Защита прав
Право на реабилитацию
Надежда ВЕТРОВА, Спасск-Дальний
Две истории с благополучным концом, которые заставляют задуматься, а всё ли хорошо в королевстве Датском?
История первая
ИСПОВЕДЬ «СТРЕЛОЧНИКА»
Семь лет длилась война бывшего судебного пристава-исполнителя за свое доброе имя. Суд, наконец, признал ее право на реабилитацию, а государство возместило материальный и моральный вред, нанесенный привлечением к уголовной ответственности. Теперь Лариса Киселева ждет вердикта Европейского суда по правам человека.
Семь лет назад ее обвинили в превышении должностных полномочий и халатности.
– Началось всё с решения краевого Арбитражного суда, – рассказывает Лариса Алексеевна. – Речь шла о принудительном взыскании со Спасской городской больницы задолженности (6,6 миллиона рублей) в пользу Предприятия объединенных котельных и тепловых сетей.
До 2002 года больница ежегодно заключала договоры на теплоснабжение с ПОКиТС. Система взаимозачетов между двумя предприятиями позволяла им обоим как-то держаться на плаву. После того, как финансовое управление администрации города отказалось от взаимозачетов, у медиков начала расти задолженность перед теплоэнергетиками.
К 2002 году ПОКиТС признали банкротом. Конкурсному управляющему предстояло взыскать задолженность и рассчитаться с кредиторами. Решить проблему мирным путем не удалось: бывший главный врач больницы Наталья Войновская на просьбы погасить задолженность в добровольном порядке не реагировала. Пришлось теплоэнергетикам обратиться в Арбитражный суд.
19 июня 2003 года на основании исполнительного листа Арбитражного суда я возбудила исполнительное производство, предложив руководству городской больницы в пятидневный срок добровольно погасить задолженность. Спасская городская больница от занятий предпринимательской деятельностью имела определенные доходы. Деньги сдавались в РКЦ по приходному ордеру, а снимались по чеку, платежному поручению на свои нужды, контроля со стороны Казначейства за их расходованием не было.
Через текущий счет в РКЦ прошло около миллиона рублей. Можно было обратить взыскание и на имущество, приобретенное за счет этих средств, на сумму 33 660 рублей. То есть реально удалось бы взыскать в пользу энергетиков почти полтора миллиона рублей. Так считал конкурсный управляющий.
Ровно через год против меня возбудили уголовное дело по части 1 ст. 286 УК РФ по признакам превышения должностных полномочий, а чуть позже обвинили в еще одном преступлении – халатности (часть 1 ст. 293 УК РФ).
Суть обвинения: пристав-исполнитель в течение года не наложила арест на счета должника, не направила взыскание на его денежные средства, а также имущество, чем причинила ПОКиТС крупный ущерб в размере 1 434 394 рублей. Вынесла незаконное постановление об окончании исполнительного производства в связи с невозможностью взыскания. Вменялись мне в вину также подрыв и дискредитация авторитета органа государственной власти в лице Спасского подразделения судебных приставов (!).
Кстати, на аресте денежных средств должника взыскатель, т.е. ПОКиТС, не настаивал. Чтобы сделать это, требовался дубликат исполнительного листа, но Арбитражный суд отказывался его предоставить. Что касается решения об окончании исполнительного производства, то оно было мною принято тоже не с потолка. К тому времени вышло Постановление Правительства РФ № 143. Оно утвердило новые Правила взыскания по денежным обязательствам получателей средств федерального бюджета (Спасская городская больница как раз к ним и относится). Взыскатель самостоятельно обращается в учреждение Федерального казначейства и предъявляет исполнительный лист, а орган Казначейства решает, с какой статьи взыскать задолженность.
