Политика
Это вас ведут по коридору
Валерий КУЦЫЙ
Эти заметки я диктую на следующий день после окончания телесериала по роману Александра Солженицына “В круге первом”. Сожалею, что мимика и жесты актеров, не говоря уж о выражении их глаз, остались невидимыми для меня, но язык автора, глубина его мыслей, абсолютная честность, точное знание изнутри всего, о чем он ведет речь, спокойный, без эмоционального напряга, голос Александра Исаевича за кадром - всё это производит неизгладимое впечатление, заставляет думать, оценивать, делать выводы.
Должен заметить, что в последнее время на экранах телевизоров наряду с бесконечными детективами, вызывающими у профессионалов ироническую улыбку, и многочисленными юмористическими передачами, улыбки не вызывающими, стали появляться сериалы, заслуживающие обсуждения.
К ним, например, относится “Золотой теленок” - один из самых любимых моим поколением романов. Все в этом сериале в порядке - он строго следует литературной первооснове, в нем за малым исключением сохранены все линии и эпизоды, хорошо исполнены роли, особенно Остапа Бендера и Шуры Балаганова.
Но не покидает ощущение, что в сериале то ли чего-то не хватает, то ли что-то лишнее. И это еще раз свидетельствует: прочитанное и увиденное отнюдь не равнозначно, даже самое скрупулезное перенесение фабулы и текста из книги на телеэкран не гарантирует успеха. Мне куда больше по душе старый, не полный по отношению к роману черно-белый “Золотой теленок”. Он более динамичен, более смешон, лучше воспринимается благодаря блестящей актерской игре Юрского, Гердта, Евстигнеева, Куравлева.
Некоторое разочарование вызвал и долгожданный показ “Мастера и Маргариты». Нет, ничего плохого об этом сериале не скажешь, он сделан вполне профессионально, добротно, с бережным отношением к своей первооснове - культовому роману Михаила Булгакова. Да и делал его тот же кинорежиссер Бортко, который до этого уже дважды прикасался к творчеству Михаила Афанасьевича.
Только не надо кривя душой уверять, что вы на всем протяжении показа не могли оторваться от телеэкрана, каждый раз с нетерпением ждали наступления вечера, чтобы снова встретиться с героями булгаковского шедевра. Не считаю свое мнение истиной в последней инстанции, но мне некоторые серии показались вялыми, излишне растянутыми, перегруженными такими деталями и подробностями, которые хороши для книги, но совсем не обязательны для телефильма.
Хотя, конечно, можно лишь порадоваться, что сериал снят и показан. Он, думаю, заинтересовал кого-то из молодых людей, заставил взять в руки книгу. Пусть таких немного, однако произведения большой литературы и не претендуют на то, чтобы вытеснить из массового сознания интерес к плачущим богатым и непобедимым суперменам. Удастся им сделать умнее, добрее, участливее хоть небольшое число людей - и то хорошо.
Мне могут напомнить, что недавно был показан еще один телесериал - о Сергее Есенине. Серьезного разговора он, мне кажется, не заслуживает, ибо представляет собой новый виток бесконечного представления версии насильственной смерти поэта.
Однажды я уже упоминал, что знаю автора этой версии. Познакомились мы лет этак двадцать назад в Кишиневе на творческом совещании писателей-детективщиков. Человек, о котором идет речь, был полковником милиции, работал в политуправлении МВД СССР, осуществлял связь с литераторами. По долгу службы он встречался со многими писателями, в том числе с авторами таких популярных произведений, как “Петровка, 38”, “Огарева, 6”, “Следствие ведут знатоки”, “Эра милосердия” (в телевизионном варианте - “Место встречи изменить нельзя”).
Полковник отчаянно завидовал их успехам, заработкам, а главное - известности; он был снедаем комплексом древнегреческого честолюбца Герострата, который, чтобы прославиться в веках, сжег одно из семи чудес света - храм Артемиды Эфесской. Храма у нашего милиционера под рукой не оказалось, и он придумал байку об убийстве Есенина, тут же подхваченную охочей до сенсации желтой прессой.
Вскоре о полковнике забыли, фамилия его перестала упоминаться в газетных публикациях, но байка уже жила собственной жизнью, широко используемая литературными и журналистскими кругами националистической окраски. Дескать, Есенина при жизни ужасно травили, следствие по поводу его смерти провели некачественно, ставя перед собой целью скрыть, что он не покончил самоубийством, а был убит чекистами и ненавистниками русской культуры.
Все это чушь собачья. Никто поэта не травил, и если следствие было малоквалифицированным, то не худо бы пошевелить мозгами и сообразить, каким вообще был уровень советской криминалистики в 20-е годы, какой убогой техникой, какими малыми знаниями и опытом она располагала. Вдобавок отметим, что после того, как версия честолюбивого полковника стала муссироваться особенно настойчиво, состоялась серьезная экспертиза уже на современном уровне, и она показала: брехня оказалась брехней, и никакие публикации, никакие телесериалы не сделают ее правдой.
Лишь три существенных факта, вычлененных из бесчисленного множества приводимых сторонниками полковничьей версии, можно считать достоверными. Факт первый - жил на свете человек, которого звали Сергей Есенин; факт второй - этот человек был великим русским поэтом; факт третий - в ночь с 27-го на 28-е декабря 1925 года в ленинградской гостинице “Англетэр” он свел счеты с жизнью. Остальное - сплетни, ложь, кощунственные попытки извлечь выгоду из трагедии человека, собственной кровью написавшего перед смертью стихи, которые начинаются словами “До свиданья, друг мой, до свиданья...”, а заканчиваются так:
В этой жизни умереть не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
А вот сериал “В круге первом”, возьму на себя смелость утверждать, удался во всех отношениях. Причин этому несколько. Сценарий написан не сторонним, пусть даже очень талантливым человеком - он принадлежит перу автора романа, который как никто другой сумел сохранить на телеэкране смысл и дух своей книги.
Давно и прочно занимающий место в первом ряду российских литераторов, Александр Исаевич в этот раз триумфально заявил о себе в области телевизионной драматургии. Это тот редкий случай, когда объединенные темой, сюжетом и фабулой произведения, донесенные до нас разными средствами коммуникаций, не уступают одно другому, а лишь усиливают звучание каждого.
Когда во времена хрущевской “оттепели” в “Новом мире” появился “Один день Ивана Денисовича”, я понял: есть на Руси великий мастер, знающий и умеющий то, чего не знает и не умеет никто иной. Каждое его произведение - это литературный факт огромной общественной важности. Однако именно “В круге первом”, на мой взгляд, больше, чем какой-либо другой из романов Александра Исаевича, просился на телеэкран, чтобы еще глубже проникнуть в сердца и души людей.
Телесериал, как и роман, предельно достоверен в каждом эпизоде. Это неудивительно, ведь автор сам прошел все круги сталинского ада, был направлен в “шарашку” - этакое странное соединение тюрьмы с научным институтом - и вернулся оттуда на зону. Он мог бы убедительно показать ужасы лагерной жизни и лагерных нравов, заставить нас содрогнуться от картин голода, холода и непосильного рабского труда. Но он вводит телезрителей всего лишь в “круг первый”, где условия существования были по тем временам достаточно благополучными, где заключенные находились в теплых комнатах, а не в стылых бараках, спали на кроватях, а не на нарах, получали вполне приличное довольствие, включая масло, трудились не на лесоповале и не на урановых рудниках, а выполняли в принципе ту же работу, что и на воле.
К тому же за особые заслуги кто-то из них мог получить досрочное освобождение, вернуться в семью, к жене, измученной материальными лишениями и моральными страданиями. И при всем том проникаешься сознанием, что это мнимое благополучие невыносимо, что проклятия заслуживает система, где человек оценивается не в меру своих нравственных качеств, не как самое совершенное из созданий природы, а в зависимости от того, какую пользу может из него репрессивным путем извлечь государственная машина.
Мы сталкиваемся в телесериале с одной из самых безжалостных форм тоталитарного режима. Этот режим разрешает нужным ему людям жить, и порою очень даже неплохо, но лишает свободы, права быть самим собою, не разлучаться с родными, встречаться с друзьями, самому выбирать свою судьбу.
Трудно представить себе большее унижение для мужчины, чем невозможность при свидании, разрешаемом раз в полгода, поцеловать руки любимой женщине, чем ощутить свое бессилие помочь ей и детям, невозможность дать пощечину мерзавцу, который лишил ее куска хлеба, изгнав с работы как члена семьи изменника родины. Но ведь все это было, через все это прошли многие гениальные ученые, инженеры и такие выдающиеся конструкторы, как Туполев и Королев. И кто знает, насколько больше они могли бы сделать для своей страны, для своего народа, если бы оставались свободными людьми и не претерпевали унизительного заключения в “шарашке”.
Тут необходима оговорка. Да, Сталин разрешил жить и работать тем, кто, по его мнению, мог внести существенный вклад в укрепление военной мощи державы. И в то же время давайте вспомним, каким преследованиям, вплоть до физического уничтожения, подвергались представители тех наук, значения которых вождь всех народов не в состоянии был уразуметь.
Сейчас, кажется, уже всем, кроме самых упрямых защитников сталинизма, понятно, какую роковую роль для нашего сельского хозяйства и развития высокотехнологичных производств сыграли гонения на генетиков и кибернетиков. Уму непостижимо, как можно было, слепо доверившись шарлатану Трофиму Лысенко, уморить голодом в тюрьме выдающегося ученого-биолога, уважаемого во всем мире генетика Николая Ивановича Вавилова.
В необычном ракурсе представлена Солженицыным личность Сталина. Лишь один раз генсек выходит из себя - когда глава службы госбезопасности Виктор Абакумов докладывает ему о звонке кого-то из наших дипломатов в американское посольство. Обычно же ему не изменяет выдержка, он рассудителен, спокоен, но от этого спокойствия веет таким могильным холодом, что кровь стынет в жилах.
Для него превыше всего интересы советской империи, интересы, отождествляемые им с собственной неограниченной властью, с подавлением любой оппозиционности, любого инакомыслия. Люди для него - ничто, даже меньше, чем ничто; от них одни проблемы, одни неприятности. Посмотришь с мавзолея на демонстрацию - вон сколько их еще на свободе.
Разумеется, совсем без людей не обойдешься, пришлось после войны отменить на время смертную казнь - требовалось восстанавливать порушенное хозяйство, а народу предыдущими репрессиями и войной было выбито уйма. Ну ничего, пусть положение слегка улучшится, и можно будет снова взяться за топор. Вон и Абакумов просит: “Верните нам смертную казнь, товарищ Сталин”. И товарищ Сталин обещает вернуть: “Это хорошая воспитательная мера”, - говорит он.
Потрясающая фраза! Воспитательная мера для кого? Для тех, кого уже расстреляли, или для тех, кто пока еще не знает, что день грядущий ему готовит, и с восторгом слушает передаваемые по радио песни, на фоне которых проходят начальные титры каждой новой серии “В круге первом”:
Сталин - наша слава боевая,
Сталин - нашей юности полет,
С песнями, борясь и побеждая,
Наш народ за Сталиным идет.
На свете нет ничего выше человеческого достоинства. Оно помогает униженным и оскорбленным противостоять коррумпированным властным структурам в нынешние времена, оно помогало в те далекие годы выстоять и не сломаться, сохранить внутреннюю свободу в тюремной камере или лагерном бараке таким людям, как недавно ушедший от нас замечательный артист Георгий Степанович Жженов, как автор романа и телесериала “В круге первом” Александр Исаевич Солженицын.
Неплохо, чтобы тот, кому сталинское средневековье представляется в розовом свете, примерил ситуацию на себя. Это не в чьем-то, а в его доме идет обыск, чужие люди топчут грязными сапогами выброшенное из шкафа белье и семейные фотографии. Это его отца уводят в ночь, уводят навсегда, а мать будет продавать вещи, чтобы носить передачи, пока ей не скажут: “Передач больше не принимаем, ваш муж получил 10 лет без права переписки”.
Потом уведут мать, а вас отдадут родственникам, если они есть, или в детдом, если нет. Это вы один из трехсот тысяч “кулацких” детей, погибших после высылки вашей семьи на Крайний Север.
Это вас, а не маршала Василия Блюхера, героя гражданской войны, награжденного орденом Красного Знамени № 1, ведут по коридорам внутренней тюрьмы НКВД, и вы, а не он, держите перед собой на ладони выбитый при допросе и висящий на ниточке глаз. Это к вашему затылку приставляют дуло нагана, и вы не услышите выстрела, который навсегда погасит свет в ваших глазах... Телесериал Солженицына помогает многое понять и не допустить, чтобы враждебное всему живому прошлое соединилось с нелегким настоящим.
Напомню кстати, что 50 лет назад состоялся ХХ съезд КПСС, осудивший культ личности Сталина. Однако, судя по высказываниям лидера КПРФ товарища Зюганова, усы отца народов еще остаются предметом обожания некоторых наших соотечественников.
Валерий КУЦЫЙ.
P.S. Депутат приморского Законодательного собрания Геннадий Лысак, он же председатель Совета директоров компании “Владхлеб”, выразил желание освободить церковь от налогов. Будучи атеистом или, скорее, сомневающимся, лично я из уважения к верующим не возражаю против реализации задумки Геннадия Ивановича. При этом следует соблюсти непременное условие: пусть автор идеи укажет, где изыскать средства, чтобы заткнуть дырочку в бюджете, которая образуется в связи с уменьшением налоговых поступлений.
И еще. Владивостокские цены на хлебопродукцию одни из самых высоких в России. Растут они, надо признать, везде, но как-то неодинаково. Москвичи, например, были очень недовольны недавним повышением, хотя цены наиболее популярных сортов хлеба не достигли и десяти рублей.
А знаете, сколько стоит буханка типа нашего “Подольского” в Кемеровской области? Вы не поверите - 6 рублей, и это при том, что сельское хозяйство в Кузбассе отнюдь не является ведущей отраслью народного хозяйства. Так почему бы доброму христианину Геннадию Лысаку, который вдобавок как депутат имеет моральные обязательства перед избирателями по части улучшения их жизни, не снизить цены на хлеб и в нашем краевом центре?
В.К.
Другие статьи номера в рубрике Политика:
