В период военного трибунала судами выносилось больше оправдательных приговоров, чем сегодня – в этом уверена руководитель программы помощи осужденным, исполнительный директор МБФ «Защитник», международный правозащитник Светлана Дворянинова.
Корр.:
– Светлана Ивановна, скажите, пожалуйста, почему в России существует столь несовершенная судебная система? Люди ищут справедливости в судах, но не находят. Количество оправдательных приговоров ничтожно мало.
С.Д.:
– В рамках социальной Программы оказания правовой помощи осужденным, специалисты Международного Благотворительного Фонда «Защитник», изучив материалы представленных на исследование уголовных дел, пришли к мнению, что с целью улучшения статистики раскрываемости преступлений, сотрудники следственных управлений разных уровней при производстве уголовных дел идут не только на серьезные нарушения Уголовно-процессуального кодекса РФ, но и совершают деяния, содержащие признаки преступления, предусмотренные ч. 3 ст. 303 УК РФ, ст. 299 УК РФ.
При этом, следственные органы уверены в безнаказанности за совершение этих деяний, поскольку коррупция и круговая порука в органах Следственного комитета и прокуратуры всех уровней, как правило, не допускает проведения проверки в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ по заявлениям о возбуждении уголовных дел против следователей. Суды, как правило, поддерживают самые абсурдные обвинительные заключение и выносят обвинительные приговоры при полном отсутствии доказательств вины лица – жертвы сфабрикованного следствием уголовного дела.
23.11.2009 г. на заседании Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека (www.kremlin.ru/transcripts/6074) это подтвердил Д.А. Медведев, отвечая на вопрос о причине ничтожного процента оправдательных приговоров в России (0,8%): «Это на самом деле очень важный индикатор отношения самих судей к своим обязанностям. Ведь в чем еще проблема? Она иногда психологическая. Оправдательный приговор – это, по сути, противопоставление позиции суда позиции следствия. И на это судье зачастую пойти довольно сложно».
Обрадовавшись поддержке Медведева Д.В. и приняв высказывание последнего, как руководство к действию, 07.02.2013 года бывший руководитель Главного следственного управления Следственного комитета по Москве Вадим Яковенко отрапортовал: «Число оправдательных приговоров в Москве в 2012 году сократилось на 30 процентов по сравнению с предыдущим годом, а число реабилитированных на стадии следствия уменьшилось более чем в 2,5 раза.
Количество уголовных дел, возвращенных на дополнительное расследование судами, также уменьшилось на 20 процентов» (http://lenta.ru/news/2013/02/07/strict).
По мнению Вадима Яковенко «это является положительной тенденцией, свидетельствующей об улучшении качества следствия». Граждане России ему не поверили (http://www.iarex.ru/news/25684.html ), понимая, что отсутствие оправдательных приговоров в России свидетельствует о том, что суд , не желая «противопоставления позиции суда позиции следствия», фактически действует единым фронтом с ним. То есть система судебной власти в России, по нашему мнению, представляет собой придаток Следственного комитета, подменяя функцию правосудия функцией обвинения.
Статистика мизерного числа оправдательных приговоров указывает также на то, что отменить незаконный и не справедливый приговор в отношении лица – жертвы сфабрикованного дела – практически невозможно, поскольку кассационные жалобы положительного результата не принесут (оправдательные приговоры в России почти не выносятся), добиться отмены вступившего в законную силу приговора ввиду вновь открывшихся обстоятельств тоже, наверняка, не получится.
– В основном люди думают, что большинство дел недоработаны и даже сфабрикованы, так ли это?
– Более 70% россиян не доверяют правоохранительным органам и опасаются лично пострадать от произвола. К этому числу отношусь и я.
Поскольку суды при отправлении правосудия не желают «противопоставлять себя следствию», прокуратура не осуществляет надзор за исполнением законов, считаю, создается благоприятная почва для фальсификации дел Следственным комитетом. Получается, что следствие, суды и прокуратура работают в связке.
И им зачастую помогают адвокаты. Я могу это сказать уверенно, потому что мы берем на исследование многие уголовные дела, и там видно, когда с помощью адвокатов еще глубже садят подследственных. К, сожалению, это правда.
– Вы беретесь за те дела, которые по сути можно назвать безнадежными?
– Вообще это программа юридической помощи осужденным. Мы берем на исследования уголовные дела, чтобы понять, виновен или не виновен человек.
Нельзя утверждать, что все люди, находящиеся в колонии, не виновны, но процент невиновно осужденных велик и растет безудержно. Это показывает анализ поступающих к нам дел. Как правило, если раньше заказные уголовные дела касались предпринимателей, политиков, то сейчас они заводятся на любого человека, ради регалий, премий, каких-то благ. Следствие фабрикует уголовные дела, чтобы улучшить статистику раскрываемости.
Под пресс уголовного преследования может попасть любой человек, даже не находившийся на месте преступления. И его осудят. Очевидно, при этом все будут понимать, что осудили невиновного – и судья, и следователь, и прокурор.
– Как по вашему мнению можно изменить эту ситуацию?
– Мы сейчас очень много направляем заявлений о возбуждении уголовных дел против следователей. Только так появляется шанс восстановить справедливость для незаконно осужденных, и навести порядок.
Ведь если бы следователь знал, что суд будет добросовестно исполнять функции, возложенные на него Уголовно процессуальным кодексом, то есть, имеет место быть справедливое судебное разбирательство, гарантированное Конституцией Российской Федерации, уголовные дела не фабриковались бы в таком количестве.
Уголовно-процессуальным кодексом предусмотрена следующая процедура рассмотрения уголовного дела: следователь собрал доказательства, подготовил обвинительное заключение, направил дело прокурору. Прокурор, как надзирающий орган, обязан пресекать нарушения закона, от кого бы это нарушение ни исходило. И прокурор принимает решение о передаче уголовного дела в суд.
Если бы на данном этапе прокуратура проверяла уголовные дела и пресекала нарушение уголовно-процессуальных норм, то часть дел даже до суда бы не доходили.
И если бы следователь, прокурор и судья знали, что их неправомерные действия наказуемы («Все равны перед законом» – ст. 19 Конституции РФ), то ситуация бы обязательно изменилась.
– В нашем случае, прокурор – «карающая рука»?
– Да, совершенно верно, она поддерживает СК, и какое бы абсурдное обвинительное заключение в прокуратуру ни поступило, как я считаю, прокурор его утверждает и отправляет дело в суд. По моему мнению, зачастую судья тупо переписывает обвинительное заключение в приговор, какие бы доказательства в суде ни вскрылись, и на этом всё. Приговор состоялся, осужденный идет на срок. Вот и получается, что все они работают в связке. А адвокаты замалчивают очень многие моменты, потому что не хотят лишиться своих лицензий.
– Вы берете дела со всех регионов России. Скажите, где больше беззакония до Урала или на Дальнем Востоке?
– По всей России такая ситуация и даже в Москве. Например, было такое дело. 04.12.2009 г. в 10 часов утра в Алтуфьевский РОВД от жителей района поступил сигнал о том, что по детским площадкам ходит мужчина, распахивает пальто и показывает половые органы. Сотрудники правоохранительных органов не отреагировали на заявление жителей района.
Однако в 13:55 того же дня в том же районе мужчина с теми же приметами совершил нападение на девочку, возвращавшуюся из школы. Свидетелями нападения стали женщины, которые позвонили в полицию. К моменту приезда полицейской машины преступник с места преступления скрылся.
С целью улучшения статистики раскрываемости преступлений, оперуполномоченный Алтуфьевского РОВД Болдин А.С. в день совершения преступления 04.12.2009 года пошел в центр по контролю камер уличного наблюдения и, единолично просмотрев записи с видеокамер, выбрал человека приблизительно схожего с описаниями преступника (им оказался Попельнюх А.В.), принял меры к задержанию последнего, а видеопленку приобщил к материалам уголовного дела.
