Однажды Париж отогрел меня «бабьим летом», хотя на календаре была глухая осень.
Я любовалась симфонией опадающих листьев, которые лежали на тротуарах, не захламляя и не грязня их, будто по волшебству превращая улицы в аллеи парка.
И вот уже белоснежная скульптура Жорж Санд в Люксембургском саду замаячила через ажур решетки, словно прислушиваясь к шуршанию отлетающего времени. Она, как стоп-кадр, отпечаталась в воображении, чтобы в последствии позвать меня на рандеву в погожие, почти летние октябрьские дни.
«Люко», как ласково называют сад студенты Сорбонны, – пленительная смесь французской строгости со славянской безалаберностью – открыл передо мной свои роскошные ворота, и я без особенных блужданий подошла к скульптуре Жорж Санд и запросто поздоровалась: «Bonjour, cherie», сняв со складок ее одежды невероятный листочек, который напомнил мне гусиное перышко – творческое послание из прошлого. Именно эта часть Люксембургского сада проявилась чем-то русским, когда-то виденным и запавшим в душу. Конечно же, в нем есть что-то от Летнего сада в Санкт-Петербурге. И всплывают стихи юной Ахматовой об отроке Пушкине по прозвищу Француз:
Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетия мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.
Положим, мы с Анной Ахматовой сентиментальны, но вот совсем недавно попались на глаза воспоминания художницы-эмигрантки из петербургского бомонда Сони Делоне, живописная манера которой суха и графична:
«Я пошла через Люксембургский сад, намереваясь спуститься потом к бульвару Сен-Мишель. И сад вдруг напомнил мне Летний сад Санкт-Петербурга, то чувство отрешения от реальности, которое я там испытала. Статуи и деревья создавали в моем воображении целый мир мечты, мир вдохновения и бегства от реальности».
Интересно, по какой аллее вышагивал мой любимый поэт Поль Верлен? «Опять я здесь в густой аллее сада, Во власти прошлого…» – это ностальгия его строк. Чужие свидетельства приписывают Верлену (и в этом забавная несуразность), что он ежедневно витийствовал в «своем» кафе, а публика была родная, почтительная до раболепства. Для меня эти стихи молвятся негромко – так позванивают в сумерки розовые кувшинки на глади пруда.
Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье?
Осенний лес хранил печальное молчанье,
И ворон несся в даль, и бледное сиянье
Ложилось на леса в их желтом одеянье.
Изысканное стихотворение Nevermore в переводе известного поэта-символиста Федора Сологуба. Ну как тут не подумать о пользе изучения языков?
Маргарита ПАРХОМЕНКО.
Фото pinme.ru