Защита прав
Григорий Пасько: «Мы поем глухим»
(без автора)
Из дневника Пасько
ГОНОРАР НА ВЫБОР: ПУЛЯ В СПИНУ ИЛИ ТЮРЬМА
В принципе, критически взглянув на себя, можно найти немало подтверждений тому, что я, как черт от ладана, всячески убегал от мирной жизни, шел по краю обрыва, словно испытывая судьбу. К примеру, темы для своих журналистских статей выбирал такие, за которые в наше время и в более благополучных странах можно получить пулю в спину. Одна продажа военных кораблей чего стоит. Или целое досье - на книгу - о радиоактивных отходах. Или критика и неприятие реформирования (зачастую безмозглого) армии и флота. Или преступная бездеятельность прокуратуры и ФСБ. Или расследование гибели 39 офицеров и матросов на сгоревшем ракетном корабле. Да даже одной из этих тем достаточно, чтобы надолго потерять мысль о мирной жизни. И вот я сам себе говорю: “Надо бы остановиться, не следовало дразнить судьбу.
Но если бы я остановился, остался бы я самим собой? Как там у Юнга? “Рано или поздно наступает время, когда надо выбирать между созерцанием и действием - это и называется: стать человеком”.
Допустим, я им стал. А что дальше?
ЛИШЬ ХРАБРОМУ ТЮРЬМА - ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНЬЯ
А дальше, видимо, - следует жить. Год назад, ошарашенный условиями, в которых я оказался, я было приуныл. Длительный срок мерещился ежечасно (сейчас - раз в месяц), и казалось, что жизнь кончена. Я думал: бессилие человека перед условиями, созданными человеком же, порождают и страх, и отчаяние, и желание самоубийства.
Так думал я... Теперь я думаю, что из всего этого может получиться материал для написания чего-то, что может кому-то пригодиться. А значит, ни о каких глупостях вроде самоубийства и речи быть не может. Большой срок? При нынешней смуте, когда репрессии приобретают размах 1937 года, когда КГБ потеряло даже намеки на общественный контроль и давно уже не оглядывается даже на несовершенные законы, - это вполне реально. Ну так и что? Надеюсь, в лагере будет возможность писать. Не в лагере, так после него. (Если удастся сохранить здоровье для поддержания творческого жанра, о котором писал Акутагава).
“Все начинается с беспристрастной ясности видения. Творить - значит жить вдвойне”. Вот и будем - жить вдвойне, согласившись с абсурдом Камю и со стариком Ницше, сказавшим, что крепкая надежда куда лучше стимулирует жизнь, чем любое ставшее реальностью счастье.
ГУННОВ МОЖНО, СТИХИ НЕЛЬЗЯ
...Или взять Гумилева. “Когда в лагере, - вспоминал он, - начал работу о восточных гуннах, решил, чтобы у меня не отняли рукопись, обратиться к начальству. И начальство сказало: “Подумаем”. А так как думать оно не умело, то спросило какое-то более высокое начальство, и то сказало: “Гуннов можно, стихи нельзя”. Интересно, а мне стихи уже можно?
КОНЕЦ ВЛАДИВОСТОКА - ТЮРЬМА
Общая камера, в которую я попал, была, как позже выяснилось, была самой плохой во всей тюрьме...
... Позже в уголовном деле я найду записку следователя Егоркина с просьбой создать мне все “необходимые” условия “в целях полной изоляции, как совершившего преступления против конституционного строя”. “Условия” мне создали... Надо сказать, что для общей камера была очень маленькая. На 6 шконок (нары) - 26-28 зэков. Усугублялось это отсутствием пространства вокруг шконок. Крокодил - большой железный стол - и занавешенная дырка унитаза - танка - вот и все, что помещалось на этом пространстве. Сидеть могли не все, нескольким приходилось стоять. Спали в две смены на нижних шконках (долгосидящие, рецидивисты) и в три смены на верхних...
Такого отношения к себе даже скотина не знает: наверное потому, что всякая скотина нужна... А человек - кому он нужен? Вон их сколько! Ни работы для них не хватает, ни еды, ни денег, ни даже тюрем... Что тесно?
Так вас, ПРЕСТУПНИКОВ, МНОГО, А ТЮРЕМ МАЛО!
...Только в Приморском крае около 20 лагерей разных режимов. А в России 89 регионов... И в то, что в СИЗО - следственных тюрьмах - сидит 230 тысяч - тоже не верю, если только в одном Владивостокском централе их 5 тысяч...
В редакцию газеты “Арсеньевские вести”
Судебные процессы над журналистом Пасько показали, что заботятся о нашей безопасности не ФСБ-КГБ, а такие самоотверженные люди, как Григорий Пасько.
Присоединяемся к опубликованным откликам в защиту Пасько. Этим мы хоть в малой мере выполним свой гражданский долг.
НИКИТИНА, СУХАНОВА и другие работники ФГУП ДВЗ “Звезда”, всего 21 подпись, г. Большой Камень.
Свободу журналисту Григорию Пасько!
Нет повторению и запугиванию, произволу политических репрессий 30-х годов прошлого столетия. Возмущены и протестуем против незаконного осуждения Григория Пасько.
По поручению членов общественной организации “Багульник” бывшая репрессированная, ныне пока реабилитированная, участник Отечественной войны, ветеран труда Ольга Николаевна Лещенко и еще 109 подписей.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
