Просто с ужасом прочел в газете «Владивосток» за 19 июня сего года статью «Сквер для всех возрастов», где главный архитектор города Владивостока Анатолий Мельник, не скрывая радости, расписал, как будет выглядеть возведенный им красавец-мемориал Памяти жертвам политических репрессий в центральной части сквера у дома по улице Овчинникова, 20, параллельно проспекту 100-летия Владивостока.
Для установки мемориала Памяти жертвам политических репрессий надо иметь серьезное документальное или историческое обоснование и подтверждающие документы из органов.
Если устанавливать мемориалы на месте каждой обнаруженной заброшенной могилы или захоронения, то площадь Владивостока надо будет увеличить как минимум многократно.
В советское время мне пришлось присутствовать при эксгумации тела В.К. Арсеньева в связи с его переносом на Морское кладбище и ликвидации этого старого кладбища, оставшегося там заброшенным и бесхозным, т.к. примыкающую к нему столетнюю деревянную, аккуратную церквушку с покрашенным высоким куполом, напоминавшем мне не луковицу, а что-то другое, высокое и божественное, снесли. На месте этого кладбища стоит дом-саркофаг с табличкой на стене – Верхне-Портовая, 66.
Была ликвидирована и часть кладбища по улице Руднева, и все происходило буднично, скромно, без оргий, шествий, демонстраций и без собраний и акций.
Давайте вспомним и о том, что прах Муравьева-Амурского появился во Владивостоке только потому, что в Париже было ликвидировано кладбище, на котором он был захоронен.
А пока вернемся к главному. В прошлом, 2012 г., во Владивостоке открыли автомобильную дорогу – дорогу «на костях» – Седанка – остров Русский, рассекающую цепь гор на Горностае. Дорога прошла по центру долины, и разделила пополам расположенный в ней расстрельный полигон длиной более километра и шириной не менее полукилометра. Можно предположить, что проектировщики знали об этом расстрельном полигоне, но строители то ли не хотели знать или надеялись на авось, и при вертикальной планировке профиля дороги бульдозером вскрыли эти расстрельные ямы, заполненные останками жертв массовых расстрелов.
Полагаю, сказать о том, что они не знали, что находятся на территории расстрельного полигона нельзя, т.к. всего в нескольких метрах от прокладываемой дороги стоит поминальный камень весом 20 тонн с крестом и уже снятой памятной табличкой на нем. Но место для таблички хорошо видно.
Вдоль этой долины, имеющей форму овала, до 1937 г. через расщелину в цепи лесистых гор проходила царская дорога от Угольной до самой бухты Патрокл. Расстрельный полигон сделали запретной зоной, и доступ туда без специального пропуска был строго запрещен.
Новая дорога Седанка – Патрокл могла и обогнуть этот огромный расстрельный полигон, но проектировщики, считаю, знали глубину захоронений останков и поперечной стрелой прошли поверх захоронений. Но оказалось, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Как говорится – смежники подвели, роя корыто под основание дорожного полотна, углубились до необходимой им глубины и вскрыли несколько траншей, заполненных останками жертв репрессий и террора.
Конечно, сегодня строители смогли бы обойти не только эти траншеи, но даже и всю долину, но тогда они, очевидно, торопились доложить верхам, что строительство идет строго по графику, и им было наплевать на память о репрессиях и на останки. Саммит АТЭС-2012 затмил им глаза?
С 1991 г. на краю полигона стоит обелиск жертвам политических репрессий. Приморскому отделению м/о «Мемориал» давно было известно место (полигон) массовых захоронений жертв политических репрессий на пересечении еще царской дороги и новой военной горностаевской, построенной в советское время только для целей армии. Поэтому правозащитники обратили внимание властей на это и обозначили это место памятным камнем весом 20 т с табличкой.
Это было сделано для того, чтобы скромный бетонный обелиск в виде креста не попал под колеса или под отвальный нож бульдозера, или под гусеницы тяжелой землеройной техники.
Верхнюю часть железобетонного креста вандалы ежегодно отбивали, и оттуда торчала голая стальная арматура. Ремонт делали силами членов городского «Мемориала» безвозмездно в личное время. К основанию бетонного памятного камня прочно прикрепили мраморную плиту с надписью: «Вечная Память замученным и расстрелянным в годы сталинских репрессий в 1920 – 1950 гг. от жителей Приморского края».
Эту мраморную плиту постоянно сбивали и отбрасывали в сторону. Мемориальцы вновь крепили плиту на прежнее место, но вандалы не унимались и когда слово «сталинских» забили молотком с зубилом, это вынудило нас отвезти и сдать ее на вечное хранение в Приморский краевой музей имени В.К. Арсеньева.
При прокладке дороги Седанка – Патрокл человеческие останки бульдозерами сгребали в отвалы, не останавливая строительство.
Почему останки были закопаны под слоем земли 4 метра и более? Это было ноу-хау, т.е. нововведением эры Большого террора 1937-1938 гг., проще говоря, обстоятельства заставили.
В 1938 г. из Хабаровска через Приморье сбежал в Маньчжурию, где стояла готовая к войне с нами миллионная Квантунская армия из Японии, к японским самураям с повинной полпред НКВД по Дальневосточному краю Генрих Люшков. Было опасение для самих верхних эшелонов власти, что Г. Люшков выдаст японцам все известные ему госсекреты, в том числе и места массовых расстрелов и захоронений.
Из Москвы поступила директива хоронить под слоем земли не менее четырех метров. Поэтому и на кладбище в Хабаровске обнаружены траншеи с останками жертв политрепрессий глубиной более четырех метров, шириной 2 м, а вот длиной даже более 200 м. Траншеи рыли заранее и постепенно заполняли трупами ни в чем не повинных людей, с той лишь разницей, что в Хабаровске на первом ярусе – жертвы политрепрессий, а на втором – более поздние могилы умерших гражданских лиц с надгробиями.
Во Владивостоке второй ярус не понадобился. Природный ландшафт лесной гористой местности с вековым девственным лесом, почти тайгой и запретная зона надежно скрывали от людских глаз траншеи с безымянными останками жертв политтеррора.
Что же осталось на горностаевском перевале, на месте траншей расстрельного полигона? Глубокая выемка грунта для дороги с крутыми, не укрепленными должным образом склонами, причем траншеи с останками расположены поперек этого участка дороги. Насыпной, рыхлый грунт легко смывается, оголяя новые останки жертв расстрелов. На высоком обрыве еще стоят скорбящие о жертвах вновь разбитые крест и камень. Проезжающим по дороге этот памятник не виден по той причине, что в этом узком месте высота боковых уклонов достигает 30 м.
Во время муссонных дождей и ливней склоны вдоль магистрали размываются, осыпаются, открывая останки жертв – стометровые траншеи раскопаны только на ширину полотна дороги. Власти не хотят устранять явные огрехи, допущенные при проектировании и строительстве этой автомагистрали, и ничего не делают для создания музея-мемориала памяти жертв Большого террора. Они этого своей жизнью заслужили.
Власти уничтожают не только памятники на Горностае, но и второй памятный камень, установленный в 2000 г. на Второй Речке, на месте пересыльного пункта Владлага. Памятный камень вынесли за пределы парка Жертв репрессий. Стальной узорный забор разобрали. Удобные садовые скамейки куда-то вывезли. Уничтожили клумбы и памятные аллеи, вдоль которых с обеих сторон были посажены реликтовые деревья и разнообразный кустарник. Вместо часовни, запроектированной в 2000 г. по заказу Приморского отделения м/о «Мемориал», построили церковь. Благоустроенный парк Жертв репрессий вместе с цветочными клумбами, аллеями, деревьями и кустарниками сначала превратили в склад стройматериалов, а затем в пустырь до самого берега Второй речки. В таком состоянии и находится это место сейчас. Парк был единственным уютным местом, где проходили ежегодные встречи и митинги в установленный День памяти жертв политрепрессий. За ним ухаживали как сами реабилитированные репрессированные, так и старшеклассники школ № 48 и № 7 города.
За последнее время властями города проделана большая работа по облагораживанию и восстановлению скверов и памятных мест, но при этом не всегда учитывается подлинная история тех или иных памятных мест и событий, от чего искажается и теряется историческая значимость в патриотическом воспитании молодежи и гаснет особый колорит нашего города.
С Владивостоком я знаком с осени 1955 г. и хорошо помню капустное поле от остановки «Постышева» до кинотеатра «Искра». И в тоже время меня удивляло то, что весь поселок Рыбак со своими убогими лачугами и поселок рабочих нефтебазы (на его месте сейчас расположен стадион «Строитель») ютятся на ограниченных площадках. Сегодня мне известно, что окраина города в границах от к/т «Искра» до ост. «Постышева» (пос. Рыбак), была определена под размещение Инороднического кладбища, где производились захоронения не установленных лиц, иностранных граждан, бомжей и уголовных элементов.
Очевидно, котлован у дома по ул. Овчинникова, 20 находится на территории особого кладбища для асоциальных элементов. На месте этого котлована планируется разбивка Сквера памяти жертв политрепрессий.
Благодаря помощи прокурора Советского района и Приморского телевидения найденные при строительстве дороги Седанка – Патрокл останки жертв политрепрессий активистами города были перезахоронены на кладбище «Лесное». Но надмогильный крест не может быть Мемориалом памяти жертв политических репрессий, как и тот, что по ул. Овчинникова, 20.
И чтобы окончательно подойти в решению вопроса выбора места установки мемориала Памяти жертв политрепрессий, давайте вернемся к историческим документам и адресам.
«Транзитная командировка» – таким было официальное название Владивостокского пересыльного пункта («Владперпункт») политзаключенных в Моргородке на пересечении улиц Вострецова, Ильичева и Печерской, где в 1941 г. разместилась войсковая часть № 15110 Тихоокеанского флота – экипаж, а в народе, уже по устоявшейся привычке – пересылка.
Данный пересыльный пункт был создан осенью 1931 года. Первая партия политических заключенных в количестве 200 человек из него была отправлена на Колыму уже в декабре.
Этот лагерь для политзеков был особо секретным. Официально оформлен приказом СТО СССР в апреле 1932 года и до 1940 года (даты начала передачи его Тихоокеанскому флоту), нигде – ни в официальных, ни в архивных документах – не значился. Будто его и не было.
Через этот лагерь прошли писатели Варлам Шаламов, Евгений Гинзбург, Юрий Домбровский; поэты Осип Мандельштам и Владимир Нарбут, генерал Александр Горбатов, артист Георгий Жженов, отец пилотируемой советской космонавтики Сергей Королев. Кроме того, здесь побывали выдающиеся зарубежные деятели коммунистического интернационала и сотни тысяч граждан различного вероисповедания, наших соотечественников. Уже известные Григорович и Поликарпов и мой дед-атаман были арестованы еще в 1928 году.
В соответствии государственной президентской программой увековечивания памяти жертв политических репрессий, в городе Владивостоке под строительство мемориально-музейного комплекса «Памяти жертв политических репрессий» целенаправленно определена территория Второй Речки (за парком «Фантазия»), где в годы репрессий располагались бараки Отдельного лагерного пункта ОЛП № 1 (позднее исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) «Владлаг») и установлен памятный камень.
В соответствии с этой программой, г. Владивосток включен в перечень 23 российских городов где должны быть созданы такие музейно-мемориальные комплексы. Для этих целей планируется выделение федеральных бюджетных средств. В апреле 2013 года Минрегионразвития запросило предложения по эскизному проекту будущего мемориально-музейного комплекса на месте памятного камня на Второй Речке, на неблагоустроенной территории.
Исходя из вышеизложенного, все члены правления Приморского отделения м/о «Мемориал» и подавляющее большинство членов Владивостокского отделения «Мемориала» заявляют: «Все усилия по созданию мемориально-музейного комплекса «Памяти жертв политических репрессий в городе Владивостоке» при непосредственной федеральной поддержке,сконцентрировать на территории бывшего Владивостокского пересыльного пункта («Владперпункта») ГУЛАГа в сквере-бульваре на ул. Вострецова. Это будет исторически справедливо и по отношению к жертвам политических репрессий, прошедших «Владперпункт» Владивостока, и по отношению к нам, живым реабилитированным города и Приморского края.
Любой архитектор сразу увидит перспективу (термин технический) установленного там мемориала жертвам политрепрессий. Само место не может оспариваться оппонентами, даже если они и от фракции КПРФ. И высокую светящуюся мраморную свечу будет хорошо видно и из окна поезда или электрички, автобуса или троллейбуса и, конечно, из любого авто!
У подножья свечи можно поставить роботизированный колокол, способный издавать звоны по безвременно убитым жертвам политических репрессий по сигналу пришедшего родственника.
На памятном камне, уже названном «Жертвам политических репрессий», установленном на Второй Речке за парком «Фантазия», заменить лицевую пояснительную табличку с указанием правильного названия лагеря, датами его существования и облагородить прилегающую территорию. Согласитесь, что «ИТЛ», «ЛТП» и даже «ОЛП № 1», очень далеко не лесоповалы на просторах лютой Сибири или золотые прииски на Колыме.
Владивосток – единственный город, известный и прославленный как ссыльно-пересыльная каторжная тюрьма, а затем и как пересыльный лагерь с расстрельным полигоном, не имеет мемориала Памяти жертв политических репрессий. Как будто их здесь не было. Мы, реабилитированные жертвы политрепрессий, «благодаря» закону о монетизации льгот стали безденежными, а «благодаря» разработанному алгоритму в анналах краевой администрации по обеспечению бесплатными лекарствами льготников, становимся только «выносными».
Я очень надеюсь, что память о репрессиях, геноциде и о жертвах злодеяний коммунистического режима в песок не утечет, а главы краевой и городской администраций повернутся лицом к проблеме репрессированных.
Жестокая эпоха Большого террора, отзвуком которой уже в наши дни стал закон об иностранных агентах, длится целых 75 лет. Не пора ли власти крепко задуматься?
