Вдова Игоря Старыгина Екатерина Табашникова: «Муж мне всегда живым снится – иногда кажется, что он просто ушел куда-то, чтобы побыть одному, и однажды обязательно вернется»
— Когда вы впервые увидели Игоря Владимировича?
— Как и все, в декабре 1978 года, когда по телевизору впервые показали «Трех мушкетеров». Встретились же мы с Игорем много лет спустя. В то время я работала бильд-редактором в популярном московском еженедельнике и подбирала иллюстрации для книги Андрея Максимова (он тогда работал в нашей газете), одним из героев которой был Старыгин. Мне поручили передать ему студийные фотографии, сделанные нашим замечательным фотографом Володей Персияновым. Я позвонила Игорю Владимировичу, и мы назначили встречу возле метро «Савеловская», на которую я приехала заранее, а вот Старыгин был точен, что меня приятно удивило, — как правило, актеры не отличаются пунктуальностью.
— Признайтесь, когда вы его увидели, ваше сердце забилось сильнее?
— Оно дрогнуло бы у любой женщины — Игорь Владимирович был очень красив, импозантен, с прекрасными манерами, в элегантном белом плаще. Впоследствии я часто задавала себе вопрос: откуда у Старыгина порода — он ведь из простой семьи?
После нашей первой встречи, Старыгин на прощание помахал мне рукой и растворился в толпе.
— Снова вы встретились только спустя три года — в марте 2000-го?
— Это произошло на творческом вечере Ефима Шифрина в Театре эстрады… С Игорем Владимировичем мы столкнулись в антракте в курилке, и у меня сжалось сердце — он очень плохо выглядел: похудевший, постаревший, со шрамами на шее — как я потом узнала, он перенес несколько операций на сосудах.
Мне захотелось как-то его поддержать, и я предложила сделать интервью — давно не видела в прессе материалов о Старыгине. Он согласился, благодаря чему мы встретились в третий раз — в студии, где проводили съемку для этой публикации. В перерывах я как могла его развлекала: рассказывала что-то веселое, заваривала чай, поправляла рубашку. Впоследствии он сказал, что был уверен: я влюбилась в него по уши. На самом деле, я тогда не столько любила его, сколько ему сочувствовала.
Мое сочувствие к этому человеку возросло во много раз после того, как я попала в его квартиру, — мне нужны были фотографии из его семейного альбома. Вы не представляете себе, в каких ужасных условиях жил знаменитый актер и любимец миллионов женщин: старая допотопная мебель, обшарпанные обои, в темных потеках потолок — его однушка находилась под крышей. Мне так сильно захотелось сделать для него что-нибудь приятное, что я напечатала самую красивую студийную фотографию Игоря Владимировича, сделанную Валерием Плотниковым, вставила ее в рамочку и позвонила ему, попросив о встрече.
Вскоре после этого Старыгин мне позвонил, потом — снова и снова. Тут и случилась та самая поездка в Ижевск, а вместе с ней — и предсказание серьезных отношений. Вернувшись домой, позвонила Игорю Владимировичу — он об этом просил, и тут же получила приглашение в гости. Купила фруктов, поехала и сразу же обратила внимание, что он ведет себя как-то не так: смотрит по-другому — более долго и внимательно, ухаживает. Когда я собралась уходить, Старыгин вдруг приобнял меня и шепотом сказал: «Если хочешь, можешь остаться на ночь».
— И вы...
— ...испугалась! Сказала, что обещала маме быть дома, наскоро попрощалась, спустилась на улицу, добежала до кафе около метро и села за столик: дыхание сбивчивое, щеки пылают, сердце колотится так, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. Постепенно успокоилась и подумала: «А чего я, собственно, запаниковала?». И тут вспомнила, что сегодня — 7 августа... Когда Игорь снова позвонил, я поехала к нему и на этот раз осталась на всю ночь.
Наутро, приехав на работу, узнала, что в то время, когда мы были так счастливы, случился взрыв в подземном переходе на Пушкинской. Главный редактор отругал меня за то, что я не послала туда фотографов, но мне было все равно — служебные неприятности были так далеко от того чувства, которое царило в моей душе…
— Вскоре вы получили от Игоря Владимировича предложение руки и сердца — вопреки его обещанию никогда больше этого не делать?
— Это случилось в один ничем не примечательный вечер, когда он смотрел телевизор, а я вязала. Игорь просто спросил: «Когда расписываться-то пойдем?». В тот раз я ничего ему не ответила, но через несколько дней он снова задал мне этот вопрос, и я согласилась. Помню, когда мы пришли подавать заявление, сотрудница загса спросила, буду ли я брать фамилию мужа. Игорь неожиданно вмешался: «Оставляй свою — ее хорошо знают в журналистских кругах». — «Тогда и ты бери мою, — не удержалась я, — раз она такая известная», но сделала так, как сказал он. А теперь вот думаю: может быть, зря?
Свадьбу нам назначили на 30 декабря. Накануне мне нужно было заехать в театр «Школа современной пьесы» — передать фотографии одному из работающих там актеров. Бегу от метро и вижу, что навстречу мне идет Андрей Максимов, благодаря книге которого мы с Игорем познакомились.
Поздоровавшись, выпалила: «Знаете, я замуж выхожу — за Старыгина!». — «Поздравляю!» — ответил он. Я тогда еще подумала, что эта встреча — хороший знак. На свадьбу мы позвали «мушкетеров» с женами (не смог приехать только Михаил Боярский), друга Игоря, мою подругу и моего брата с женой. Настроение у всех было приподнятое — мы много смеялись, шутили, веселились, а потом поехали отмечать нашу свадьбу в ресторанчик.
— Что случилось с Игорем Владимировичем 20 сентября 2009 года?
— Второй инсульт. Накануне у нас в гостях был Владимир Балон с женой, мы просидели до полуночи, и Игорь отвлекся — Владимиру Яковлевичу удалось его растормошить и развеселить. Утром, едва мы проснулись, позвонил, чтобы еще раз поблагодарить за хороший вечер. Поговорив, я пошла в спальню, чтобы дать трубку Игорю, и увидела, что тот сидит в своем любимом кресле, в котором каждое утро пил кофе, но поза у него какая-то странная — он заваливается на один бок. «Что с тобой?!» — закричала я и еще успела услышать, как Балон тоже крикнул в трубку: «Катя, немедленно вызывай «скорую!». Я бросилась к мужу, попыталась поднять его на ноги — не получилось. «Ты чувствуешь руку, ногу?» — начала спрашивать я его, но оказалось, что онемела вся левая часть тела. В клинике Игоря сразу же увезли в реанимацию, а меня отправили домой.
— Со дня смерти Игоря Владимировича прошло пять с половиной лет. Говорят, время лечит — вы с этим утверждением согласны?
— Конечно, боль потери уже ощущается не так остро, но она никуда не исчезла...
Людмила ГРАБЕНКО, «Бульвар Гордона», в сокращ. (фото из личного архива Игоря Старыгина)