Экономика
Как Поросятников нафонтанил
Валерий КУЦЫЙ
По сведениям из источников, близких к медицинским кругам, в некотором царстве, в некотором государстве некоторым городом правил мэр Ювеналий Макарович Поросятников.
И произошла с ним однажды совершенно невероятная история, повергшая в изумление все прогрессивное человечество.
Надо заметить, что Ювеналий Макарович обладал многими качествами, ставившими его в один ряд с комическими героями литературных произведений. По своей дремучести, например, он мог сравниться с известным мольеровским персонажем, который поразился, узнав, что все время говорит прозой. Глупость мэра превосходила все мыслимые пределы, хотя это не исключало чрезвычайной изворотливости и хитрости, когда появлялась реальная перспектива что-либо украсть. В этом ему не было равных, он с такой легкостью обкрадывал своих избирателей, что тем следовало проявлять особую бдительность и держаться за карманы, когда градоначальник начинал распинаться насчет своей заботы о благе народонаселения. Из других качеств Ювеналия Макаровича следует отметить его представление о себе как о писаном красавце, хотя даже хорошо отретушированные его портреты, которые в массовом порядке при каждом удобном случае распространялись по городу, вызывали всеобщий смех, поскольку изображенная на них физиономия заставляла вспоминать об одной из отраслей животноводства.
Поросятников терпеть не мог всех, кто умней, образованней, эрудированней него, а такие составляли подавляющее большинство жителей города, которым он управлял. Мэр люто ненавидел журналистов, имевших наглость не замечать его выдающихся достоинств и более того - сообщать читателям, телезрителям, радиослушателям о недостатках. Зато щедро вознаграждались те из пишущей и вещающей братии, кто от усердия выпрыгивал из штанов, исполняя заказанную Ювеналием Макаровичем музыку.
И еще. Наш герой обожал фонтаны. Трудно понять, отчего это с ним произошло. Вероятней всего, ему, как всякому ворюге, была присуща некоторая сентиментальность. Давно замечено, что отпетые уголовники более всего любят жалостливые песни о своей горькой судьбине и родной маме. Вот и Ювеналий Макарович, видимо, в свободное от набивания карманов время любил посидеть на скамеечке, наблюдая за водяными струйками. Это навевало на него философские мысли о бренности всего земного, о том, что начальник управления муниципальным имуществом не принес в срок положенной дани, что пора ехать в Москву, отвозить высоким покровителям оговоренные суммы в знак признательности за их благосклонность.
Вместе с тем надо признать, что градоначальник иногда задумывался об архитектурном несовершенстве сооруженных по его указанию фонтанов. «Какие-то они убогие, - размышлял Ювеналий Макарович, - дохлые какие-то. Никакой игры ума, никакой фантазии. Стоят себе, словно раковины для мытья посуды, и ничего более. Что бы такое поинтересней придумать?»
Все изменилось в тот день, когда знакомый показал ему буклет, привезенный из командировки в некий город, находящийся в другом царстве, в другом государстве. Ко всему увиденному на снимках Ювеналий Макарович отнесся спокойно, и лишь одно потрясло его воображение – вид уникального фонтана, вокруг которого толпились туристы. Фонтан назывался «Писающий мальчик», и это действительно был очаровательный карапуз, который сосредоточенно и трогательно в своей наивности справлял малую нужду.
Прибыв поутру из своего загородного коттеджа на службу, Поросятников немедленно собрал сотрудников ближнего круга.
- Видите? – спросил он. – Вот что люди придумывают. А из вас никто ничего толкового подсказать не может. Господи, с кем приходится работать!
Приближенные, сгрудившись вокруг стола, на котором в развернутом виде лежал буклет, восторженно цокали языками и послушно издавали возгласы восхищения.
- Будем строить, - безапелляционно заявил мэр, - конечно, с учетом местной специфики.
- А как это – с учетом? – наивно спросил один из замов градоначальника, старавшийся из чувства самосохранения показать, что он еще глупее своего патрона. – Может, он будет не писать, а того…
Поросятников с чувством превосходства посмотрел на соратника.
- Дурак ты, и мысли у тебя дурацкие. Какой же это фонтан будет, если того... Есть у меня соображение. Мы такое завернем, что весь мир ахнет. Пока я выкладывать свою идею не буду. Одно лишь скажу: готовьтесь к большой и трудной работе.
- А во сколько она обойдется? – поинтересовался кто-то из присутствующих. – Расходов на писающие памятники в бюджете не предусмотрено.
Мэр грозно посмотрел на смельчака, рискнувшего задать неуместный вопрос.
- Это как же не предусмотрено? Соображать надо. Разве в городе мало худых крыш? В квартиры течет, и из фонтана будет течь. Тут вода и там вода, значит, и строить можно за счет ремонта крыш этих самых.
