этот момент там, и что было у нас.
Я считаю такого рода сравнительный анализ основой исторической социологии. Скажем, без этого не возможен анализ революций. Чтобы понять, почему в России произошла революция в 1917 году, надо сначала понять, почему произошла революция в Англии в середине 17 века, во Франции - в 1789 году, почему одновременно с русской революцией произошла революция в Германии и в Австро-Венгрии. Заодно желательно посмотреть на испанскую революцию, которая произошла уже несколько позже, чем наша, в 30-х годах 20-го века, на мексиканскую революцию. И вот только сравнив это все, можно понять, что произошло в России в 17 году, и почему результаты были несколько иные, чем в Англии, во Франции, в Германии и в других странах. Такова общая картина.
Среди западных исторических социологов практически почти нет людей, которые изучают Россию. Причина первая: мы их, по большому счету, мало интересуем. Это мы всегда думаем, что наша страна такая, ну, просто вот, американский президент утром просыпается и думает: как там в России? Нет, на самом деле, про нас мало кто думает, если, конечно, мы не грозим ядерным оружием. И в исторической социологии, в основном, авторы сравнивают Англию, Францию, Испанию, Италию, Германию. Вторая причина связана с первой. Среди западных исторических социологов почти никто не знает русского языка. Соответственно, подробные исследования российской истории им технически не доступны. Они очень образованные. Знают по два, три, четыре языка, но это практически никогда не русский. Скажем, американцы почти всегда в дополнение к английскому знают испанский, потому что им надо изучать Латинскую Америку, французы знают итальянский, русского не знают. И вот что получается. Устраивающего лично меня исследования России в контексте по настоящему серьезной научной методологии не существует. Западные исследователи этого не сделали. Есть отдельные упоминания России. Иногда серьезные и научные, иногда абсолютно ненаучные, но, по сути, исследователей нет. Что касается российских исследователей, то в книге об особом пути я отмечаю три современных исследователя, которых я очень уважаю и считаю своими предшественниками.
Один из них, скорее, историк, чем исторический социолог Борис Николаевич Миронов, это - петербургский исследователь, профессор истфака СППГУ. Борис Николаевич написал потрясающую совершенно книгу, сегодня это - лучшая книга по российской истории, называется «Российская империя от традиции к модерну». Это - трехтомник, в каждом томе - по тысяче страниц и очень большого формата. По сути, это вся социальная история России со времен Петра I или даже несколько более ранних времен и до 1917 года.
Второй автор - это покойный, к сожалению, Егор Гайдар, который написал очень большую, толстую книгу «Долгое время» с подзаголовком «Россия в мире. Очерки экономической истории». Очень хорошая книга, но это все надо развернуть.
И есть также недавно скончавшийся русско-американский историк Александр Львович Янов, который написал большой трехтомник «Россия и Европа».
К публикации подготовила Татьяна Романенко.
Фото: goodreads.com