Иван Давыдов: Почему мнение ФСБ важнее установки Путина на улучшение инвестклимата
Признание Путина журналистам по «делу Калви» сняло последние вопросы. Фраза «ФСБ считает иначе» звучит как символ веры в новом феодализме
«Уважаемые коллеги, чтобы добиться тех масштабных целей, которые стоят перед страной, нам нужно избавляться от всего, что ограничивает свободу и инициативу предпринимательства. Добросовестный бизнес не должен постоянно ходить под статьёй, постоянно чувствовать риск уголовного или даже административного наказания. Уже обращал внимание на эту проблему в одном из Посланий, приводил соответствующие цифры. Ситуация, к сожалению, не сильно изменилась».
На момент произнесения Владимиром Путиным этих слов из Послания-2019 основатель компании Baring Vostok Майкл Калви уже пять дней был под арестом по обвинению в мошенничестве. И вместе с ним — еще пять его коллег. На суде по определению меры пресечения американский инвестор успел сказать, что за годы работы в России «убедился в эффективности и надежности российского правосудия». Сотрудников посольства США допустили к Калви только через 11 дней после ареста.
«ФСБ считает иначе»
Послание было, в основном, про раздачу денег страждущим, и чуть-чуть — про ракеты. Но раз уж президент сам завел речь о том, как влияют на бизнес действия не в меру ретивых силовиков, вопрос о деле Калви напрашивался сам собой. Тем более, что арест американского предпринимателя назвали ударом по инвестиционному климату и глава «Сбербанка» Герман Греф, и первый вице-премьер Антон Силуанов, и бизнес-омбудсмен Борис Титов, и другие авторитетные граждане. Титов даже обратился к генеральному прокурору Юрию Чайке с просьбой проверить законность ареста.
Миноритарный акционер и член совета директоров банка Шерзод Юсупов обратился с заявлением к руководителю управления «К» Службы экономической безопасности ФСБ Ивану Ткачеву. Калви обвинил Юсупова и еще одного акционера банка «Восточный», Артема Аветисяна, в «попытке решить корпоративный спор путем уголовного преследования», а также напомнил, что в Третейском суде Лондона ждет своей очереди его иск против Аветисяна.
Но интереснее, конечно, что думает о деле президент Российской Федерации. Налицо скандал, после бесконечных разговоров о том, что в таких делах сразу же прятать бизнесменов за решетку не стоит, арест Калви выглядит, мягко говоря, странно. И вопрос был задан.
Впрочем, это почти детектив. Сначала Bloomberg со ссылкой на три анонимных источника сообщил, что на некоей закрытой встрече Путин показал, что вполне в курсе дела, сказал, что предварительного разрешения на задержание американца не давал, и добавил, что подозрение в похищении 2,5 млрд руб. нельзя игнорировать. О какой встрече речь — не уточнялось.
Затем BBC выяснило: дело было сразу после послания, на встрече с редакторами информационных агентств и СМИ, а вопрос про Калви задал главный редактор «Ведомостей» Илья Булавинов. И, наконец, издание The Bell порадовало читателей точной цитатой, расставившей все точки над «i». Булавинов спросил, не правильнее ли дело рассматривать в арбитражном суде. «Дела вы не видели, а ФСБ считает иначе», — ответил Путин.
Теория и практика
Омбудсмен Титов, очевидно, хлопотал зря: калибра Чайки не хватит, чтобы вытащить Калви из СИЗО, даже если вдруг генеральный прокурор соберется спасать американского бизнесмена. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков уже заявил, что Путин не будет вмешиваться в ход расследования, и было бы, откровенно говоря, странно, если бы заявил он что-нибудь другое. Но всем, умеющим читать, — и в офисах инвест-компаний, и в редакциях газет, и в лубянских кабинетах достаточно одной фразы, чтобы понять, куда дует ветер. Какие еще нужны вмешательства?
Впрочем, 25 февраля на сайте Baring Vostok было опубликовано открытое письмо к президенту РФ. Коллеги Калви просят Путина взять дело под личный контроль (похоже, мало и уже случившегося), и напоминают, что в последние годы принято выбирать для подозреваемых по экономическим преступлениями меры пресечения, не связанные с арестом.
Однако можно поспорить, где тут практика, а где теория. Есть факты. Есть не особенно вдохновляющая экономическая ситуация. Есть порожденные внешнеполитическим курсом проблемы с иностранными инвесторами, с доступом к дешевым деньгам и технологиям. Есть декларируемый порыв проблемы решать.
О необходимости защитить бизнес от давления со стороны силовиков говорят годами с самых высоких трибун. Куда уж выше, если даже президент России рассуждает о том же в ежегодном послании. Помните, кстати, чеканное — «Хватит кошмарить бизнес!»? Тоже президент России сказал, правда, тогда в России был другой президент, но это малозначительная деталь. Важно, что произнесены эти слова больше десяти лет назад.
Но это как раз теория. Ритуальные заклинания воспроизводятся без изменений, однако эффективные способы разрешения экономических конфликтов тоже не сильно меняются.
Выигрывает тот, у кого в записной книжке — телефоны серьезных силовиков. Кто первым добежит до правильного генерала. А уж если правильный генерал — из ФСБ, у оппонента просто нет никаких шансов. С этой истиной и президент, расслабившись в узком кругу приближенных, не станет спорить. Тем более, что он и сам — не из института благородных девиц выходец.
Новое дворянство
Да, Калви — слишком заметная фигура, он давно работает в России, и за него готовы замолвить слово разные серьезные люди. Но, если от масштабов отвлечься, разве есть в его истории что-то новое и удивительное? Их сотни, наверное, если не тысячи, — примеров «разрешения корпоративных споров путем уголовного преследования».
Это практически уже норма в государстве, потихоньку достраивающем новый феодализм, в котором силовики играют роль сиятельного дворянства. Это их страна, они, а не закон и не суд, решают, кто здесь прав, а кто виноват.
И эта схема так важна для сохранения устойчивости сформировавшейся системы, что в жертву ей можно принести и вещи посерьезнее, чем какой-то там инвестиционный климат.
«ФСБ считает иначе», — это вроде символа веры. Короткая фраза, которая повесомее УК и посодержательней Конституции.
Иван Давыдов, главный редактор научно-образовательного проекта «Новая этика»