Во вторник Верховный суд (ВС) России обсудил проект постановления пленума «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности». Документ посвящен освобождению от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК), примирением с потерпевшим (ст. 76 УК), истечением сроков давности (ст. 78 УК) и по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности (ст. 76.1 УК). Имеются в виду только преступления небольшой или средней степени тяжести.
То есть если потерпевший является судьей, полицейским или представителем другого ведомства и согласен на мировую, то суд вправе прекратить уголовное преследование лица, нанесшего ему вред.
Судья ВС Антонина Тришева, докладывавшая о проекте постановления пленума, отметила, что этот вопрос вызвал разногласия среди членов рабочей группы. «Проблема действительно серьезная, и особенность этой категории дел состоит в том, что одно преступное посягательство одновременно поражает два объекта», — сказала она. Тришева добавила, что против такого правоприменения этой категории дел выступила Генпрокуратура. Заместитель генпрокурора Сабир Кехлеров назвал такой подход опасным.
«Речь идет об интересах не только конкретного гражданина, речь идет о том, что по существу было покушение и на правоотношения общественные, интересы государства», — отметил он. Замгенпрокурора привел в пример случай, когда в метрополитене пьяный мужчина ударил и плюнул в полицейского. Этот инцидент снимается на видео и выкладывается в социальные сети. «Полицейский — порядочный человек, узнал, что у обидчика куча детей, ипотека. Но он же не как гражданин выступает в этой ситуации, он носит форму, он представитель власти, — убеждал Кехлеров».
Профессор кафедры уголовного права Российской академии правосудия Александр Бриллиантов, в свою очередь, выразил недоумение, что этот вопрос вообще поднялся. «С позиции закона никаких преференций (для потерпевших в зависимости от их должностного статуса. — «Газета.Ru») не существует, — сказал он».
Обвинения в применении насилия и оскорблении представителя власти в последнее время нередко можно встретить в делах у лиц, задержанных на несанкционированных митингах и пикетах.
В частности, эти статьи были у некоторых фигурантов дела о беспорядках на Манежной площади в декабре 2010 года. Потерпевшие-омоновцы, дававшие показания в суде, зачастую отказывались от исков о возмещении ущерба и заявляли, что у них нет никаких претензий к подсудимым. «Такая у меня работа», — объясняли они, но обвинения с подсудимых не снимались.
Адвокат Дмитрий Агарновский, защищавший одного из фигурантов дела о беспорядках на Манежной площади, согласился с позицией Генпрокуратуры. «Я как адвокат предложение ВС приветствую, но, как ни странно, в данном случае логику прокуратуры я могу понять, в принципе, наверное, было бы разумно наделить потерпевших возможностью примиряться, но при этом чтобы еще был согласен представитель прокуратуры. Просто в противном случае не будет у обвиняемых стимула мириться и возмещать ущерб».
Адвокат Юрий Костанов признает, что формально Генпрокуратура права, но «живая жизнь богаче и сложнее всех схем и формулировок». «Сейчас я как раз читал статью под названием «Я не сука, я мать пятерых детей». Это крик женщины, которую тянули омоновцы в автозак, многодетную мать, участвующую в несанкционированном пикете. И он ей что-то буркнул в ухо, а она закричала во всеуслышание, — рассказал он. — Понимаете, когда власть ведет себя таким образом, то такие представители власти не заслуживают никаких дополнительных гарантий своей независимости. Это на самом деле не представители власти, это люди, которые мерзавцы от рождения. И если потом до него дошло и он согласен примириться, пусть мирится, раз он уже начал раскаиваться. Если нет, то пусть идет в суд. Только боюсь, что наш самый демократичный суд этой несчастной точно пару суток ареста определит — тоже будет защищать нашу великую власть, которая нуждается в защите от нас, грешных».
Адвокат Каринна Москаленко отметила: «Судья может и учитывать статус, и не учитывать статус, то есть это всякий раз должно зависеть от конкретных обстоятельств дела, — пояснила она. — Эти вопросы решаются в зависимости от обстоятельств дела индивидуально. У нас индивидуальные решения осложняются тем, что отсутствует независимость суда, поэтому хотят на каждый случай, на каждый чих законоположение».