Уважаемая редакция! Обращается к вам ваш многолетний и уважающий вашу редакцию читатель. Я капитан дальнего плавания, много лет отработавший в Дальневосточном морском пароходстве.
Меня побудило обратиться в вашу газету сообщение о боевых «подвигах» морских пограничников России. Я смотрел записи на ютубе и слышал разговоры на мостике этого сторожевика офицеров КГБ России.
Это шедевр литературных познаний и вершина культуры и этикета. Вот действительно офицеры! Их наверняка наградит наш великий вождь и, действительно, по заслугам. Раздавить обезоруженный буксирчик и еще перестрелять из пулеметов мирный экипаж, у которого из средств защиты была только кухонная посуда.
Думаю, для этого не надо иметь большого мужества, это уже на уровне хана Кадырова, которых он тоже наградил и сделал героями России, считаю, за то, что убили много русских пацанов, которых В.В. Путин/Ельцин направил на кавказскую войну и сделал из них пушечное мясо для чеченских боевиков. Сейчас все друзья Кадырова ходят в орденах и медалях, а наши мальчишки лежат по всей Чечне, убитые и изуродованные перед смертью.
Но я хочу сказать немного о другом. Или даже рассказать случай действительно гуманного отношения к людям, попавшим в беду, со стороны тех, кто вроде бы и не должен заниматься чужими судьбами людей из чужой страны.
В конце февраля 1991 года т/х «Нижнеянск» Дальневосточного морского пароходства, которым я в то время командовал, следовал из п. Владивосток в порт Ванкувер (Канада) для погрузки зерна, которое тогда очень много возили со многих стран в Россию.
3-го марта 1991 года, находясь в центре Берингова моря, один член экипажа получил травму локтевого сустава левой руки, упав с высоты 4 метра. Расстояние до ближайших точек, где можно было получить квалифицированную помощь – порт Петропавловска-Камчатского (650 миль) и военно-морская база Датч Харбор на севере Алеутских островов.
Дело в том, что пострадавший был сам судовым врачом, и по характеру травмы оценил, что через сутки у него начнется заражение крови, так как весь локтевой сустав был раздроблен, и если я не сдам его в любой медицинский пункт, то он погибнет.
Вначале я обратился к командованию ВМБ Датч Харбор и попросил о помощи. Дежурный офицер доложил обстановку командованию базы, на что последовал ответ: поскольку судно не было заявлено на заход в США (по правилам необходимо за месяц до выхода в воды США согласовать с властями процедуру захода и выслать судовые роли, иначе арест судна и штраф владельцу), то оказать помощь они не могут.
Кроме того, американцы мне сообщили, что на расстоянии двухсот миль от побережья Камчатки несут дежурство два военных корабля типа БПК, на которых есть вертолеты, лазереты с квалифицированными врачами. Если я обращусь к ним, то один из них может пойти навстречу «Нижнеянску», и через 8-10 часов мы уже будем находиться на расстоянии, позволяющему вертолету снять с борта больного с нашего судна и доставить на борт корабля для оказания помощи.
После связи с американцами, я вызвал по телефону агентство «Трансфлот» в Петропавловске-Камчатском и передал сообщение о необходимой помощи от них. Примерно через час последовал ответ, который передали от командования базы ВМФ в Петропавловске, что помощь военные моряки оказать не могут, так как опасаются потери вертолета из-за штормовой погоды в Беринговом море.
Надо заметить, что в это время расстояние что да базы Датч Харборе, что до Петропавловска-Камчатского было одинаковым – 650 миль (около 1300 км).
Дежурный диспетчер дал мне номер телефона дежурного по базе, и я сам позвонил дежурному офицеру, благо, на судне был спутниковый телефон и возможности связи были неограниченными. По телефону я получил такой же ответ, что и от диспетчера «Трансфлота». В помощи отказано, так как командование боится потерять вертолет.
На все мои доводы, что судно выйдет навстречу военному кораблю, и пока погода позволяет произвести операцию с вертолетом, а больной может умереть от заражения крови, ответ не изменился – нет.
Кроме того, дежурный сообщил, что без разрешения из Москвы вертолет поднимать нельзя, и проводить спасательную операцию тоже нельзя.
Получив исчерпывающий ответ от наших соотечественников, мне не оставалось ничего другого, как снова обратиться к американцам. Я вновь связался с дежурным офицером ВМБ «Датч Харбор» и сказал ему, что наша Родина нам в помощи отказала, и я следую курсом к ближайшему острову Кыска и буду заходить в территориальные воды США.
Прошло еще около двух часов, когда у меня в каюте зазвонил телефон. Вызывал дежурный офицер по базе «Датч Харбор» и сказал мне, что необходимо установить связь с аэродромом острова Айдак, куда планируется доставить нашего больного.
Кроме того, он сказал, что со мной хочет поговорить адмирал, командующий войсками береговой охраны Северо-западной части Тихого океана. Он сообщил мне, что он объявил учения для береговой охраны и мне не нужно будет заходить в территориальные воды США – больного снимут на расстоянии 100 миль от островов.
Американцы дали мне курс, которым необходимо следовать в направлении острова Айдак, где был аэродром и откуда вылетит вертолет, когда мое судно будет на достаточном расстоянии. Времени было уже около 17 часов, начало темнеть, усиливался ветер. К 20.00 скорость ветра достигла 20-23 м/сек, а высота волн 5-6 метров.
Погода была отвратительной, а судно наше не маленькое – 180 м длина и 25 м ширина, мощная силовая установка 22000 л.с. Но оно было в балласте (пустое), и плюс довольно значительная качка, скорость упала до 13-14 узлов. До этого было 18.
Я сильно беспокоился, рискнут ли американцы в такую погоду послать вертолет в открытое море на 100 миль от берега? Ведь риск на грани жизни и смерти, малейшая неполадка или просчет, и вертолет погибнет вместе с экипажем.
Около 4 ночи уже 4 марта 1991 года вышел на связь дежурный по ВМБ «Датч Харбор» и сообщил, что с острова Айдак в нашу сторону вылетел самолет береговой охраны, который оценит обстановку в районе нахождения судна. И точно, через полчаса в небе я увидел огонь – это самолет включил прожектор. А через 10 минут, он уже был около судна.
Снизившись до высоты 200 метров, он несколько раз облетел вокруг нас. Связь он установил еще во время полета и, оценив обстановку, сообщил на базу, что вертолет выслать можно. Буквально через несколько минут вышли на связь два вертолета – один тяжелый, для сопровождения, и второй рабочий, для посадки на палубу.
Минут через 20 после установления связи, мы увидели прожектора двух вертолетов, которые направлялись в нашу сторону. Спустя время, они были на месте. Тут же кружил и самолет береговой охраны.
С большим риском для жизни экипажа вертолета, он сел на нашу палубу, качающегося как маятник судна, и, быстро забрав больного, взлетел и направился в строну аэродрома. Через 40 минут мне сообщили, что вертолет благополучно приземлился с больным, и его передали в руки врачей.
Вот так закончилась эпопея по спасению человека в экстремальных условиях: в открытом море в штормовую погоду, в ночь, при сильной качке. Особенно рисковал маленький вертолет, которому в этих условиях пришлось садиться на нашу палубу.
Через две недели теплоход «Нижнеянск» шел обратным рейсом с грузом зерна обратно во Владивосток. Проходя пролив Унимак, я вызвал по телефону дежурного офицера ВМБ «Датч Харбор». На базе запомнили этот случай и были рады моему звонку.
Офицер сказал мне, что Президент США наградил военных, принимавших участие в спасении больного с русского судна. Кроме того, об этом написали центральные американские и канадские газеты.
Я со своей стороны попросил передать слова благодарности адмиралу, командующему войсками береговой охраны США, который взял на себя ответственность за проведение этой операции и умело организовал ее. В отличие от советских коллег, бросивших на самовыживание своих же граждан, за счет которых они живут и процветают.
Это пример того, как надо выполнять свой долг. Но, к сожалению, наши чекисты, по моему мнению, научены только убивать граждан своей страны или прятать в лагеря, чему мы свидетели уже более ста лет.
Капитан В.А. Цикунов,
г. Владивосток
Фото из личного архива автора письма.