В сентябре 2004 года приставу-исполнителю был вынесен обвинительный приговор. Ларисе Киселевой назначили наказание в виде лишения права занимать должность судебного пристава в течение двух лет, с выплатой штрафа в размере 10 тысяч рублей. Она не сдалась и продолжала отстаивать свою правоту. Состоялось 17 заседаний судов кассационной и надзорной инстанций! Коллегия по уголовным делам, президиум, а затем председатель Приморского краевого суда, Верховный Суд РФ, прокуратура (от городской до Генеральной)…
Все эти инстанции пытались разобраться в запутанной ситуации.
И, наконец, определением суда кассационной инстанции уголовное дело в отношении Л. Киселевой было прекращено в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 293 УК РФ (халатность). Из обвинения исключена статья 286 (ч. 1) о превышении служебных полномочий.
Как говорится, и овцы целы, и волки сыты…
– С таким исходом дела я согласиться не могла, – рассказывает Лариса Алексеевна. – Что такое «истечение срока давности»? Это ведь не реабилитирующее обстоятельство. Суд признает: обвиняемая виновна, но сроки ушли, и поэтому от уголовной ответственности она освобождается. А я настаивала на своей невиновности! Мною была подана надзорная жалоба в связи с прекращением уголовного дела без моего согласия.11 мая 2007 года Президиум Приморского краевого суда направил дело на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции. 5 сентября 2007 года вынесено определение судебной коллегии по уголовным делам. Я, наконец, оправдана по предъявленному мне обвинению! Я очень благодарна своему адвокату – члену Приморской краевой коллегии адвокатов Валерию Ивановичу Уварову. С его помощью мне удалось отстоять свое право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное мне ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Для реализации права на реабилитацию, Лариса Алексеевна обратилась в суд о возмещении причиненного ей незаконным привлечением к уголовной ответственности и незаконным осуждением материального и морального вреда.
7 мая 2010 года Спасский городской суд удовлетворил ее требования о возмещении морального вреда. Коллегия краевого суда увеличила размер компенсации.
Однако Лариса считает, что не были приняты во внимание многие аспекты:
– Как быть с потерей уважения и деловой репутации в глазах сослуживцев и окружающих меня людей, нанесенных самим фактом привлечения меня к уголовной ответственности и незаконным осуждением? Например, в обзорах Министерства юстиции РФ за 2004 и 2005 годы не только рассказали мою историю, но и обязали должностных лиц ознакомить с моим «незаконным» поведением всех приставов-исполнителей Приморского края. Мне не присвоили очередной классный чин, приостановили все виды поощрений как лицу, привлеченному к уголовной ответственности. Более трех лет меня лишали возможности продвижения по службе, в 2008 году я вынуждена была сменить место работы. Из-за подписки о невыезде не смогла закончить обучение в высшем учебном заведении. Сдача государственных экзаменов и защита дипломной работы по времени совпали с судебным процессом. В результате я была отчислена из университета за академическую задолженность и смогла восстановиться и завершить образование только в 2009 году – после прекращения уголовного преследования, вновь оплатив за обучение. Таким образом, было нарушено мое законное право на образование. Я не говорю уже о нанесенном вреде здоровью. Продолжительный стресс привел к реактивному неврозу с депрессией, и я почти месяц лечилась у терапевта и невролога. Поэтому я и обратилась в Европейский суд по правам человека.
Интересная получается история. Бывший руководитель Спасской городской больницы Наталья Войновская, которая и ухом не повела, чтобы погасить задолженность перед теплоэнергетиками, ушла на повышение (вначале в администрацию Спасска, а затем – в вице-мэры Владивостока). Никому и в голову не пришло спросить с нее за неисполнение договорных обязательств. Зато на «стрелочнике» отыгрались по всей строгости закона!
История вторая
ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ СТРАХА
Обвиняемый сознался в убийстве. А потом оказалось, что признанию его – грош цена…
Когда к Александру Егареву около восьми часов вечера приехал знакомый оперативник, бывший одноклассник, и попросил проехать в прокуратуру для дачи показаний по поводу убийства его соседа, он быстро собрался: надо – значит, надо. О трагедии знал весь дом. Хотя она никого не удивила: квартира считалась «нехорошей», к хозяину частенько захаживали подозрительные личности.
