Экономика
Дело за малым
Юлия Латынина
В процессе перехода от кризиса к катастрофе осталось только найти виновного. Кандидатуры две
В течение недели прозвучали три важных заявления. Первое: Олег Дерипаска заявил, что не будет просить помощи у государства. Второе: «Олимпстрой» вернет в казну 50 млрд руб., «Роснано» и фонд ЖКХ – 130 и 80 млрд. И третье: премьер Путин заявил, что масштабы экономического кризиса слишком велики.
В переводе с великокремлевского на русский первое означает, что даже Дерипаске, великому из великих, приближенному из приближеннейших, не дадут бабла. Второе означает, что даже любимый проект Путина, третья столица России (Петр I строил «окно в Европу», а Путин строит там, где можно и кататься с гор, и плавать в море), финансово усох. И третье в переводе означает, что раз кризис есть, значит, надо искать виноватого в нем.
Пока кризиса в России не было, виноваты во всем были пиндосы. Это они обрушили финансовые рынки, и наши телеканалы радостно сообщали, как мы поможем мировому сообществу и разместим «Искандеры» в Калининграде.
Как только стукнуло, «Искандеры» испарились, не материализовавшись, а Путин поехал в Давос, как Генрих IV в Каноссу, предлагать списывать плохие долги. Долги не списали, но как-то после этого Россия не начала войны с Америкой или хотя бы с Эстонией.
Что это значит? Это значит – катастрофа, не кризис. Кризис – это сложное положение. Катастрофа – это когда во время сложного положения принимают неверные решения. Когда осенью этого года «Боинг» над Пермью пошел на второй круг, это был всего лишь кризис. Когда пилоты заспорили, в какую он сторону при этом наклонился, и дернули не ту ручку, то произошла катастрофа.
За всё время высоких цен на нефть Кремль привык, что стоимость его плохих решений равна нулю. Посадили Ходорковского, а оно растет. Отменили выборы губернаторов, а оно растет. Теперь ситуация ровно обратная: стоимость плохих решений высока, а никаких других решений, кроме плохих, принимать они уже не умеют.
Послали доктора к «Мечелу» – бах, и рынок рухнул. Затеяли войну с Грузией – и он умер. Затеяли газовую войну с Украиной и, что-то, знаете, не помогло. Это ведь анекдотично – в виде меры по борьбе с кризисом в Приморье вводить запретительные пошлины на иномарки и требовать вывоза металлолома через порт Петропавловска-Камчатского на том уважительном основании, что отныне там наводит порядок тренер Путина по дзюдо.
Власть не способна бороться с кризисом по той простой причине, что именно ее действия к этому кризису привели. Если вы сели пьяным за руль, причиной катастрофы является не дерево у вас на пути. Причиной катастрофы является бутыль водки, которую вы выхлестали. Если частная собственность в России превратилась в фикцию, а заход судна в российский порт приравнивается в договоре с морским перевозчиком к форс-мажору, то капитализация компаний падает не оттого, что в мире случился финансовый кризис. Финансовый кризис – это просто дерево, на которое наскочил роскошный бронированный мерс российского чиновничества. И поскольку водитель был в дупель пьян и летел со скоростью 200 км/ч, то он не скоро осознал, что случилось, а еще долго орал в обломках авто: «Нет никакого кризиса! Во всем виноваты пиндосы!»
Российская экономика демонстрирует рекордные темпы падения, сопоставимые только с осенью 1941 года. На поддержку курса рубля – то есть на обеспечение его неконкурентоспособности – было потрачено 200 млрд долл. Потом курс все равно упал, но 200 млрд долл. уже растворились. Неизвестно, сколько резервов осталось вообще. Судя по тому, что Дерипаске и Сочи урезают пайку, – куда меньше, чем официально сообщается. Объем активов российских компаний резко уменьшился, а объем обязательств остался прежним. Единственным следствием такого рода дыры могут быть дефолт или неплатежи.
Структурный кризис, в отличие от Запада, грозит погубить не только слабейших. Это в условиях конкуренции проигрывают слабейшие. А в условиях, когда рухнуло все, отдельно стоящее хорошее предприятие не может выжить: пусть оно замечательно добывает, к примеру, золото, но что с ним будет, если исчезнут его перевозчик, его поставщик и завод, который всегда поставлял ему технику?
Власть не способна бороться с кризисом, потому что в его основе лежат действия власти, заменившие в России собственника служивым. Каждый может прийти к бизнесу и потребовать свою долю, и чем меньше из-за кризиса денег – тем больше доля чиновников в каждом заработанном рубле. И каждое действие власти – как мы видим в случае с запретительными пошлинами или металлоломом – есть предписание по увеличению этой доли.
Если власть не способна бороться с кризисом, то единственное, на что она способна, – это найти его виновника. Этим виновником по определению будет либо премьер, либо Президент. Президенту Медведеву трудно выиграть в этой гонке: Путин его выбрал очень тщательно. Но такое впечатление, что элита устала. Путину и его окружению готовы были все прощать, пока нефтяной пирог пер вверх. А теперь пирога нет – и деловая элита страны без всяких иллюзий смотрит на человека, который в разгар финансового кризиса затевает газовую войну с Украиной и не находит ничего лучше, чем публично приравнять тех, кто покупает иномарки, к изменникам отечества, – как будто сам он ездит на «Жигулях».
Юлия Латынина, обозреватель «Новой газеты»
Другие статьи номера в рубрике Экономика:
