Нет на земле, наверное, ни одного человека, который не смотрел бы (и по несколько раз) бессмертную комедию Блэка Эдвардса «Большие гонки». Но мало кто знает, что сюжет этого фильма был основан на реальных событиях…
В начале XX века крупные газеты и журналы, борясь за увеличение тиражей, почти каждый год учреждали свои автомобильные соревнования, соперничая друг с другом в размере призовых и протяженности гонок. Особенно усердствовали французы и американцы.
Летом 1907 года парижская газета Le Matin сделала очередной «ход конем», организовав первый трансконтинентальный марафон между Пекином и Парижем, а через полгода, объединив усилия с американской New York Times, пошла еще дальше, учредив первую автомобильную кругосветную гонку Нью-Йорк-Париж.
Формально этот марафон не был «кругосветным» в полном смысле этого слова. Ведь участники стартовали в Нью-Йорке, а финишировали в Париже. Но, если закрыть глаза на несколько сотен километров между Парижем и западным побережьем Франции и бескрайние просторы Атлантики, которые машинам все равно пришлось бы пересекать на корабле, марафон 1908 года вполне можно назвать кругосветным.
Старт гонки был дан напротив редакции New York Times в день рождения президента Авраама Линкольна. Утром 12 февраля 1908 года, несмотря на холод, 250 000 американцев устроили по этому поводу настоящий карнавал на улицах Нью-Йорка.
Первоначально для участия заявились семь экипажей. Основным претендентом на победу считался итальянский автомобиль Italia, за полгода до этого уверенно выигравший марафон Пекин-Париж. Однако когда организаторы, задумав «уравнять» силы, решили выпустить Italia в гонку почти с недельной задержкой, фирма отказалась от участия в этом «раздельном старте».
Таким образом, с Таймс-сквер в дальний путь отправились шесть автомобилей: три французских (Motobloc, de Dion-Bouton и Sizaire-Naudin), американский Thomas Flyer, итальянский Zust, в экипаж которого входил сын неаполитанского газетного магната знаменитый поэт и писатель Антонио Скарфольо, и заявленный под именем Kaiser немецкий Protos поручика прусской пехоты Ханса Кеппена, которого благословил на гонку сам кайзер.
Чтобы достичь Парижа, экипажам необходимо было преодолеть более 20 тыс. км: пробраться сквозь снежные пустыни США от Нью-Йорка до Чикаго, далее через Огден и Долину смерти до Сан-Франциско, оттуда пароходом до Аляски, затем по затянутому льдом Берингову проливу перебраться в Россию, доплыть до Владивостока и, проехав через всю страну, оказаться в Западной Европе. Маршрут был настолько сложен, что еще до старта британский журнал The Motor признал эту гонку «идеей безумца».
Так как предстояло путешествовать по дикому Западу и еще более дикой Сибири, перед стартом машины под завязку набили всякой всячиной: съестными припасами, запчастями и канистрами с бензином, цепями, лыжами, ободами для передвижения по железнодорожным рельсам и т.п. А экипаж de Dion даже взял с собой на случай нехватки бензина складную мачту с парусом…
И действительно, неожиданности начались, едва участники гонки съехали с нью-йоркской мостовой.
Организаторы умышленно дали старт в середине февраля, чтобы участники успели пересечь Берингов пролив до того, как он вскроется ото льдов. Но не успели автомобили отъехать от города и на 20 миль, как начался чудовищный снегопад, и дороги превратились в непролазные снежно-грязевые топи.
В итоге уже в первые дни гонка лишилась трети своих участников. Sizaire-Naudin выбыл по техническим причинам - Понс не заметил под снегом повалившегося дерева и разбил задний мост. А Шарль Годар решил обмануть организаторов и, устав бороться с непогодой, просто погрузил свой Motobloc на отправляющийся на Аляску поезд. Однако хитрость француза быстро раскрылась, и его дисквалифицировали.
Благодаря лучшей подготовке и помощи соотечественников, которые расчищали дорогу и помогали ремонтировать машину, большую часть американского этапа гонку возглавлял экипаж Thomas, но и на его долю выпало достаточно трудностей. В Небраске, например, пришлось двигаться буквально на ощупь, ежесекундно промеряя палкой глубину снежного покрова.
Первыми добравшись до Скалистых гор, американцы решили не взбираться на 3000-метровый хребет и, проехав 45 миль от Картера до Эвенстона через туннель по путям Тихоокеанской железной дороги, уже 24 марта прибыли на западное побережье в Сан-Франциско. Через четыре дня Thomas на корабле отправили на Аляску, что обеспечило ему 15-дневное преимущество над ближайшим преследователем Zust. Тем более что всем остальным экипажам пришлось карабкаться по Скалистым горам: руководство Тихоокеанской магистрали запретило им использовать туннель, заявив, что Thomas повредил пути.
Поскольку график гонки был давно сорван и лед в Беринговом проливе уже начал подтаивать, каждый добирался до западного побережья и далее до России как заблагорассудится.
Поручик Келпен, едва не сорвавшийся у Великих озер на своем Protos в 30-метровую пропасть и еще перед Чикаго потерявший из-за болезни обоих своих попутчиков, с трудом преодолел со своим новым механиком-американцем трясины Вайоминга. Но добравшись до Огдена, с разрешения организаторов погрузил там свой сломавшийся Protos на поезд до Сиэтла, а далее на корабле отправился в Россию.
В то же время измотанные многочисленными поломками экипажи de Dion и Zust добрались до побережья своим ходом и погрузились на судно, отплывающее в Японию. «Если уж организаторы решили идти на любые уступки и упростить жизнь гонщикам, почему бы им тогда было не разрешить погрузить машины на корабль в Нью-Йорке, да отправить их в Гавр, а оттуда начать гонку до Парижа», - издевался над американцами английский журнал Autocar.
Так или иначе, но Thomas, de Dion и Zust высадились в японском Маибара-Инн и поехали на север. Прокатившись по острову, их экипажи отправились морем во Владивосток, где их уже поджидал Protos Кеппена.
Там же караван понес и очередную потерю: экипаж de Dion отказался от продолжения гонки, рассудив, что с имеющимися повреждениями машине до Парижа все равно уже не добраться. А один из его членов - норвежский полярник Ханс Хансен - присоединился к экипажу Thomas.
В итоге 22 мая рестарт во Владивостоке приняли лишь три автомобиля. Борьбу же за победу, по сути, вели лишь два экипажа. Zust не повезло - в Омске он напугал лошадь, та задавила мальчика и власти не выпускали итальянскую машину из города, пока не закончилось разбирательство. А лидерство захватил Protos, забрав себе оба приза по тысяче долларов, учрежденных Транссибирской железной дорогой для машин, которые первыми достигнут Харбина и границы Европы. Thomas отставал не сильно, но потерял слишком много времени на ремонт рассыпавшейся под Казанью КП. В результате «американец» добрался до Парижа лишь 30 июля, на четыре дня позже поручика прусской инфантерии.
Однако перед стартом азиатско-европейского этапа экипаж Кеппена отставал от Thomas на 30 дней (7 из них составлял штраф за использование поезда в Юте). В результате победителем этой удивительной гонки был объявлен Thomas Flyer во главе с Джорджем Шастером - единственным человеком в американском экипаже, преодолевшим всю дистанцию гонки и ставшим благодаря этому первой гоночной звездой Америки XX века.