– Но мы проехали мимо прокуратуры, – вспоминает Александр тот день, 22 сентября 2009 года. – А привезли меня в ГОВД, в 11-й кабинет.
Бывший одноклассник посочувствовал: мол, мы понимаем, покойник святым не был, и мать твою довел до могилы (соседи утверждают: крепко поколачивал мужчина своих сожительниц). Так что лучше будет, если сознаешься в убийстве…
– Прошло шесть лет после смерти матери. У меня теперь семья, маленький внук Максимка, нормальная работа. Что еще надо? Не хочу старое ворошить, – ответил я ему. – Да и соседи видели, как в день предполагаемого убийства мы с женой уходили на дачу. Их же спросить можно!
Поняв, что из свидетеля он как-то уж слишком быстро становится подозреваемым в таком тяжком преступлении, как убийство, Александр попросил разрешения позвонить жене, чтобы искала адвоката. Но ему популярно объяснили, что Россия – не Америка, чтоб звонить, и отобрали телефон.
Почти два часа «уговаривали» его сознаться в убийстве соседа (а «уговаривать» у нас умеют!). «Уговорили»…
Когда Спасский городской суд рассматривал ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, Александр сделал последнюю попытку заявить о своей непричастности к убийству. И что суд? А вот: «Доводы подозреваемого о том, что он не совершал преступления, а признательные показания дал ввиду применения к нему физического насилия, не могут быть приняты во внимание судом, так как суд не вправе входить в обсуждение вопросов, связанных с наличием либо отсутствием доказательств виновности подозреваемого»(!).
Так для Александра Егарева началась новая жизнь.
Допросы, очные ставки, экспертизы, продления сроков содержания под стражей…
Но у него была надежда. Работал адвокат, по крупицам собирая свидетельства его непричастности к преступлению.
Старший следователь следственного отдела по г. Спасску-Дальнему следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Приморскому краю Игорь Ким, казалось, тоже искренне пытался установить истину. Это о нем потом скажет Александр с неподдельным уважением: «Это – человек!». Грело душу и то, что на работе не торопились отречься от него: не уволили, не наклеили ярлык преступника. Все девять месяцев за ним сохранялось рабочее место. А ведь на «Спасскцементе» с плохими работниками обычно расстаются без сожаления…
И вот он настал – день, поставивший окончательную точку в этой истории.
2 июля 2010 года старший следователь И.Б. Ким вынес постановление об отмене меры пресечения – содержания под стражей: «В ходе следствия в отношении Егарева А.В. прекращено уголовное преследование по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, в связи С НЕПРИЧАСТНОСТЬЮ ОБВИНЯЕМОГО к совершению преступления».
Одновременно Александру вручили «Извещение о праве на реабилитацию», подробно разъяснив, что он имеет право «на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах».
Но как стереть из памяти эти девять месяцев? Жизнь ведь не начать с белого листа!
Быть может, стоит ввести такую процессуальную норму: «Признательные показания обвиняемого, полученные в отсутствие адвоката, признаются ничтожными и не принимаются судом в качестве доказательства»?
Тогда, может, отпадет и сама практика милицейских «уговоров», которая сегодня, судя по публикациям в СМИ, стала явлением пугающе распространенным?
Как говорил Глеб Жеглов, «преступник должен сидеть в тюрьме». Но при этом нельзя допустить, чтобы страдал невиновный…
* * *
Государство возместило участникам этих историй материальный и моральный вред, и это правильно. Однако возникает закономерный вопрос: почему за ошибки конкретных виновников расплачивается бюджет? В Санкт-Петербурге, например, регрессный иск направили конкретным виновникам. Теперь им за собственные ошибки придется заплатить личными деньгами. Почему бы этот опыт не распространить и у нас, в Приморье?
Надежда ВЕТРОВА, Спасск-Дальний
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
