В процессе по делу «приморских партизан» продолжают говорить о недопустимых доказательствах, добытых в ходе следствия. Адвокаты приводят доводы, что следствие по делу «приморских партизан» проведено с нарушением закона. Но суд, будто не желает замечать этих обстоятельств, отказываясь исключать оспариваемые адвокатами документы из материалов уголовного дела. В ходе одного из последних судебных заседаний адвокат Алексаендр Смольский был вынужден попросить записать в протокол судебного заседания устное заявление о преступлении должностных лиц, проводивших следствие.
Куда исчезла явка с повинной, якобы написанная Романом Савченко...
Все началось с ходатайства адвоката Смольского об исключении протокола явки с повинной Романа Савченко от 10.06.2010 года из числа доказательств по уголовному делу.
– Протокол явки с повинной, – объяснил адвокат Александр Смольский, – не отвечает требованиям, которые предъявляются к подобным документам. Явка с повинной – добровольное сообщение лица о совершенном преступлении, которое принято и зарегистрированно в законном порядке. Порядок приема сообщений о преступлениях установлен соответствующими ведомственными актами. Настоящая явка с повинной является бумажной копией. При этом копия не удостоверена печатью суда, нет заверительной подписи судьи Уссурийского городского суда, который принимал решение о заключении Савченко под стражу.
В этой копии явки с повинной нет и расшифровки подписи судьи, не указано, где и в каком деле находится оригинал скопированной явки с повинной. Явка с повинной, якобы написанная Романом Савченко, которая имеется в Уссурийском городском суде, противоречит тем документам, которые находится в материалах настоящего уголовного дела.
Это свидетельствует об ее подложности и образует состав преступления, предусмотренный ч. 3 ст. 303 УПК О фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком и особо тяжком преступлении. Согласно материалам уголовного дела, явка с повинной Савченко в УВД по Уссурийскому городскому округу отсутствует, каким-то образом она была утрачена и в Следственный комитет не передавалась.
В 2011 году вынесено постановление о восстановлении утраченного документа – протокола явки с повинной. Каким образом Уссурийским городским судом Савченко был заключен под стражу? В суде должны были оглашаться явки с повинной, и если имелась копия явки с повинной, то почему не указано место нахождения оригинала? Потому, считаю, явка с повинной является доказательством, полученным с нарушением закона, и прошу исключить ее из числа доказательств по уголовному делу.
Адвокат Смольский сделал в зале суда заявление о преступлении должностных лиц:
– Прокурор заявил, что собирается использовать явку с повинной от 10.06.2010 года в качестве доказательства обвинения по эпизоду на Давыдова. И я вынужден сделать устное заявление в протокол судебного заседания – о фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком и особо тяжком преступлении. Прошу передать выписку из протокола судебного заседания по делу «приморских партизан» в компетентные органы.
Судья предложил исследовать в рамках заявленного ходатайства протокол вышеуказанной явки с повинной, якобы написанной Савченко, постановление о восстановлении протокола явки с повинной и сопроводительное письмо об избрании меры пресечения.
Пять явок с повинной, которые перечислил судья, Савченко оказывается писал одну за другой – чуть ли не каждые пятнадцать минут, начиная с 6:15 утра. Странное желание написать все явки сразу в столь ранний час.
В сопроводительном письме из Уссурийского суда не оказалось указаний, где находится оригинал и при каких обстоятельствах он был утерян. Решение об аресте Романа Савченко принималось Уссурийским городским судом на следующий день после его задержания. Почему на момент ареста в деле имелась копия явки с повинной? А где же был оригинал? В таком случае, была ли вообще написана явка с повинной на самом деле?
Адвокат Елена Мыльникова просила обратить внимание на следующее обстоятельство:
– Савченко был заключен под стражу в 2010 году. В деле имеется протокол о восстановлении явки с повинной, составленной в 2011 году. Обратите внимание – даты не совпадают. Получается, что на момент заключения под стражу Савченко явок с повинной не было? Или не было постановления об их восстановлении?
Адвокат Александр Смольский продолжил:
– Только что вы исследовали протокол судебного заседания об избрании меры пресечения в отношении Романа Савченко. Но вы при этом зачитывали, что в Уссурийском городском суде шла речь о явках с повинной. Если там все-таки находились оригиналы, то почему суд вместо них выдал копии? А если там находились копии, то каким образом они появились в Уссурийском суде и почему они оказались без печати и подписи должностного лица, предоставившего их в суд?
И наконец, каким образом в Уссурийском суде вдруг появились копии явок с повинной, если нет оригиналов? Более того, на момент инкриминируемого Савч+енко преступления он являлся несовершеннолетним. Однако допрос проводился без участия законного представителя.
Прокурор Объедков в ответ на аргументы адвоката о недопустимости такого доказательства по делу, как явка с повинной Савченко от 10.06.2010 года, сказал, что в данном судебном процессе не разбираются причины утраты документов по уголовному делу, что на момент допроса Савченко был уже совершеннолетним...
Такого высказывания от прокурора никто не ожидал, ведь речь шла о нарушениях прав несовершеннолетнего Савченко в момент взятия под стражу. Явка с повинной была добыта с нарушением закона, она была, очевидно, сфабрикована, об ее исключении из числа доказательств шла речь. ... И суд, очевидно, должен отреагировать на подобное заявление адвоката и подсудимого.
Но суд не исключил эту явку с повинной Романа Савченко из материалов уголовного дела, по моему мнению, необоснованно, сославшись на то, что в связи с утратой явок с повинной следственный орган запросил копии из материалов дела по избранию меры пресечения в отношении Савченко. Наличие копий протоколов явок с повинной, со слов судьи, якобы говорит о том, что явки с повинной были изучены и имелось сопроводительное письмо. (Легитимна ли копия данной явки с повинной, если она не заверена должным образом? – прим. авт.)
– Роман Савченко на момент инкриминируемого ему преступления, – продолжал адвокат Александр Смольский, – находился в несовершеннолетнем возрасте. Я прошу исключить протокол проверки показаний на месте из числа доказательств по уголовному делу, потому что допросы Савченко, в ходе которых он якобы сознался в преступлении, проходили без участия его законного представителя.
По уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители в порядке, установленном ст. 426 УПК РФ. Согласно этому закону, законные представители допускаются к участию в уголовном деле с момента первого допроса несовершеннолетнего в качестве подозреваемого или обвиняемого.
Законный представитель Светлана Савченко была допущена только 13 июня 2010 года.
18 июня 2010 года, когда Романа Савченко допросили в качестве обвиняемого. Светлана Савченко пояснила: она считает, что ее сын, судя по тому, каким она его знает, оговорил самого себя.
По убеждению адвоката Рассказовой, в ходе проверки показаний на месте следователь формировал своими вопросами показания Савченко, что можно расценить как психологическое давление.
Но судья отклонил ходатайство об исключении протокола проверки показаний на месте Романа Савченко из числа доказательств по уголовному делу, потому что на момент проведения следственных действий Р. Савченко уже являлся совершеннолетним. Хотя закон ясно говорит об обязательном участии законного представителя, если на момент совершения преступления подозреваемый являлся несовершеннолетним...
Похищение Алексея Никитина из прокуратуры Кировского района?
В одном из последних судебных заседаний в качестве свидетеля защиты допросили мать Алексея Никитина – Ольгу Вячеславовну Никитину.
– Я узнала о том, что моему сыну собираются предъявлять обвинение гораздо позже, когда искала сына, которого сотрудники милиции из Владивостока увезли в неизвестном направлении. Ничего не предвещало такого поворота событий: мы собирались отдыхать, сын приехал со своей на тот момент гражданской женой, ныне законной супругой из Владивостока на несколько дней.
28 июля 2010 года позвонил следователь по Кировскому и Лесозаводскому районам Атрошко. Он попросили моего сына прийти в прокуратуру для опроса. На следующий день мы все пришли в прокуратуру вместе с Алексеем. Мой сын принес заявление о противоправных действиях сотрудников Кировской милиции. Следователь опрашивал моего сына при мне, задавая вопросы о ребятах, которых позже задержали в Уссурийске.
О подробностях, описанных в заявлении, которое сын принес в прокуратуру Кировского района, я не помню. Но Алексей писал о том, как милиционеры Кировского района избивали ребят, в частности, его самого, о том, как кировские милиционеры крышевали наркодилеров и вывозку леса.
Опросив моего сына, следователь Атрошко, просил подождать сотрудников милиции, которые должны были вот-вот прибыть из Владивостока, и дать им пояснения по заявлению еще раз. Мы ждали приезда сотрудников. Но когда они приехали, на Алексея надели наручники и принялись усаживать в машину.
Я пыталась остановить происходящее, встав у дверцы машины, спрашивала, почему увозят моего сына и что случилось. Мне сказали, что это не мое дело, и я вскоре обо всем узнаю. После мы с адвокатом не могли найти Алексея пять суток, он исчез, мы не знали, где он находится. Через пять суток мы нашли его в СИЗО города Владивостока. Я поехала к следователю Тищенко в Следственный комитет по Приморскому краю. И только тогда следователь Тищенко сказал, что мой сын задержан. Я считаю,что причиной задержания моего сына Алексея послужило заявление, которое он принес в прокуратуру Кировского района».
– Что вам известно о событиях 2008 года, которые произошли в вашем гараже? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– В феврале 2008 года между кировскими милиционерами и ребятами возник конфликт, – продолжила Ольга Вячеславовна Никитина. – Ребята были вынуждены прятаться от милиционеров в гараже. Мальчишки находились в гараже закрытыми. Но милиционеры стреляли в замок, взломали замок, а потом у всех на виду устроили бойню. Они прострелили одному из мальчишек, Леоненко, ногу. Остальных, которые находились в гараже, избили. На мое требование отойти от гаража, потому что это чужая собственность, они никак не отреагировали. Когда они избивали мальчишек, я сказала, что вызову милицию. Но милиционеры сказали, что они и есть милиция. Потом я звонила в скорую помощь и милицию. Моему заявлению, написанному после происшедшего, не дали ходу. Я получала много ответов, но они больше походили на отписки, вроде того, что якобы мне все привиделось.
– Известно ли вам, в связи с чем, сотрудники милиции совершали противоправные действия в отношении ребят? – спросила адвокат Рассказова.
– Я слышала, что мальчишки боролись с беспределом Кировской милиции, по этому поводу в поселке Кировский было много разговоров. Об их противоправных действиях говорили многие жители поселка.
На вопрос судьи Грищенко О.В. Никитина ответила, что до момента написания этого заявления ее сын ни в какие инстанции не обращался:
– Мое заявление о событиях в гараже оказалось бесполезным. Ответы о том, что постановление об отказе в возбуждении уголовного дела отменяется, начинается новая проверка ко мне приходят постоянно, а толку никакого. Я полагала, что обращение в следственные органы не только бесполезно, но и опасно: мы живем в маленьком поселке, милиционеры, на которых мы жалуемся могут начать мстить. Заявление было написано Алексеем в критический момент.
– Находился ли ваш сын в тот момент в розыске? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– Нет, не находился, – ответила Ольга Вячеславовна Никитина. – Он свободно передвигался, я говорю, он приехал ко мне в гости».