В среду 6 апреля состоялось очередное судебное заседание по делу Приморских партизан.
Практически каждое судебное заседание по этому делу не обходится без «сюрпризов».
Допрос судмедэксперта-практика оказался довольно необычным. Он проводился в рамках ходатайства о признании недопустимыми доказательствами сложных комиссионных экспертиз, касающихся соответствия показаний подсудимых и выводов экспертов о смерти жертв. По его словам, проект такой экспертизы готовила теоретик, профессор Федченко, а он лично показаний подсудимых в материалах дела не читал.
Кроме того, невозможно сделать вывод о таком соответствии без проведения ситуационно-медико-криминалистической экспертизы. А этого сделано не было. Поэтому не может подтвердить вывод о соответствии показаний подсудимых выводам экспертов о причинах смерти исследованных трупов, хотя выводы экспертизы им подписаны. Ручается он только за результаты экспертизы по объективным данным, т. е. в части касающейся исследования трупов.
Допрошенный в этом судебном заседании судмедэксперт, тяжело вздохнув, подтвердил небрежность в исполнении экспертных документов, где вставлено описание из других экспертиз, но сообщил, что на выводы экспертов эта небрежность не повлияла.
Он не смог ответить на вопрос, нарушена ли нумерация в экспертных документах или пропущены выводы экспертов, так как является приходящим экспертом. Ему звонят: «Приходи, подпиши». Вот и результат, который он не может пояснить.
Этот судмедэксперт также подтвердил, что фотоустановка, с помощью которой проводится идентификация черепа и прижизненных фотографий, вечна. Может только заржаветь и расшататься штатив, по этой причине одна из установок, возможно, и была списана. А вопрос одного из адвокатов о том, как на результат экспертизы может повлиять расшатанный штатив, суд снял с рассмотрения, якобы не относящийся к делу.
Суд пришел к выводу о необходимости вызова в суд для допроса судмедэксперта Федченко и поручил прокурору обеспечить его явку.
Заметим, что ряд показаний, которые легли в основу комиссионных экспертиз, уже признаны судьей Мариной Каракунян недопустимыми доказательствами.
Протоколы разных следственных действий с наложением времени, с участием одних и тех же лиц – нормально!
Но главные, по моему мнению, «странности» в данном деле так и не были устранены. Фемида, похоже, закрывает на них свои глаза. Суд отказал в удовлетворении ходатайства о признании недопустимыми доказательствами два протокола разных следственных действий, проведенных в одно и то же время с участием одних и тех же лиц, что недопустимо. Председательствующая в судебном заседании Марина Каракуян сочла это несущественным процессуальным нарушением.
К тому же суд поверил письму руководителя следственного комитета Приморского края Бобровничего о том, что его заместитель не является родственником понятого, участвующего в этих следственных действиях. Согласно другому письму от сотрудника краевой прокуратуры Богомолова, отец этого понятого работал следователем по особо важным делам в г. Уссурийске, но в данном деле участия не принимал. И хотя данный понятой и признался в судебном заседании о том, что формально относился к таким обязанностям, а его показания больше напоминали слова из известной песни, как впрочем и второго понятого («Что-то с памятью моей стало…»), протоколы с наложением времени суд посчитал надлежащими доказательствами. Кстати, второй понятой почему-то позабыл, что тоже проходил юридическую практику в следственном отделе г.Уссурийска, как и понятой – однофамилец одного из замов руководителя краевого следственного комитета.
Полагаю, что если бы и эти протоколы были признаны судом ненадлежащими доказательствами, то государственному обвинителю нечего было бы предъявлять присяжным в качестве доказательств вины подсудимых, во всяком случае, в этом судебном заседании.
После признания судом данных протоколов следственных действий надлежащими, присяжным были показаны нож и два огнестрельных оружия, которые были изъяты при осмотрах места происшествия (указанных выше следственных действиях с наложением времени), бинокль, обгоревшая бензопила, остатки пуль, изъятых из трупов.
Присяжные передали судье записку с вопросом, откуда винтовка и когда приобрели. Получили ответ, что парням не вменяется приобретение оружия, поэтому этот вопрос не относится к фактам по настоящему делу. Хотя вопрос, на мой взгляд, очень даже интересный. Показанное в судебном заседании огнестрельное оружие хранилось явно не в сейфе и, очевидно, незаконно и очень-очень давно. По внешнему виду, похоже, оно еще со времен первой мировой войны. Кто и откуда его раскопал?
Сколько в данном деле еще загадок? Следующее судебное заседание с присяжными назначено в среду 13 апреля в 10 часов.
Татьяна Демичева.
Рисунок crimea-24.com