"Саша своего рода памятник. И одновременно сукин сын, как и всякий выдающийся человек"

Александр Расторгуев. (с) Рамиль Ситдиков / РИА Новости. Все права защищены.

31 июля стало известно, что в Центральноафриканской Республике были убиты трое россиян: журналист Орхан Джемаль, оператор Кирилл Радченко и режиссер Александр Расторгуев. Они готовили фильм-расследование о частной военной компании "Вагнер" и подверглись нападению.

Расторгуев снимал документальные картины о войне, жизни в российских регионах, бедности, протестах и политической оппозиции. Его фильмы регулярно становились призерами крупнейших фестивалей документального кино в России и за рубежом.

Президент фестиваля "Артдокфест" режиссер Виталий Манский, который с начала нулевых работал с Расторгуевым, вспоминает творческий путь коллеги и риски, с которыми оба документалиста сталкивались в работе. Манский призывает посмотреть и понять работы Расторгуева "хотя бы сейчас": на сайте Artdoc.media в открытом доступе выложены 12 картин режиссера.

Расторгуев. Характер

Я познакомился с Сашей на региональной конференции Input. Это международная институция, которая ищет новые форматы телевидения. Она была достаточно мощной в России в постперестроечные времена. На конференции ты сидишь за большим столом у телевизора, смотришь работы коллег и после просмотра начинаешь их обсуждать. Там свой политес: люди в профессиональном сообществе редко рубят правду-матку и к тому же понимают, что следующей на фестивале будет их картина. Поэтому нужно как-то задобрить аудиторию, чтобы самому не попасть под критику.

Премьера "Я тебя люблю" в Ростове-на-Дону.

Там я увидел Сашину картину "Твой род". До этого я видел "До свидания, мальчики" и хотя с ним лично знаком не был, понимал что это серьезный автор. Я обратил внимание на его достаточно жесткое, но точное определение одной работы, которая была представлена на конференции. Саша очень жестко выступал, чем и показался мне интересным.

Следующей показывали его картину. Несмотря на его жесткость по отношению к другим, коллеги были вынуждены признать, что это мощное произведение. Фильм "Твой род" действительно очень поэтичен. Это тот случай, когда кино о поэзии становится самостоятельным поэтическим произведением.

Саша был невстраиваемым человеком. Притом не встраиваемым даже в общество единомышленников

Саша был невстраиваемым человеком. Притом не встраиваемым даже в общество единомышленников. Я тоже достаточно резок в своих поступках, высказываниях и оценках. Но к людям, близким мне по духу, очевидно снисходителен. Не комментирую публично фильмы друзей, если они промахиваются и снимают отчаянно плохое кино. Я говорю это своему коллеге в личной беседе. А Саша и этого не делал. Но это не значит, что он был всегда прав. Мы же не о памятнике говорим. Да и памятники - тот же Пушкин был сукиным сыном. Маяковский, который не так далеко от него на Тверской улице стоит, был вполне реальный человек со своими тараканами.

Саша тоже своего рода памятник. И одновременно, такой же сукин сын, как и всякий выдающийся человек.

О страхе

Во время съемок "Дикий, дикий пляж" я находился в Москве, получал материал и просматривал его там. Я знал пространство, где проходили съемки, потому что с режиссером Павлом Костомаровым за год до этого делал большую картину "Бродвей. Черное море". Несмотря на ее достаточно большой успех, я понимал, что камера не смогла пробраться в гущу событий. Это был последний фильм в моей биографии, снятый на 35-миллиметровую кинопленку, которая предполагает огромное количество технических ограничений. Саша к нам приезжал в гости из Ростова-на-Дону, я влюбил его в это пространство и запустил на большую историю. И вдруг начинаю получать материалы, которые меня крайне разочаровывают: без погружения, без созерцания.

