Анна Аркадьевна Шароградская думала, что ее вещи, но оказалось, что это не вещи, а образцы, которые таможней «были отобраны».
Это не про авиакатастрофу и не об авиационном происшествии. Это история угрозы уголовного преследования Анны Шароградской, руководителя некоммерческой организации «Институт региональной прессы» в Санкт-Петербурге, рассказанная ею и ее адвокатами. Инцидент произошел 6 июня 2014 года, когда А.А. Шароградская приехала в аэропорт Пулково для того, чтобы вылететь в Хельсинки, а оттуда в США читать лекции. История продолжалась десять месяцев и закончилась 23 марта 2015 года постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела.
«Вы что-то потеряли»
Анна Шароградская:
– Я приехала в аэропорт много заранее, прошла два досмотра в Пулково. Я без толку даже бродила в дьюти фри, хотя не собиралась ничего покупать. Надо было как-то убить время. Потом, когда пять минут оставалось до посадки, я подошла уже к выходу на посадку, и в этот момент услышала, что меня вызывают.
Я иду, хотя не понимаю, куда. Навстречу идет мужчина, спрашиваю:
— Вы не знаете такую-то комнату?
— А вы кто?
— Я — Шароградская.
— О, мы вас ищем, я сейчас вас туда отведу.
— А зачем я вам понадобилась?
— Вы что-то потеряли и мы хотим вам это вернуть.
Я смотрю вокруг, у меня память тела как у балерины — здесь у меня должно быть что-то тяжелое, рюкзак, а здесь сумочка с документами, тяжелое висит, легкое висит, больше я ничего потерять не могла.
И когда мы туда пришли, он говорит:
— Мне надо досмотреть ваш чемодан.
— Но у меня было два чемодана.
— Мы второй не нашли.
Позже выяснилось, что второй уже улетел в Хельсинки до того, как улетела я. А дальше меня просят выдать всю технику, я выдаю, и как-то даже руку сунула в карман для того, чтобы достать айфон. Потом думаю — а я не буду им отдавать айфон.
Я еще ничего не ожидала, просто так. Я говорю:
— Ну скорей, скорей, а то самолет улетит скоро, я опоздаю.
Он говорит:
— А вы никуда не летите, вот протокол будем сейчас составлять.
И начинает копаться и все описывать: 11 флэшек, вот одна без колпачка, пишем один металлический без колпачка, красный металлический, и так далее. Да еще в двух экземплярах, и я смотрю, что самолет улетает.
«Отбор образцов»
Им вроде как неловко, тогда я понимаю, что все всерьез, что в Америку я не лечу, что материалы на флэшках или на i-pad переходят в чьи-то руки на неопределенное время, и что даже если я полечу в Америку, мне там заново нужно будет готовиться к занятиям, потому что все, что я продумала по часам и минутам, оно все находилось на этих самых «образцах», как впоследствии таможня назвала изъятые у меня вещи.
И дальше, конечно, поскольку я из семьи, в которой по крайней мере один артист есть, а другой им был, подумала, что я должна играть свою роль до конца и я сказала — без моего адвоката я не хочу с вами разговаривать. И стала добиваться адвоката, который в аэропорту в конце концов появился, но не появился рядом со мной. Я спрашиваю:
— А кто за это ответит? Мне отвечают:
— Придут фсбшники, а мы маленькие люди.
И тогда я достаю айфон, набираю и звоню. А дальше уже у меня телефон не умолкал, уже звонили из Санкт-Петербурга, из Москвы, из дальней заграницы и из ближней заграницы, а я уже вошла в роль и так манерно говорила:
— Это БиБиСи? Я готова.
— Радио «Свобода»? Да, конечно!
Мне говорят:
— Ну что вы так часто звоните?
Потом мне звонили и справшивали:
— Вас там хоть кормят?
Потому что уже долго очень и, самое главное, простите за натурализм, я не выходила, боялась, а вдруг что-нибудь подбросят. И по телефону говорю:
— Нет, не кормят.
— Что, и кофе не дают?
— Ну, если бы воды попросила, то дали бы, но я не прошу.
Тут женщина несет мне воду:
— Чашка чистая, я из дома принесла, пейте пожалуйста.
Я думаю, сейчас выпью и мне захочется куда-то побежать. И я отказалась.
В тот день я не улетела, улетела позже.
Ищи, Мухтар!
Я еще не долетела до Америки, адвокаты уже подали документы на то, чтобы было разбирательство в суде за незаконное задержание, за то, что отобрали у меня все и чтобы вернули мне или извинились. Мы денег не просили, хотя для меня это был большой урон. Я вынуждена была купить компьютер и всю остальную технику.
