«На ряде участков при подсчете голосов были зафиксировано затягивание с оглашением результатов. Кроме этого, избирательные комиссии отказывались выдавать протоколы. Нужно разобраться, чтобы эти голоса не могли откуда-то перетечь», – отмечают в «Голосе» (Российская общественная организация «В защиту прав избирателей „Голос“»), о ходе выборов мэра в Москве.
То же самое я наблюдала и во Владивостоке собственными глазами. Меня мобилизовали в наблюдатели на выборы мэра в авральном порядке, в 19 часов вечера, в день голосования. Участки №№ 919 и 920 расположены в школе № 26, где их разделяет только коридор. Но на самом деле их разделяет то же, что и нас всех – власть.
На 920-м участке, несмотря на небольшое недоразумение вначале, все прошло спокойно и с полной открытостью. Практически все бюллетени за Пушкарева я просмотрела своими глазами – действительно ли в той графе галочка. Самолично проследила подсчет голосов за Черепкова. Все было по-честному. В 21 час при полном спокойствии получила протокол с печатью об итогах голосования, подписанный председателем комиссии. После чего пошла за протоколом на участок № 919.
Там дело было в самом разгаре. После получасового ожидания мне сообщили, что протокол смогут подписать только часа через два с половиной, при этом на территорию подсчета меня вообще не впустили. Возбужденная дама из комиссии громогласно заявила, обращаясь к наблюдателям и дежурному полицейскому, что я вообще не зарегистрирована наблюдателем. А кому же, как не ей, я предъявляла свой документ наблюдателя за час до окончания голосования?
Время шло, перья скрипели, спустя какое-то время председатель что-то подсчитал. Ко мне повернули лицом доску с результатами его подсчетов, которые, как мне пояснили, не окончательные. Списать их я могу, но подпись под протоколом мне никто не поставит, потому что нужно… Последовало совершенно непонятное мне объяснение, из которого я поняла одно – ждать подписи нужно до полуночи, а то и позже, а еще лучше – прийти завтра, как это советовал мне сделать наблюдатель от КПРФ, который, судя по всему, готов был к ночным бдениям.
Что касается меня, то я не была готова спускаться по ступеням длиннющей лестницы, ведущей к моему дому, в кромешной тьме. Освещение на ней все пушкаревские годы отсутствует напрочь!
Выяснить, почему на участках, разделенном всего одним коридором, такие разные правила, я не могла, мало того, что на моем мобильнике кончились деньги, так он еще и сел. Наблюдать-то в этот день я ничего не собиралась, а занималась совершенно другими делами. Потому переписав с доски, что председатель насчитал по первому заходу, я отправилась домой.
Дома, глянув на цифры участков №№ 920 и 919, очень даже огорчилась за школу № 26, что там такие подсчетами занимаются сплошные двоечники.
На 920-м участке, где со всем справились за час и выдали мне протокол с печатью без всяких проволочек, бюллетеней было вдвое больше – 1400, число проголосовавших – 331. Все числа сошлись при подсчете прямо на моих глазах.
Что было при подсчете на 919-м участке – судить не берусь, не присутствовала, но бюллетеней там было ровно вдвое меньше – 700, а число проголосовавших – 224. И при этом дама из участковой комиссии убеждала меня, что им нужно неопределенно долгое время, чтобы все подсчитать и поставить на моем протоколе печать!
По-моему, после выборов эту комиссию нужно оставить в школе № 26 доучиваться!
Что мне показалось странноватым в обеих комиссиях, так это открепительные талоны: их было выдано 5 на 920-м участке и 6 – на 919-м. Если помножить это на тысячу УИК, получается хороший резерв для маневров, 5-6 тысяч человек! Интересно бы узнать, какое количество открепительных талонов было выдано на каждом действовавшем участке и сколько раз по ним можно было проголосовать при сноровке?