Я вылетел на съемки и вдруг обнаружил следующую ситуацию: оператор фильма Эдуард Кечеджиян во время съемок смотрит в видоискатель, закрывает второй глаз и видит только то, что у него в кадре. А фокус появления цифры заключался в том, что можно открыть панель с монитором и видеть все: то, что происходит в кадре и в мире вокруг одновременно. И на это соответствующим образом реагировать. Камера начинает жить в этом пространстве, в отличие от старой киношной системы, когда ты закрываешь глаз и погружаешься только в рамках кадра.

Александр Расторгуев, Виталий Манский. Источник: Фестиваль "Текстура".

Я стал давить на оператора, пока не понял, что он просто защищается, закрывая глаз. Ему было стыдно, неловко, и это была форма его естественной защиты от пространства. Мы провели немало времени для разрешения этой проблемы, все наладилось и процесс пошел. Кстати, Кечеджиян потом получил приз за лучшую операторскую работу года.

Но вот как раз у Саши этого сопротивления, этого страха, этой брезгливости не существовало. Хотя это действительно непростая штука - сесть с героем и поесть с ним какую-то малопривлекательную еду руками из грязной тарелки. Саша все эти вещи делал абсолютно легко и органично.

Взгляд

Расторгуев снимал честное кино, которое становилось социальным. Снимая реальную жизнь, он снимал ее в той степени реальности, что она становилась социальной. Он удивительным образом, вместе со своей группой, сценаристом Сусанной Баранжиевой и оператором Кечеджияном умели такое увидеть, такое заметить! И обратить внимание камеры на это.

Например, в "Пляже" есть синхрон обычного человека, который делает наставления молодой девушке о том, как ей нужно жить и как беречь честь смолоду, а она сидит рядом с ним в шортиках. Потом камера панорамирует и мы видим, что все это время, пока он ей делает наставления, он похлопывает ее ладонью по коленке. То есть он ее просто мацает и получает свое стариковское удовольствие! Это моментально переворачивает все смыслы, которые он извергает из своего сознания, что делает сцену совершенно выдающейся. Это нужно увидеть, понять, почувствовать и быстро сделать - чтобы старик не увидел, что камера сместилась с его благостного лица, такого мудрого и благородного.

"Гора"

Будучи продюсером телеканала "Россия" я решил сделать проект под названием "Россия - Начало". В некотором смысле он отталкивался от проекта Seven Up Майкла Эптеда и сериала "Рожденные в СССР" Сергея Мирошниченко, когда к одним и тем же детям возвращаются каждые семь лет и документируют их жизнь по мере взросления. Я же решил сделать проект не о детях, а о родителях, ожидающих появления своего ребенка - рассказ о некой новой генерации, родившейся на пороге тысячелетия.

Пригласил для этого со всей страны наиболее интересных авторов документального кино. Мы разрабатывали методологию и вместе думали над типажами: это были и многодетные семьи, и разновозрастные семьи, и иностранцы, и те, кто находился в тюрьме, и с интересными профессиями, все географически разбросанные. Фильмы были сняты в телевизионном формате, по 26 минут. По каждой паре закладывался архив, который позволял в дальнейшем делать другие работы.

Саша тогда предложил героиню - дворничиху, жившую в бараке в Ростове-на-Дону, Ирину Гора. Рядом с Ириной в бараке жила Юлька, 18-летняя девчонка. Юлька забеременела, как и Гора, по залету. Когда мы стали получать первые материалы, я почувствовал, что это большое кино, вырывающееся за формат канала и что должно быть два полнометражных фильма. Саша и сделал эти картины. Первая - "Мамочки", вторая - продолжение - "Мальки и мамки", снятая раз через восемь лет.

Опасные ситуации были не раз и у меня, и у Саши. И это были совсем неочевидные моменты

Тогда Иру выгнали из барака и она жила буквально в землянке у женского монастыря. В то время, после многолетнего ущемления православной церкви шла обратная волна абсолютного обожествления РПЦ. Общество не хотело думать о каких-либо проблемах внутри нее. Например, герой фильма, такой волчара-бомжара, рассказывает, как монашки бегают к нему трахаться. В фильме это очень органично и наотмашь.

Этот монастырь снес барак, прекрасно зная, что там живет женщина с ребенком. Просто барак стоял рядом с кладбищем, и им было выгодно поставить еще одну часовню для отпеваний, на которых хорошо зарабатывали. У Ирины не было прописки, церковь воспользовалась этим и просто выбросила ее на улицу.

И это все есть у Расторгуева. У православного человека.

В 2001 году его картина "Мамочки" получила приз "Лавровая ветвь" как лучший фильм. Это было событие в документальном кино. А потом ему дали и гран-при - на тогда еще сохранившем какой-то авторитет фестивале "Россия" в Екатеринбурге. Президент фестиваля Клим Лаврентьев, такой коммунистический бонза, в знак протеста покинул свой пост и сказал, что такое кино будет появляться только через его труп. В итоге он вернулся и таких фильмов там уже не показывают. А вот Саши как раз и нет в живых.

Риск

Опасные ситуации были не раз и у меня, и у Саши. И это были совсем неочевидные моменты. Так, на войне в Карабахе самая критическая ситуация возникла, когда человек, который должен был нас защищать, напился и открыл огонь. И по чистой случайности пули легли рядом.

У Саши была другая ситуация: после съемок фильма "Чистый четверг" они должны были улетать на вертолете из Моздока. В последний момент их сняли с этого борта, потому что надо было вывозить солдат. В итоге вертолет был подбит и упал. Вокруг аэродрома были минные поля, которые его защищали. Он упал на минное поле, а выжившие от падения люди выбирались и на глазах у всех подрывались на этом поле (всего погибло 127 человек). В этом вертолете должен был лететь Саша со своей съемочной группой. С напоминания об этом и начинается картина - один из самых мощных фильмов о войне, притом что там нет взрывов и всего джентльменского набора военного кино.

Центральноафриканская Республика

Я был не в курсе, что Саша уехал в ЦАР. О его смерти узнал от позвонивших мне людей еще до официальных объявлений, поэтому первая реакция была такая - "может, все обойдется". Но, увы.

Сейчас некоторые вешают всех собак на Михаила Ходорковского. Но он не при делах, ведь заказчик не делает смету. Я спродюсировал более 300 фильмов и всегда составлял смету сам. Заказчик может определить сумму, а ты составляешь смету и определяешь приоритеты, что для тебя важнее: навороченная камера с микрофоном или твоя страховка. А грантодатель или инвестор в соответствии с договором и графиком выплат перечисляет деньги.

Если я еду в какие-то точки, которые вызывают у меня опасения, я страхую все - себя, людей, технику. Когда мы ехали в Северную Корею, ни одна страховая компания не оформляла страховку, потому что не было такого опыта. Тем не менее мы нашли вариант.

Иногда я не страхую, когда я знаю, что съемки безопасны. Например, мы ездили снимать в Сирию и не страховались. Война на тот момент была только в Алеппо, а в Дамаск из Бейрута можно было попасть без проблем. Мои фиксеры это подтвердили. При этом мой товарищ, с которым мы давно работали, просто испугался и за восемь часов до вылета сказал, что жизнь ему дороже. Больше я ему руки не подал. Но и оператор, которого мы взяли на его место, стал выкатывать дополнительные требования уже в Бейруте. В итоге в Сирию я ездил один.

Я был и также в Индии, в Зимбабве, где мы тоже попадали в перипетии. В ДНР ездил в не самое простое время. Но всегда как режиссер ты сам решаешь, что важнее. Если твой продюсер не соглашается с этим, тогда ты не едешь, не снимаешь, не делаешь. Или ты плюешь на все и едешь туда бесплатно, под страхом собственной жизни. И тогда это твоя ответственность.