Все мои молодые годы прошли в ГРЮБе – Государственной республиканской юношеской библиотеке на Преображенке. И не потому, что я так любила читать, хотя, конечно, любила, а потому, что в ГРЮБе была самая лучшая тусовка из всех, что встречались на моем жизненном пути.
Потрясающие, умные, креативные, красивые и, безусловно, по возрасту сексуальные люди собирались в тамошней курилке. И, кстати, не курить там было невозможно, думаю, если б я не курила, жизнь фактически прошла бы мимо.
Ну и, само собой, там, в маленьком прокуренном подвальном помещении, закручивалось бесчисленное множество любовных историй – и трагических, и смешных, и фатальных. Поэтому я никогда не грешила против истины, ежедневно сообщая родителям, что буду допоздна в библиотеке, – все мои новые знакомства, общение, флирт, познание азов психологии и опыт человеческих отношений проходили именно там или были напрямую связаны с этим местом.
Короче, однажды, когда я таки что-то читала, ко мне подсел незнакомый молодой человек. Высокий, интересный такой, Миша. Подсел и сразу пригласил в кафе. Хватит, говорит, читать, все равно всего не перечитаешь. А я вот люблю, когда в словах логика есть, да и есть очень уже хотелось, а из знакомых никого не было видно, и не к кому было завалиться на незваный ужин. Короче, пошли мы в кафе, и он был довольно щедр, ненавязчив и поговорить нам было о чем. И до дома проводил, и целоваться сходу не полез.
С тех пор эта история стала повторяться с завидной регулярностью. Ну, раз в месяц точно. Он неожиданно появлялся, забирал меня из библиотеки, мы шли в кафе, ужинали, болтали и расставались у моего подъезда.
Сначала я ожидала развития этих отношений, но шли месяцы, и даже годы, но повторялось всё, как встарь. В промежутках между редкими встречами он не звонил и не писал писем. Никогда. Года через два он внезапно пригласил меня в гости, я познакомилась с его мамой, мы поужинали, поболтали и... опять. Аптека, улица, фонарь.
За время нашего знакомства я несколько раз не в него влюблялась, встречалась и расставалась с разными молодыми людьми, а потом у меня случилась страшно романтическая история, и я собралась замуж.
И тут опять, в библиотеке, появился Миша. Надо сказать, что о своих романах я ему никогда не докладывала, и не потому, что скрывала, а потому, что он не спрашивал. Вот и в этот раз про предстоящее замужество промолчала. Только в кафе идти отказалась, а пригласила его к себе, потому что мне жених должен был звонить из Питера, он был ленинградец. Мобильных-то тогда не было, и звонить можно было только на домашний.
Я сварганила яичницу – это все, что я умела до замужества, – и мы с Мишей мирно ужинали под бутылочку Токая, когда позвонил жених. Я извинилась, предупредив, что важный звонок, и вышла в коридор, где на стенке висел телефон. Звонки были недешевые, но мы все равно проболтали минут десять, обсудив покупку колец и его свадебного костюма.
Когда я вернулась в комнату, Миша плакал. Я в недоумении застыла на пороге, и тут его прорвало. Он начал на меня кричать. Он кричал, размазывая по щекам слезы и проглатывая от волнения слова, а я с изумлением узнавала, как подло, страшно и эгоистично с ним поступила. Что он три года ухаживал за мной, думал, что мы с ним всю жизнь будем вместе и умрем в один день. А оказалось, что не в один и не вместе. Что мама его уже готовится к свадьбе, а он накопил деньги на свадебное путешествие. А я вот так, исподтишка, вероломно.
Я сказала: «Миша, прости, но надо хотя бы предупреждать». Он ответил, что и так всё было ясно. И ушел, хлопнув дверью. Больше его я никогда не видела и, как сложилась его судьба, не знаю.