Это и денежный удар, потом я не прилетела во-время, а у меня там сложные перелеты и мне был заказан транспорт, который соответственно пропадал, и там много всего пропало.
И еще, мой муж, когда он смотрел на карту и думал, что я подлетаю к Америке, у него после инсульта психика была напряжена, когда ему вечером позвонили и сказали, что я возвращаюсь, бережно сказали, осторожно сказали, но в результате, когда я приехала, я его похоронила.
То есть за все вместе взятое можно было потребовать еще моральный вред. Но мы ничего не требовали, только попросили отдать оборудование.
Таможенники не нашли ничего, что перевозить было нельзя по таможенным правилам. Вместо того, чтобы это мне отдать, они передали все «отобранное» в МВД на транспорте, из МВД на транспорте это ушло в прокуратуру. Прокуратура, узнав, что МВД ничего не нашло, вернула в МВД и сказала: «Ищи Мухтар!».
Мухтар искал, искал, ничего не нашел, это все поехало в ФСБ. На суде выяснилось, что ФСБ действительно заставила, или потребовала или приказала, не знаю, какие там у них отношения, таможенникам меня задержать, поскольку у них есть подозрение, что я везу товары. Поэтому у меня ничего не изымали, это никакое не изъятие, это не бандитский отъем, не грабеж, а это был на их языке «отбор проб». Это мой компьютер, мой i-pad и 11 флэшек — это пробы и они отобрали у меня пробы!
Хотя к тому времени в аэропорту я уже прошла два досмотра — первичный, такой легонький, и основной.
Мужественное решение!
Иван Павлов, адвокат:
Вчера мы узнали, что Следственный комитет принял «мужественное решение» и было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношение А. А. Шароградской. Вчера же ей были возвращены все изъятые на таможне вещи.
Это, конечно, уникальное дело, уникальное не только ввиду своей дерзости, поскольку, конечно, все эти действия — это была атака на старейшую в городе правозащитную организацию, против уважаемой всеми А.А. Шароградской. Это дело уникально потому, что доследственная проверка продолжалась на протяжении почти 10 месяцев.
За это время ребенка можно родить, даже возбужденные уголовные дела расследуются быстрее. Это дело уникально потому, что уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурге докладывал об этом деле президенту во время встреч уполномоченных в Кремле, этому делу было уделено особое внимание в его докладе.
В прошлой жизни Путин меня знал
Анна Шароградская:
– Там даже была такая мизансцена. Выступает омбудсмен Шишлов и читает свой доклад, как-то нашу организацию называет. В прошлой жизни Путин меня знал на самом деле. А название организации может и знал, но наверное не соотносил ни с кем, ни с чем. И Шишлов дальше рассказывает про правонарушения, а Путин как будто проснулся, через минут 10 он спрашивает:
— А кто эта дама, у кого там отобрали технику?
Тот говорит:
— Анна Аркадьевна Шароградская.
Дальше Путин говорит:
— Ерундой занимаются, я разберусь.
А я, поскольку через телевизор воспринимала, то сразу же подумала — это будет плохо. Даже, если для меня будет хорошо. Потому что это будет обозначать, что у нас нет разделения властей. Что он может повлиять на суд таким образом, что суд тут же станет по стойке «смирно» и все сделает.
Глупейший повод!
Иван Павлов, адвокат:
– Эта «ерунда» актуальна, потому что в эту «ерунду» было вовлечено беспрецедентно большое количество правоохранительных органов: таможня, полиция, прокуратура, ФСБ и Следственный комитет. Причем полиция трех видов: обычная, транспортная и департамент «Э», прокуратура двух видов обычная и транспортная. И Следственный комитет тоже двух видов.
Дело было инициировано, и у нас есть документальное тому подтверждение, по ориентировке ФСБ, которая направила в Пулковскую таможню сведения о том, что якобы Анна Аркадьевна собирается вывезти с собой сведения, подпадающие под экспортный контроль. Так называемая информация о технологиях двойного назначения — военного и гражданского.
Глупейший повод. Кто может подумать что у Анны Аркадьевны может быть с собой информация и государственная тайна, и подобные сведения! Именно по ориентировке ФСБ было инициировано задержание и последующее изъятие у Анны Аркадьевны предметов, которые вы здесь видите, носителей информации. Разумеется, никакой конфиденциальной информации на этих компьютерах и флэш-накопителях не было обнаружено. Но, раз уж изъяли, то решили поискать информацию экстремистского характера. Как они ее искали об этом расскажет подробно Евгений Смирнов.
Искали по ключевым словам
Евгений Смирнов, адвокат:
– Почему были переданы материалы (из таможни) на доследственную проверку?
У меня есть полный список ключевых слов, по которым проводилась проверка носителей информации. Это — «методы терактов», «подготовка теракта», «государственные перевороты», «методы национальной пропаганды», «дестабилизация путинского правительства», «кавказский центр» и «силы терроризма».
Если хотя бы одно из этих слов есть в вашем компьютере, то он может быть изъят и передан следственным органам на проверку. Естественно, такие слова могут храниться в памяти в компьютера, тем более у Анны Аркадьевны Шароградской, которая собирает, коллекционирует статьи многих издательств, которые подробно освещают такие проблемы. Они нашли какие-то из этих слов, и эти вещи (носители информации) были переданы в Министерство внутренних дел в отдел полиции на транспорте, который находится в аэропорту Пулково.
И вот с этого началась вся чехарда. Практически каждые две-три недели эти вещи вместе с материалами перенаправлялись то в прокуратуру, то в Следственный комитет, то в ФСБ, то опять в Следственный комитет, но уже на транспорте.
И вот вчера было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела, но основания, по которым они приняли это решение, мы пока не знаем.
Иван Павлов:
– Но мы в суде также оспаривали законность изъятия. Мы по Конституции считали, что каждый имеет право пользоваться юридической помощью. Полагали, что при прохождении таможенного досмотра Конституция все же действует.
Мы также полагали, что действует конституционная гарантия права граждан на неприкосновенность личной переписки, изъять которую можно только имея судебное решение. На компьютере, планшете содержится личная переписка Анны Аркадьевны. Это не помешало таможенникам изъять их не предъявляя никакого судебного решения.
Мы обратились в соответствующие судебные инстанции, дошли до апелляции, где судьи не встали на нашу сторону. Мы продолжаем это дело и будем обжаловать в других судебных инстанциях, готовится обращение в Европейский суд, в этом нам помогает известная правозащитная организация «Агора».
«Я очень рада, что прошла через эту мясорубку»
Анна Шароградская:
– Я чувствую себя счастливой, и не потому, что вернулись эти вещи. Уже отчуждение произошло, я думала, что я их буду ненавидеть, но я их не ненавижу, мы будем на них работать общими усилиями еще больше, чем работали.
И еще я должна сказать, что я очень рада, что прошла через эту мясорубку, потому что ощущение реальности необходимо. Что бы мы ни читали в прессе, как бы мы ни читали про себя в той же самой прессе, сколько бы не было вариаций на тему, но все равно вот это понимание, что есть суд, как он вершится, понимание как трудно работать людям, у которых логика и профессионализм отточены до предела, как им трудно работать в ситуации абсурда.
И все это я почувствовала на себе, посопереживала адвокатам, речи которых должны быть опубликованы и изданы сборниками, потому что это опыт, которому наверное надо учить в университете. Но что-то у меня сомнения сильные, потому как не очень в университете там гладко все происходит. Поэтому я считаю, что и этот опыт очень важен для меня, для понимания, для становления, для того, чтобы еще больше разозлиться и работать.
Слово из трех букв
Иван Павлов:
– Уши ФСБ показались нам еще на стадии, когда мы затеяли судебный процесс, оспаривали те действия по изъятию. Кстати этот процесс прошел для нас в информационном плане не зря. Мы столько информации почерпнули, когда наши процессуальные оппоненты вынуждены были предоставить документы в суд!
Уши стали видны после того, как таможня представила в суд документ, письменное доказательство о том, что таможенный досмотр был инициирован по ориентировке ФСБ.
Анна Шароградская:
– Или я переоценивала профессионализм наших фсбэшников, которые в моих глазах пали достаточно низко. Когда в суде адвокаты настойчиво требовали у ответчиков — может быть это какой-нибудь недоброжелатель хотел, чтобы я не улетела, позвонил кто-то просто играючи и меня проверяли, скажите нам, кто? Нет, отвечали нам, мы не можем.
Слова «Государственная тайна» не произносились, но произносились какие-то другие слова-заменители Тогда судья сказала:
— А может быть я могу узнать, кто это?
В ответ ей было сказано: нет вы не можете знать, вернее можете, если вы подадите запрос, и если соблаговолят ответить, тогда мы вам скажем, кто.
Отложили суд, вернулись через несколько дней и нам выдали бумагу. И надо же — в ней эти три буквы — ФСБ. Даже судье не хотели сказать, в чем мое злодейство по отношению к Российской Федерации!
Иван Павлов как адвокат известен по нескольким давним и недавним «шпионским» делам, защищал Г. Пасько в свое время:
– Все наши подзащитные — жертвы, подлежащие реабилитации, это признано властями. В случае же Шароградской это была просто длительная проверка, хотя самый факт этой проверки говорит о том, что в таких случаях надо ставить вопрос о реабилитации.
Расшифровала аудиозаписи пресс-конференции
Татьяна Романенко.
