В Институте региональной прессы (Санкт-Петербург) при поддержке Северного журналистского центра ( Дания) прошел в конце октября семинар «Толерантность, нетерпимость, ответственность СМИ и журналиста. Потерянный и обретенный «другой». Семинар вел эксперт по проблемам профессиональной этики журналиста и медиаэтики, сопредседатель Общественной коллегии по жалобам на прессу при Союзе Журналистов РФ Юрий Венедиктович Казаков (Москва).
Названия тем:
– К 20-летию Декларации принципов толерантности: «И о погоде...» Беспощадная нейтральность, дикарская нетерпимость, бесполая толерантность и конец европейских ценностей. Наше представление о времени и о себе.
– «По признакам национального происхождения». Этничность в России перестает быть значимым фактором нетерпимости?
– «Язык вражды» и «образ врага». Злые духи Майдана.
– «По признакам политических и иных взглядов»: НТВ против музея и другие «кейсы» Коллегии. «Веселый Роджер» нетерпимости: дух, стиль, смысл карнавализации процесса «поиска врага».
– «Образ врага»: расширение границ феномена. («Прибежали две ноги..»)
– Цивилизационный срыв или признак цивилизации: «По признакам пола...» На что опираемся, принимая решения? О пользе и результатах поиска нормы в ненормальном.
Семинар специальный, для журналистов, учеба и обмен мнениями и практиками по разным вопросам. Нет смысла в газете пересказывать. Каждый журналист, прослушавший коллег, приехавших из разных районов Северо-Запада России, в своей работе полученную информацию так или иначе использует.
Под конец мероприятия состоялся разговор о толерантности в освещении «трудной темы» – гомофобия, отношение к сексуальным меньшинствам.
Публикуем рассказ Анны Аркадьевны Шароградской, руководителя «Института региональной прессы». Информация, которой Шароградская поделилась с коллегами, работая на практикуме наравне с остальными участниками, дает представление об уровне и глубине разбираемых тем семинара.
Лаврик
А. Шароградская: «Нужно уметь об этом писать и говорить. Это очень трудно, потому что все воспринимается в большей степени с агрессией, чем с пониманием. Я, по-моему, одна из первых начала продвигать эту тему. Я тогда не осознавала, что этические проблемы я предпочитаю обсуждать на кейсах. Вот какая-то ситуация, и мы обсуждаем ситуацию.
Еще в 93 году, так случилось, что наш американский друг, он остается нашим другом по сей день, и я его к тому времени знала. я узнала его раньше, чем он потом вошел в семью, и он открылся мне и сказал, что он гей. У него было двое детей, он был разведен, у меня никаких мыслей не было, да и вообще тогда такие мысли в голову не приходили, и он сказал мне, что он гей.
И я пришла в ужас, потому что я мыслила как и все, что это некое извращение, что это что-то такое, сами понимаете, что чувствовала на тот момент молодая женщина, это лет 40 назад было. И особенно мне грустно стало от того, что я понимала, что придется отказать ему от дома.
Как я могу его привести домой? Я знала, что мой муж, он не только консервативно настроен, он воинственно настроен против геев, и он может, вдруг зайдет разговор, что-нибудь такое сказать и это обидит хорошего человека. А мы его уже все полюбили, включая моего мужа.
Я начинаю работать со своим мужем. Я ему сказала. Конечно, он замкнулся, конечно, он сразу же высказал свое отношение. Я помню, что один из моих аргументов был такой: ты же не заглядываешь в спальню к другим нашим знакомым, почему его какие-то личные интимные отношения должны влиять на отношение к этому человеку?
И Лэрри продолжал быть другом нашей семьи, где росли еще в добавок два мальчика, и никогда в голову не приходило, что как-то это может повлиять на меня, на мужа, на мальчиков. В общем, Лэрри мы приняли, и я стала задумываться, и стала задавать Лаврику (мы его так в шутку называли) эти вопросы.
Я говорю – Лаврик, ну ты же был женат. Он говорит — ну я же ничего не понимал, что со мной. Когда понял, он пояснил все своей жене, и они так полюбовно расстались. Он уже был преподавателем в университете, но дети были маленькие, их нужно было кормить. И Лаврик работал официантом. Вечером в ресторане он подавал своим студентам и аспирантам, а днем он учил их в университете. Такая судьба, весьма своеобразная.
Когда мы писали книгу об освещении многообразия, я попросила Лаврика написать эссе на тему о гомосексуализме, он это эссе написал, оно там опубликовано, более того, он дал свои координаты, свою электронную почту, свои телефоны, если кто-то хотел с ним связываться.
Это мое первое столкновение, так сказать, с проблемой абсолютно в личном плане, и попытка себя же образовать, понять, что происходит и как эти люди живут в обществе».
День прав человека
А.Шароградская: «Следующий момент был уже такой общественный. Я приезжаю из командировки, мои сотрудники говорят, что 10 декабря день прав человека и к нам попросились представители, тогда еще не было этой аббревиатуры ЛГБТ, а представители секс-меньшинств, они хотят провести пресс-конференцию о правах. Я спрашиваю — что вы ответили? Мы сказали — да, конечно.
Наш офис был тогда в доме журналистов, и председатель Союза журналистов на тот момент, хотя я с ним не разговаривала, якобы, решил, что нам нельзя для этого давать зал. Я решила выяснить лично, позвонила, мол, я слышала, что вы запретили давать нам зал для пресс-конференции секс-меньшинств. Он подтвердил.
– А не могли бы вы объяснить, почему?
Он говорит: Я не понимаю, какое отношение права секс-меньшинств имеют к правам человека.
