13 апреля в Приморском краевом суде продолжилось судебное слушание по делу Приморских партизан. С участием присяжных был допрошен свидетель, работающий ранее в ДПС и находящийся на дежурстве 27 сентября 2009 года. Мне показался немного странным его рассказ о том, что экипаж патрульной машины ДПС, в которой он был в этот день на дежурстве, увидев фары встречной машины, решил ее остановить. Как я поняла, без каких-либо законных на то оснований.
Встречная машина остановилась, по словам этого свидетеля, и из нее выпрыгнули две фигуры, которые убежали в лес. На вопрос прокурора пояснить пол или внешность убежавших людей, свидетель ответить не смог. Зато четко рассказал, что было в машине, какие документы, вещи и что пахло растворителем.
Мне показалась странным избирательная память этого свидетеля, что он очень четко помнит дату 27 сентября и машину, принадлежащую Н. И практически ничего более. Свидетель сообщил, что после осмотра машину Н. опечатали и отправили на арест-площадку.
В этом судебном заседании Присяжным были зачитаны показания одной из потерпевших, данные ею на предварительном следствии, так как на данный момент она по состоянию своего здоровья не может явиться в суд. Гособвинитель также показал ряд фотографий из личного архива парней, против которых сторона защиты возражала, так как они не имеют отношения к инкриминируемому подсудимым эпизоду, рассматриваемому в настоящее время в суде.
Поскольку прокурору больше нечего было предъявить присяжным в качестве доказательств по делу, их отпустили.
Все процессуальные вопросы в судебном заседании решались без присяжных, как того требует закон. Суд огласил письмо из экспертного учреждения о том, что Федченко находится на больничном с дальнейшим возможным увольнением по состоянию здоровья, поэтому в суд явиться не может. То есть, подтвердились слова допрошенного на прошлой неделе эксперта о том, что эксперт-организатор Федченко болеет, и суд ее не дождется.
Прокурор возражал против ходатайства защиты о признании недопустимыми шести экспертиз, проводимых под руководством Федченко, просил исключить из них только пункты, касающиеся соответствия показаний обвиняемых с выводами экспертов о причине смерти жертв.
Суд признал две из этих шести экспертиз недопустимыми доказательствами, а из четырех исключил сведения, касающиеся показаний и их соответствия выводам экспертов.
Суд исключил из доказательств две экспертизы потому, что экспертное заключение было дано по вопросам, которых в постановлении следователя не было.
Ознакомление обвиняемых с постановлением о назначении экспертизы после ее проведения во время проведения предварительного следствия прокурор и суд не посчитали нарушением права на защиту. Несвоевременное ознакомление обвиняемых с процессуальными документами? Да это, вроде как, и не нарушение вовсе. Принято так у нас везде и повсюду, сплошь и рядом!
Пункты в экспертных заключениях – не в арифметической последовательности, просто техническая ошибка. С кем не бывает? Ответы же экспертов идут последовательно в экспертизе и даны на вопросы следователя.
Только вот возникли противоречия в заключениях экспертов после исключения из доказательств ряда недопустимых экспертиз. Поэтому прокурор заявил ходатайство о проведении дополнительной сложной комиссионной экспертизы. Сторона защиты возражала. Суд удовлетворил ходатайство прокурора и попросил сторону защиты подготовить дополнительные вопросы экспертам, если желают, до 10 утра следующего дня.
14 апреля в судебном заседании дополнительных вопросов для проведения экспертизы не поступило. Сторона защиты единогласно попросила провести эту дополнительную экспертизу в Хабаровске. Ну как-то небрежно эксперты в нашем крае показали себя, мягко говоря. Суд отказал защите в этом ходатайстве и поручил ее проведение приморским экспертам (но в ином составе), мотивировав тем, чтобы не затягивать процесс.
Судом была объявлена дата до 27 мая во всеуслышание в судебном заседании. Гособвинитель поправил, что до 27 апреля. Странно, но председательствующая в судебном заседании судья Марина Каракуян с ним согласилась, и сказала, что до 27 апреля, и что она, якобы, сразу сказала, что 27 апреля. Однако все услышали сначала из ее уст дату 27 мая.
У прокурора дар видения, что на самом деле решил суд? Странная оговорка, еще более странная поправка со стороны прокурора, не так ли? Что бы это значило? Следующее судебное заседание назначено на 27 апреля.
Интересно, опять небрежно или сумеют наши приморские эксперты за такой короткий срок провести как следует, а не спустя рукава, сложную комиссионную экспертизу? И почему суд так мало, как я считаю, времени дал экспертам для ее проведения? Экспертиза ведь, хоть и дополнительная, но все же сложная и комиссионная?