Галина Викторовна, мать двоих детей, женщина в возрасте, живет с дочерью Ириной Ильиничной и внучкой Надей. Ее сын тоже числится в их квартире, но уже давно не общается с родственниками. И более того, сама Галина Викторовна никогда не остается в квартире без дочки или внучки – боится провокаций.
Дочь Ирина Ильинична говорит о горестной жизни своей мамы, заслуженной женщины, которая под старость оказалась вовлеченной в семейный квартирный скандал: «Это уже идет круговая порука, умышленное отнятие квартиры при помощи судьи, администрации, милиции». Ниже – рассказ дочери о том, как это стало возможно.
Отъем квартиры начинается с регистрации ребенка
В 2009 году нам к трем занимаемым комнатам на четверых, с учетом заболевания туберкулезом у отца, с учетом маминого права на дополнительную площадь – а ей по состоянию здоровья было положено дополнительно 10 квадратных метров – в 1989 году на основании статьи 46 Жилищного Кодекса была присоединена четвертая комната площадью 12 квадратных метров. С присоединением этой комнаты квартира стала отдельной.
4-го апреля 90-го года у меня родилась дочка.
Брат 1965 года рождения ушел к своей сожительнице, жил с ней в городе Зеленогорске, потом переехал к другой своей сожительнице. Нам сказал так: «Вы нищета, я вам помогать не собираюсь, и я ухожу навсегда». Он уже был предпринимателем.
В 1997 году мы узнали из счетов на квартплату, что к нам в квартиру прописан его ребенок. Квартира была не приватизирована. Ребенок никогда в нашей квартире не проживал, и этого ребенка мы не видели. В 1999-м году умирает отец. Брат зарегистрировал брак, он в это время проживал в доме № 30, а мы – в доме № 31, практически друг напротив друга. Даже проходя по улице, он никогда не здоровался. В 2006 году он опять объявился и сообщил – я хозяин квартиры. Всей.
Мы подаем в суд, чтобы признать его утратившим право на проживание, а этого ребенка – как не преобретшего право на проживание, так как они проживают в другом месте.
Подошел день судебного заседания, судья Матусяк задает ему один вопрос: «Молодой человек, скажите, пожалуйста, какую цель вы преследуете?» Не получив вразумительного ответа, судья говорит: «Вы хотите мне сказать, что ваш несовершеннолетний маленький ребенок будет проживать в той семье, в которой вы говорите, что у вас не складываются отношения, без матери, потому что у матери трехкомнатная квартира приватизированная, вы что мне говорите?».
В результате дело передали другой судье, Смирновой, которая постановила снять сигнализацию с нашей квартиры. Эта же судья запугивала Галину Викторовну, мою маму и ответственного квартиросъемщика: «А вот он будет к вам приходить, а он будет вам нервы трепать». Его бывшая жена свидетельствовала, что якобы они в 1997 году, когда ребенку было 10 месяцев, вселялись в нашу квартиру и три дня жили только в одной комнате и не могли выйти даже в туалет. При этом свидетель даже не могла сказать, на какой этаж и в какую комнату переносили вещи.
Окончательное решение: «Вселить» (человека, который не выселялся), и вселить его сына. Мы обжаловали, городской суд решение суда оставил в силе.
В 2006 был суд, а в 2008 году с судебным приставом он приходит вселиться в нашу квартиру. Мы ему отдаем ключи, и потом он делает вид перед приставом, что ему в квартиру не войти. Самое интересное, что он ключами открывает и держит рукой дверь, да вы ее никогда так не откроете. Это могут подтвердить соседи напротив. Приставом была направлена заочная бумага об административном правонарушении, о котором мы не знали, и из бабушкиной пенсии высчитали 500 рублей.
Превращение отдельной квартиры в коммуналку
Продолжение последовало в 2009 году. Мы находимся на даче, Дочь Надя звонит и говорит – пришли две квитанции на оплату на разные лицевые счета, разные инициалы Галина Викторовна и Владимир Ильич. Мы сразу приехали и пошли узнавать, отправили заявление в прокуратуру, попросили провести проверку, потому что шла какая-то сделка с нашим жильем, Направили бумагу и в администрацию – на каком основании две квитанции. И тут узнаем, что в феврале, в судебном порядке без учета всех льгот нашей мамы Галины Викторовны, было вынесено решение о разделе лицевого счета. Брату на двоих с сыном выдается две комнаты 21 и 12 квадратных метров, нам на троих – мать участник войны со своими льготами, со своим правом на дополнительную площадь, и моя дочь, уже совершеннолетняя девочка – две комнаты.
Наша квартира стала коммунальной без нашего ведома и согласия.
Мы запросили в суде копию решения и начали его обжаловать. Оказалось, что мы якобы пропустили срок на обжалование и проявили неуважение к суду. При знакомстве с делом выяснилось, что в судебном деле находятся три письма из милиции. В первом говорится, что якобы моя мама разговаривала с участковым через дверь: «Пожилая женщина сказала, что она в гостях», второе – что я отказалась от вручения повесток, что я якобы все знаю, что в суд я ходить не буду.
Вновь открывшиеся обстоятельства
Мы все-таки доказали, что в суд были предоставлены три ложных письма с ложной подписью участкового. Мы это случайно узнали, когда написали заявление в милицию, пришел участковый и сказал, что у них в милиции таких подписей ни у кого нет. Тогда мы начали раскручивать и получили документ, что действительно, была ложная информация, но в связи с тем, что эта сотрудница уже была наказана и по другому делу была привлечена к дисциплинарной ответственности, привлекать ее снова нецелесообразно.
Подали заявление о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам дела о разделе квартиры. Дошли до Верховного суда, нам ответили – если бы сотрудница, подделавшая подписи, была привлечена к уголовной ответственности, тогда это были бы вновь открывшиеся обстоятельства.
Мы же подняли и Следственный комитет и прокуратуру. Мы доказали, что мы срок обжалования не пропустили. Но в городской прокуратуре сказали: «Есть незаконное решение, но оно вступило в законную силу. Если мы отменим это решение, вы понимаете, что будет? Потянется судья, потянется администрация, потянется милиция. Так зачем мы будем отменять?»
Когда обратились в Генеральную прокуратуру к Чайке, Чайка направил заявление сюда, в следственное управление района, которое прислало нам уникальную бумагу. Оказывается, я якобы получила повестку в суд (чистая ложь) и даже якобы расписалась, (хотя сама судья написала в решении, что я отказалась принять повестку, что было такой же ложью), «но так как это было не умышленно, то уголовное дело на нас заводить не будут и не доверять объяснениям ответчика они не могут».
В 2009 году 21 декабря ответчик приватизирует свои две комнаты, приватизация происходила тоже заочно.