Помните, историю про капитана, который, с его слов и слов членов экипажа, спас корабль и экипаж, но камчатские пограничники не приняли это во внимание и оштрафовали его на 180 тысяч рублей. Ситуация, описанная в газете дошла до начальства пограничника. Нет... Даже не думайте, капитану медаль вручать никто не планирует, даже не стоит вопрос о восстановлении его в правах. Сейчас стоит вопрос о возбуждении уголовного дела против меня по ст. 319 УК РФ «оскорбление представителя власти».
Азат Саламыков, тот пограничник, который составил шесть протоколов против капитана, обиделся на то, что я его назвала фсбшником (должность Азата звучит как «старший государственный инспектор РФ по государственному контролю в сфере охраны морских биологических ресурсов группы режимно-контрольных мероприятий отдела в городе Елизово ПУ ФСБ России по восточному арктическому району»).
Я не уверена, корректно ли я пишу, когда называю его пограничником (этого слова нет в его официальной должности). Но фсбшником его назвать абсолютно корректно, учитывая, что я не могу каждый раз, упоминая Саламыкова, ставить рядом с ним трехэтажное название его должности. И имею право на это, потому что я пишу художественно-публицистический текст, я могу использовать неофициальные названия профессий.
Нет, поймите, если я называю фсбшником (или сотрудником ФСБ) обычного человека, он обижается, не потому, что форма обидная, а потому, что не каждому хочется, чтобы его причисляли к организации, которая ведет слежку за гражданами, например, и еще не весть что делает. Но в данном-то случае чего обижаться, если у тебя в названии должности стоит ФСБ?
Вообще, конечно, очень обидно
Во-первых, обидно капитану, и мне за капитана. Николай Булатов боролся со стихией, спас жизни. Тому, кто спасает жизни, надо давать медаль. Во всяком случае, так учили нас учителя и советские книжки о подвигах, о добре, о людях. Члены экипажа признают, что будь на его месте другой человек, они могли бы погибнуть.
Нет, наш скромный морской волк не ищет славы и не ждет почестей, но... Он нарушил только одну статью административного кодекса. Не сообщил, что уходит в нейтральные воды, поскольку корабль мотыляло в шторм, он уходил в нейтральные воды шесть раз. Николай Николаевич говорит, что составили шесть протоколов, хотя могли составить один, ведь нарушение фактически одно. 30 тысяч рублей он бы заплатил и возмущаться не стал.
Тут оговоримся, что на суд капитан не пришел, потому что был во Владивостоке. Представляете, какая жесть? Ты находишься в руках человека, для которого спасенные человеческие жизни ничего не значат? Ты не можешь даже привести свои доводы на суде, потому что суд на Камчатке, как удобно этому человеку, для которого, как мы считаем, человеческая жизнь не имеет никакой ценности.
Нет, не просто обидно – это абсурд. Саламыков жалуется военным на то, что я его, якобы, оскорбила и на то, что «у капитана была возможность подать сигнал», хотя мы своим расследованием доказываем, что у капитана такой возможности не было – заледенела аппаратура, следовательно, к нему применяется статья административного кодекса «крайняя необходимость», и человек не несет никакой ответственности за то, что не подал сигнал.
У меня был случай, когда человека наши, владивостокские милиционеры, привлекли к административной ответственности за распитие спиртного. Оштрафовали. Потом его мать пожаловалась, что сын недееспособный. Недееспособных за нарушение КоАП привлекать нельзя. Получив такое письмо, владивостокская милиция отписала, что не имела права привлекать, обещала отдать ей деньги. Я им позвонила, они ни от чего не отказывались – сказали, мол, пусть приходит и забирает свой штраф.
Теперь вернемся к Саламыкову. Он видит, согласно статье в газете, что расследование провел неполно, по-хорошему, он должен был, сославшись на ст. «Крайняя необходимость», освободить капитана от штрафа. Чтобы, при невыгодных для Саламыкова обстоятельствах, могло бы привлечь его по ст. 293 УК РФ (халатность). И теперь вы представляете этого человека, который пишет в вышестоящую организацию и прикладывает мое расследование, после чего вышестоящая инстанция могла бы упечь его за халатность? Ах, да, это ж ФСБ! Этим всё сказано.
В вышестоящей организации видят жалобу пограничника, видят нашу статью, и вместо того, чтобы восстановить в правах капитана, отсылают жалобу Саламыкова в местное следствие. Мы были на приеме у следователей Владимира Иванова и Павла Билле.
Иванов, слушая нас, улыбался и производил впечатление нормального человека. Билле, как мне показалось, мы чем-то задели, потому что он ходил красный, на мой взгляд, нервничал и бросил такую фразу, что Саламыкова мог заставить так поступить его начальник. Если бы подчиненный уперся и отпустил капитана после нарушений, вместо него стал бы работать другой.
Я ответила, что он мог бы провести полноценное расследование, как я, отчитаться перед начальником, и ничего бы ему не было. Кстати, капитан пришел в следствие нас поддержать. Мы стали требовать привлечь к уголовной ответственности за заведомо ложный донос пограничника. Билле еще гуще покраснел и сказал, что Саламыков считает так, мы считаем так, ни у него, ни у нас нет состава.
Капитан в ходе беседы у следователей обмолвился, что обратился в нашу газету, а планирует – в иностранные СМИ.
После того, как с нас взяли объясняшки, капитана отвели в другую комнату. Иванов там был какое-то время, но ушел. Продержали капитана, наверное, минут 15.
Мы спросили, о чем был разговор, и капитан сказал, что на него наседали: «Зачем он пошел в газету».
Стыдно, что живешь в такой стране. В 1990-х был такой фильм «Страна глухих». Она с тех пор не изменилась, только еще больше деградировала.
Анастасия Попова, рисунок: shans-online.com