При этом, будучи допрошенным в предварительном следствии, оперуполномоченный Алтуфьевского РОВД Болдин А.С. солгал, что в центре по контролю камер уличного наблюдения пленку просматривал, якобы, «вместе с малолетней потерпевшей Г.». Последняя, якобы, опознала на пленке преступника, что и явилось основанием для задержания.
Судья Бутырского районного суда г.Москвы Логинов Г.А., видимо, «не желая вступать в противоречия со следствием», отклонил все заявленные стороной защиты ходатайства, в том числе о проведении необходимых экспертиз.
23.10.2010 г. он вынес в отношении Попельнюх А.В., которого даже не было на месте преступления, обвинительный приговор (14 лет лишения свободы), переписав в приговор сфабрикованное, по нашему мнению, следователем обвинительное заключение.
При очевидных нарушениях действующего законодательства, как мы считаем, возбудить уголовное дело против следователя Болдина пока не удается.
В Магадане предпринимателя Пилипчука П.К., торгующего запчастями для автомобилей, обвинили в разбойном нападении на женщину в целях хищения копеечной бижутерии. При этом в приговоре указано, что осужденный, якобы, похищенным имуществом распорядился по своему усмотрению.
Вместе с тем, перечисленные в обвинительном заключении предметы бижутерии и ювелирные украшения, послужившие основанием для обвинения Пилипчука П.К. в разбойном нападении из корыстных побуждений (ст.162 УК РФ), были обнаружены при невыясненных обстоятельствах в служебном автомобиле сотрудников полиции, к которому Пилипчук не имел доступа, спустя два дня после задержания Пилипчука.
Вышеперечисленные обстоятельства обнаружения вещественных доказательств (предметов бижутерии и ювелирных украшений) могут свидетельствовать об искусственном создании доказательств обвинения.
Всё это мы видим, исследуя полностью уголовное дело. И парадокс заключается в том, что на периферии бывает легче добиться справедливости, чем в Москве.
– Наверное, потому что в Москве больше денег?
– Да, скорее всего поэтому. Даже в Москве я вижу, как фабрикуются уголовные дела, и, к сожалению, изменить это сложно. Хотя в последнее время ситуация чуть-чуть улучшилась. Радует то, что Пленумом Верховного Суда Российской Федерации вынесено постановление от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», в соответствии с которым судам запрещено переносить из обвинительного заключения в обвинительный приговор содержание доказательств без учета результатов проведенного судебного разбирательства.
Значит, Верховному Суду было известно о том, что судьи, как правило, солидарны со Следственным комитетом, переписывая в приговоры обвинительные заключения без учета исследования доказательств.
– Можно ли как-то судей наказывать за то, что они закрывают глаза? Ведь, по сути, кроме отвода ничего сделать нельзя?
– Лишить статуса судью достаточно сложно. Я думаю, что если бы судья знал, что вышестоящий суд отменит несправедливый приговор, вынесет оправдательный, и за это придется ответить, такого бы беспредела не было. Даже по зарегистрированным в Книге учета сообщениям о преступлениях, совершенных следователями, добиться проведения объективной проверки, предусмотренной ст.ст. 144-145 УПК РФ практически не представляется возможным.
Отписки прокуратуры и следственных органов зачастую не соответствуют закону. Должностные лица даже самых высоких инстанций, таких как Генеральная прокуратура РФ, Следственный комитет РФ приводят юридически неграмотные доводы, как я считаю, не желая привлекать к уголовной ответственности следователей за сфабрикованные дела.
– Получается, и СК, и прокуратура чувствуют свою безнаказанность?
– Думаю, потому что круговая порука. Не зря говорится, что рыба гниет с головы, надо сделать так, чтобы соблюдали закон, прежде всего, те, кто обязан следить за его соблюдением. А если уголовно-процессуальный закон не исполняется сотрудниками прокуратуры,то что уж говорить об остальных? Полагаю, поэтому они и уверены в безнаказанности. Наверное, проще поддержать СК, чем вынести оправдательный приговор. Думаю, судью скорее накажут за вынесение справедливого оправдательного приговора, если пойдет против системы.
– Складывается впечатление, что человек один против этой круговой поруки, и сил ее победить у него нет. И человек, укравший от голода булку хлеба оказывается большим преступником, чем те, кто вместо соблюдения закона нарушают его?
– Видимо, потому что за раскрытие кражи можно отчитаться, а в своих деяниях все уверены, что они никогда не всплывут.
– Вы занимаетесь достаточно сложными делами, были ли в ваш адрес угрозы, не желали ли с вами расправиться, как с Политковской?
– Мы не занимаемся политическими делами, а работаем строго в рамках уголовного процессуального права.
Хочется сказать, что сейчас очень много Госдума заседает, дополнения к законам придумывает, это правильно, законодательство должно совершенствоваться. Но если не исполняется уже действующее законодательство, то смысл?
Безусловно, мы работаем в рамках уголовного права и здесь, наверное, каких-то серьезных угроз не было. Мы очень внимательно работам над каждым делом, не используем иностранных денег, работаем прозрачно и открыто.
– Расскажите о своих победах.
– В последние годы началось движение по возбуждению уголовных дел против следователей. Крайне редко бывает, когда Верховный Суд отменил приговор и отправил дело на кассационное рассмотрение, в то время когда должен быть оправдательный приговор.
Но, как видите, приговор в отношении вашего земляка Юринсона С.Г. отменен. Пусть это еще не окончательная победа, впереди новые судебные разбирательства, но человек на свободе. Это значит, что подвижки уже есть.
И с этим надо работать. И вы знаете, если бы больше было организаций как наша, и они бы старались вытягивать на поверхность факты фабрикации, прогресс был бы значительный. И если бы факты фабрикации предавались гласности, наверное, сложнее было бы следователям фабриковать дела.
Ведь пользуются тем, что, к сожалению, люди у нас юридически не грамотные. Человек понимает, что осужден за то, чего не делал, но доказать это он не может. Потому что не обладает специальными юридическими познаниями.
А на квалифицированную юридическую помощь у него либо не хватает средств, либо даже если оплачивает, то всё равно не получает квалифицированной юридической защиты. Я уже об этом говорила, что адвокаты в большинстве случаев замалчивают сложные юридические моменты, важные для того, чтобы вынести оправдательный приговор.
Я не хочу огульно обвинять в непорядочности всех адвокатов, но, к сожалению, такое бывает очень часто. Например, мы провели исследование по уголовному делу и показываем осужденному или его родственникам, что нарушена одна статья, вторая, третья. Он говорит: «А почему так, у меня же два адвоката были в деле?». Это значит, либо у адвоката недостаточно профессионализма, либо он (адвокат), возможно, работал вопреки интересам своего подзащитного. На мой взгляд, и в том, и в другом случае следует ставить вопрос о профпригодности.
– Люди старшего поколения из советского прошлого убеждены, что тогда суды были на много справедливее, чем сейчас. Так ли это?
– Наверное, тогда было больше профессионализма в действиях следователей. Как-то закон работал, пусть не в полной мере.
Ведь даже в период военного времени трибуналы выносили 8-10% оправдательных приговоров. Это показатель того, как работают прокуратура и адвокатура, потому что если нет оправдательных приговоров, то зачем тогда в деле адвокат? Получить десяток лет в колонии можно и без адвоката, смысл его работы? Думаю, это идет выкачка денег.
Считаю, все знают исход дела, уже в самом начале, на стадии предварительного расследования. Если есть статья, по ней предусмотрен определенный срок, который и будет в приговоре.
Я считаю это большой проблемой не только для России, но и для всего постсоветского пространства.
– Благодарю Вас за интервью и желаю удачи в защите невинно осужденных граждан.
Интервью брала Виктория ВАСИЛЕНКО. фото из личного архива Дворяниновой, рисунок: Antipytki.ru