Машина завертелась. В город были приглашены лучшие скульпторы, архитекторы и гидротехники ближнего и дальнего зарубежья. Поработав месяц, они увезли половину городской казны. Оставшаяся половина была вложена непосредственно в строительство.
Робкие высказывания насчет того, что, дескать, не мешало бы отремонтировать водопровод, едко высмеивались в бесплатной газете «Жизнь за мэра» и по трем телевизионным каналам за хорошие деньги. Трубадуры из команды градоначальника во всю силу легких воспевали новый подвиг Ювеналия Макаровича, который неустанно трудится над тем, чтобы сделать город еще лучше, еще краше, а жизнь горожан еще счастливей.
Место работ тщательно огородили. В высоченном заборе были заделаны все щели, дабы не только представители враждебной прессы, но и просто любопытствующие не могли преждевременно увидеть, какой потрясающий сюрприз готовит землякам глава администрации. Сам Ювеналий Макарович ежедневно навещал стройку, давал указания, похваливал старательных, подгонял нерадивых, а возвратившись в свою служебную резиденцию, подписывал все новые и новые платежки на сооружение фонтана.
Иногда он взмывал в небо на вертолете, чтобы с высоты окинуть взором панораму строительства. А по завершению полетов говорил соратникам:
- Помните, как недоброжелатели возмущались, когда я этот вертолет для мэрии купил? Ну и что? Видите - пригодился.
Город, между тем, замер в ожидании конца великих работ. И день настал. С утра место, где ради сооружения фонтана вырубили с полсотни прекрасных ясеней, было оцеплено милицией. Гремели оркестры.
Бесплатная газета «Жизнь за мэра» вышла тройным тиражом. Вместо обычных десяти-пятнадцати портретов Поросятникова в ней на этот раз было размещено сорок восемь, причем на одном Ювеналий Макарович, находясь при шляпе, почему-то стоял на четвереньках. Ребята из журналистской команды серого дома без отдыха брали интервью у заранее подготовленных старушек и друг у друга.
Ограду вокруг фонтана демонтировали, но сам он был плотно закутан черной пленкой, скрывавшей его очертания. Особо важные гости по специальным пропускам проходили на временные трибуны, в отдалении шумно толпился простой народ, обмениваясь мнениями насчет того, достанутся ли участникам события какие-нибудь призы или дело ограничится раздачей поздравительных открыток с физиономией Поросятникова.
Ровно в двенадцать часов по местному времени на возвышение поднялся градоначальник. Умолкли оркестры, перестали плакать младенцы на руках у мамаш. Ювеналий Макарович обвел взглядом собравшихся, поднес ко рту микрофон и сказал:
- Дорогие друзья и все живущие! Сегодня вы получите от меня хороший подарок в виде искусства этого произведения и так далее. И пусть там разные, которым не место в нашем обществе, раскачивают обстановку, им не удастся помешать улучшению нашей жизни в это трудное время. Кому-то не нравятся наши фонтаны, они хотят крови, но мы не позволим никаким кошманам и так далее…
Мэр долго еще излагал то, что у него находилось в голове, и заскучавшая публика безуспешно пыталась понять, что же такое он пытается ей рассказать. Наконец, утомившись от собственного словоизвержения, Поросятников закруглил свою речь и взмахнул коротенькими ручками. Это был сигнал.
С фонтана упала закрывавшая его пленка, ввысь взметнулись водяные струи. На несколько секунд воцарилось молчание. Затем раздался такой хохот, что у гулявшей неподалеку собаки с испугу приключился инфаркт. Над чем же хохотали, хватаясь за животы, горожане?
Фонтан являл собой незабываемое зрелище. По периметру его располагались русалки, из грудей которых безостановочно била вода. На втором ярусе стояли на хвостах гранитные рыбы с выпученными глазами и раскрытыми ртами, тоже испускавшие водяные струйки.
И над всей этой скульптурной группой возвышалось мраморное изображение самого Ювеналия Макаровича, превосходившее по размерам оригинал в несколько раз. Поза градоначальника была точно такой же, как у того писающего мальчика, тем более что мэр тоже был голеньким, пухленьким и делал то же самое – весело справлял малую надобность, придерживая рукой необходимую для этого принадлежность.
Веселье длилось дотемна, после чего Ювеналий Макарович распорядился, чтобы здесь навсегда был установлен круглосуточный милицейский пост, дабы ни один вандал не посмел покуситься на его, Поросятникова, скульптурный портрет. И с той поры влюбленные, назначая свидания, говорили: «Встретимся у «писающего мэрчика».
Вот какая история приключилась в некотором городе, слава Богу, не в нашем. Следуя сказочным канонам, завершаю свой рассказ традиционно: и я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Кроме того, я считаю, что Бакшин должен быть изгнан из Государственной телерадиокомпании.
Рис. Леонида МЕЛЬНИКА.
Другие статьи номера в рубрике Экономика:
