Коллег и знакомых можно поздравлять пустыми заклинаниями про новое счастье. Друзей надо поздравлять честно. Загвоздка в том, что мы с друзьями условились в новогоднюю ночь не говорить о политике. Но аполитичный новогодний тост в сегодняшней России — это ложь через умолчание.
Любая ложь, даже самая тонкая и прекраснодушная, подтачивает лгущего. Тихой сапой делает из человека гниду. Вроде той гниды, что всучила Леониду Парфенову и Лии Ахеджаковой плакатики с наводкой на клевету, состряпанную гнидами, в поддержку приговора, сфабрикованного гнидами по заказу гнид.
Чтобы не врать и при этом не портить никому настроение за новогодним столом, я поздравлю друзей здесь. В письменном, ненавязчивом виде.
(Встает, нервно сжимая бокал шампанского.)
Дорогие, хорошие (имена моих друзей в алфавитном порядке). Я тут на днях посмотрел уникальное кино. Называется «Елки 1914». Если вы не видели, предупреждаю: сейчас будет спойлер. В отличие от всех остальных глянцевых новогодних блокбастеров, у «Елок 1914» нет хеппи-энда. Там нет даже хеппи-бегиннинга и хеппи-миддла. Не припомню, когда в последний раз киноискусство леденило мне душу до такой степени.
Прямо на экране, разумеется, не видно ничего страшного. В каждом кадре так же пестро, стерильно и человечно, как и в «Елках» номер один, на которые мы с вами однажды ходили первого января. Герои порывисты и благородны. Повсюду царит милосердие. Наказана жадность, пристыжена косность, и даже консервативный жандарм-почвенник вдруг понимает, что фигурное катание — это не разврат и пропаганда нетрадиционных зимних забав, а повод для национальной гордости.
Нет, леденящая жуть «Елок 1914» не в сахарной фабуле. Все гэги, нравственные прозрения и финальные поцелуи отдаются комком в горле потому, что «1914» — это не порядковый номер елочной кинофраншизы. Это год, который был сто лет назад.
Создатели «Елок 1914» — подлинные художники. Швыряйте в меня оливье, но я, как нынче говорят, так думаю. Лишь подлинный художник умеет передать бездну смысла контекстом и вызвать смятение чувств одной-единственной фразой. В начале новейших «Елок» сочный закадровый голос объявляет, что век назад, в декабре 1914-го, наши предки желали на Рождество того же, что желаем друг другу мы, сегодняшние. Когда я это услышал, все новогодние чувства как рукой сняло.
Я знаю: мы привыкли, что сочными закадровыми голосами сочно врут о киевской хунте и госдеповских печеньках для Навального. В лучшем случае — расхваливают бульонные кубики. Но этот голос не врал. Россияне образца 1914 года наверняка говорили друг другу то же, что и мы. С поправкой на архаизмы в лексике и фонетике.
Они желали друг другу любви, здоровья, достатка и успехов во всех достойных начинаниях. А получили Первую мировую, Гражданскую, диктатуру большевиков, разруху, изгнание, коллективизацию, Голодомор, массовый террор, Вторую мировую и продолжение массового террора.
На будущем миллионов потенциальных героев «Елок 1914» поставила крест политика, о которой мы договорились не говорить.
Ближе к концу фильма мне даже показали руку, при помощи которой политика ставила этот крест. По сюжету, Государственная дума Российской империи (очевидно, Дума IV созыва под председательством Родзянко) запретила рождественские елки как антироссийский символ немецкого культурного империализма. Россияне, возмущенные запретом, собрали миллион подписей в защиту елок. Национальный лидер, он же Государь Император, уловил народные чаяния. «Чепуха», — резюмировала высочайшая десница поперек думского запрета. И подписалась: «Николай».
За полгода до этих сказочный событий, в конце июля 1914-го, историческая рука исторического Николая примерно таким же росчерком пера подмахнула указ о всеобщей мобилизации. Иначе говоря, подписала смертный приговор миллионам российских солдат, Российской империи, а также самому Николаю и его семье. Подданные Николая встретили этот смертный приговор с большим воодушевлением. Никто не собирал подписи в защиту мира.
Миллионы людей не задумываясь принесли свою любовь, здоровье, достаток и жизнь в жертву политике, о которой мы договорились не говорить.
(Имя моего школьного друга), помнишь, как Наталья Васильевна, наша историчка, вечно твердила: «Любая историческая параллель хромает на все четыре ноги»? Она, конечно же, была права. В 1914 году высокопоставленные руки подмахивали массовые смертные приговоры по всей Европе, и по всей Европе одуревшая толпа отвечала ликованием. В 2014-м безумие было гораздо локальней. Подданные российского нацлидера ликовали в гордом параноидальном одиночестве.
Но Наталья Васильевна никогда не утверждала, что исторические параллели бесполезны. «Елки 1914» напомнили мне о главном сходстве двух эпох: как и сто лет назад, в 2015-м расплачиваться за ликующее безумие будет кто попало.
Я знаю: вы не писали в статусах «Крым наш!!!» Не постили гопнические шутки про «вежливых людей». Не верили телегнидам, когда они объявили Украину — прекрасную, несчастную Украину — страной победившего фашизма.
К сожалению, истории наплевать на это. Вы тоже заплатите за тех, кто писал, постил и верил. Вам тоже подсунут длиннющий счет за их минутный кайф. Кризис, устроенный на пустом месте во имя комплекса имперской неполноценности, сожрет и ваши зарплаты и планы.
Это несправедливо. Несправедливо и неизбежно.
Дорогие, хорошие мои (имена моих друзей в обратном алфавитном порядке). Политика, о которой мы сегодня не говорим, способна одним росчерком ручки перечеркнуть все, чего я вам желаю в наступающем году. Поэтому, кроме здоровья, любви и успехов во всех начинаниях, я желаю вам страны, где меньше упиваются национальным величием среди нищих больниц, раздолбанных дорог, продажных судей и подложных диссертаций. Страны, где люди больше похожи на вас.
Я не знаю, что это за страна и сколько до нее лет или километров. Не знаю, как лучше до нее добираться. Можно делать что должно и ждать ее здесь, на месте нынешней Российской Федерации. Можно собрать вещи и купить в нее билет. Какой бы путь вы ни выбрали, я желаю вам попасть в эту страну поскорее и жить в ней долго-долго.
С Новым годом. С новой надеждой.