Как адвокат Иван Павлов защищает людей, обвиненных в госизмене
В делах о госизмене у спецслужб существует отработанная схема действий, сильно осложняющая жизнь адвокатов. За годы работы на таких процессах Павлов хорошо ее изучил.
Люди, которым предъявляют такие обвинения, могут не знать о своем проступке в течение многих лет. Иногда очень долго: от предположительного преступления до ареста Оксаны Севастиди прошло семь лет; похожее дело еще одной жительницы Сочи Екатерины Харебавы завели только через четыре года после случившегося – женщину также обвинили в том, что летом 2008-го она заметила в Сочи передвижение российских войск и сообщила об этом знакомому в Грузии, и в 2015-м приговорили к шести годам колонии за шпионаж.
Во время оперативной разработки оперативники ФСБ передают «перехваченные» сведения потенциального уголовного дела на экспертизу, в министерство или ведомство, которое соответствует профилю перехваченных сведений. В каждом из них есть отдел по защите гостайны – даже в министерстве здравоохранения. Сотрудники этих отделов руководствуются секретными ведомственными перечнями – в них указывается, какая информация из сферы компетенции ведомства считается гостайной, а также определяется степень ее секретности. Пункты этих перечней часто сформулированы расплывчато.
После получения положительного заключения специалистов оперативники ФСБ докладывают об этом руководству, которое решает, продолжать разработку материалов или передавать их следователям для возбуждения уголовного дела.
За подозреваемым приезжают рано – обычно около шести утра. Следователей сопровождает спецназ в масках, который увозит «изменника»; потом квартиру или дом обыскивают. С родственниками остается следователь, который берет у них подписки о неразглашении данных следствия, допрашивает (иногда без протокола), советует никому ничего не рассказывать и ни к кому не обращаться. Следователь сообщает, что у задержанного уже есть государственный адвокат, и не нужно обращаться к другому – иначе это может быть расценено как разглашение данных следствия, за что предусмотрена уголовная ответственность.
Подозреваемого тем временем доставляют в кабинет к следователю. Туда же приезжает адвокат по назначению. На первом допросе обвиняемый чаще всего сразу все рассказывает. «Думая, что люди поймут и отпустят, – говорит Павлов. – Но не поймут и не отпустят». Адвокат по назначению («Медуза» подробно рассказывала об этой профессии) его не останавливает. Многие во время первого допроса сознаются и в том, чего не делали – например, Светлана Давыдова признала свою вину.
После оформления протокола подозреваемого везут в суд для определения меры пресечения. После ареста подозреваемого снова привозят к следователю, где предъявляют ему обвинения и берут повторные показания, которые между собой следователи называют «закреплением». Наконец, подозреваемого увозят в СИЗО (чаще всего – Лефортово, следственный изолятор ФСБ).
Все это – от задержания дома до помещения в изолятор – обычно происходит с человеком за полтора дня.
В тюрьме через какое-то время подозреваемого обычно находят члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), заезжающие в Лефортово не реже раза в неделю, – в списках новых заключенных указывается номер статьи (275 УК РФ), по которой их обвиняют.
Дела по госизмене, когда они попадают к адвокату, часто занимают по 20 томов и больше, но копировать их нельзя – поэтому, рассказывает Павлов, у него хорошо развилась память на большие объемы информации.
После дела Давыдовой многие обвиняемые в госизмене захотели, чтобы их защищал Павлов. Бывшая член ОНК Зоя Светова рассказала «Медузе», что, когда она нашла в Лефортово обвиняемого в госизмене Евгения Петрина, тот сказал, что хочет, чтобы его защищал Павлов: «Петрин выписывал около 40 изданий и хотел, чтобы у него был самый лучший адвокат» (в июне 2016 года Петрина осудили на 12 лет за «передачу информации ЦРУ»).
Иногда родственников обвиняемых сложно уговорить сменить адвоката по назначению. «Юрий Солашенко (его обвиняли в попытке вывезти детали ракетного комплекса С-300 на Украину – прим. «Медузы») то соглашался на Павлова, то после давления следствия передумывал. Ему говорили: «Зачем вам Павлов? У него жена американка», – рассказывает Светова. Павлов с ним так и не встретился, 73-летнего Солошенко приговорили к шести годам заключения (в июне 2016 года Владимир Путин его помиловал).
Примерно тогда же ОНК обнаружила в Лефортово обвиняемого в шпионаже моряка Сергея Минакова. Световой удалось найти его жену, и они заключили соглашение с Павловым. «Когда следователю Свинолупу – тому же, который вел дело Давыдовой – стало об этом известно, вскоре Минакова освободили из-под стражи, – рассказывает Светова. – Он перед отъездом в Феодосию рассказал, что его вызвали к следователю, и тот закрыл дело. Ему сильно попало из-за дела Давыдовой, и тут опять Павлов заходит в похожее «фейковое» дело».
К печати подготовила Татьяна РОМАНЕНКО, из репортажа Даниила Туровского, полностью текст читайте по адресу: https://meduza.io/feature/2016/12/01/rytsar-protiv-fsb