— То, что вы сейчас сказали, я записала. Вы понимаете, что я записала не просто так, я сейчас же передам это в прессу. Поэтому я вам читаю, а вы подтвердите, я верно записала или нет.
Я ему читаю, он задумался и сказал — добавьте, пожалуйста, «Может быть я чего-то не понимаю, но..., а дальше по тексту». Я говорю, хорошо.
А так случилось, как говорится, нарочно не придумаешь, у меня сидели в это время американские журналисты, которые пришли и интересовались, чем мы занимаемся. И они слышат, что происходит.
Я передала в СМИ и через двадцать минут этот мой диалог с председателем Союза журналистов вернулся ко мне в виде публикации в Интернете. И потом еще через 20 минут раздался первый звонок — это правда? Я говорю — правда. – А дайте его телефон. Даю его телефон, его спрашивают — это правда? Он говорит — правда.
И как снежный ком, 10 декабря сначала было в местной прессе, что не будет пресс-конференции и почему не будет, потом было в российской прессе, потом было в международной прессе, последняя публикация была в середине января следующего года, где покойный профессор Кон ссылался на эту ситуацию и очень добротное эссе написал на эту тему.
И я это привожу как пример — самое большое количество публикаций, их было 70 с чем-то, появилось на тему пресс-конференции, которая не состоялась. Потому что то, что она не состоялась, мы сделали достоянием гласности».
Толерантная дама
А.Шароградская: «Еще ситуация. Мы проводим семинар на тему «Освещение многообразия общества», эта тема у нас всегда входила в программу, приглашали представителей секс-меньшинств и людей, которые, скажем, родителей с детьми, родителей, которые поддерживали детей. Мы приглашали пары, которые воспитывали детей, не ими рожденных, и так далее.
Я согласилась провести этот семинар вместе с человеком, который представляет Общественную палату или сидит при президенте. И приходит женщина, профессор университета, а самое главное, возглавляющая центр толерантности при большом университете. Поскольку была приглашена нашим московским гостем, я ее не знала.
И она стала говорить о толерантности, очень толерантно, и все хорошо, и сказала, что мы все тоже должны быть толерантные ко всем, ко всем, минус геи и лесбиянки.
А я сижу в аудитории и спрашиваю ее — а их-то почему исключаете? А она говорит — ну вы же знаете, что это такое! Говорит с возмущением. Я говорю, нет, не знаю, вы мне объясните. Она тогда говорит — вы что не слышали про Содом и Гоморру?
Я говорю, да, читала, достаточно просвещена, но все-таки объясните мне, что вы имеете против геев и лесбиянок? Она говорит — я на эту тему даже говорить не хочу. И все стало на свои места. Если толерантностью у нас будут заниматься люди, которые не хотят говорить на эти темы, то эти темы будут возвращаться в свое начальное состояние, когда будет самое острое неприятие.
И вот Маша Гессен, журналист, которая, так уж получилось, она лесбиянка по рождению, но она родила дочь, и она боролась с раком груди и она боролась со многими другими проблемами, но они усыновили с ее теперь уже супругой, они супруги, усыновили мальчика, и еще родили еще одного.
Так вот, когда у нас идет вот этот самый регресс, когда говорят, что геи и лесбиянки не могут просто воспитывать полноценных детей, поскольку усыновленный ребенок — российский гражданин, у Маши американское гражданство еще, а мальчик уже подрос, они вынуждены были покинуть страну, потому что они боялись, что его заберут из семьи.
И это не только вопросы наследственности, это вопросы детей и вопросы усыновления и удочерения, и так далее.».
Представители власти просят...
А.Шароградская: «Вот эти самые люди, которые стремятся использовать разные формы, чтобы заставить людей услышать о себе, прислушаться и как-то им помочь, решили устроить фестиваль искусств.
У нас есть прекрасная роль, последняя роль в кино Алексея Девотченко, фильм называется «Порок сердца», вы можете найти его на Ю-Тьюбе. Там Девотченко и еще один актер играют роли гомосексуальной пары. И перед этим фильмом Девотченко дает интервью, и когда журналист его спрашивает — скажите, может быть, вы имеете отношение к геям, он сказал — я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
Это не был уход от ответа, но то, как это было сыграно! Советую вам посмотреть фильм. Потому что актер от Бога, который уже больше никогда ничего не сыграет. Так вот этот фестиваль должен был проходить в Петербурге. И меня туда пригласили и сказали, что я номинирована на премию, спросили — приду ли я в дом актера? Я сказала, что приду, и тут же сказала своим сотрудникам — наивные люди, они полагают, что им разрешат выступать в доме актера.
Потом, конечно, был звонок, где-то прорывает трубы, или что-то еще происходит, как это обычно бывает, и организаторы фестиваля перемещаются в пространстве и все им отказывают. И они обращаются к нам, хотят провести пресс-конференцию. Я говорю — пожалуйста.
Они приходят к нам, но за два часа до пресс-конференции приходят два человека в форме — три звезды больших и две звезды больших. Эти двое говорят — отмените. Я спрашиваю — почему?
Они говорят — ну вы же знаете, кто это. Да, знаю, именно поэтому мы это проводим. Они говорят — ну вы понимаете, что могут быть беспорядки? Я говорю — вы такие сильные и мощные, вы организуете, чтобы беспорядков не было. Они говорят — нет, вы должны это отменить, я говорю — нет!
– Вот вы их поддерживаете, вы не понимаете, что они творят в обществе и как это ужасно для общества.
Я подвела к стенду с фотографиями: вот посмотрите, вот мои дети, вот мои внуки.
– Гомики, что ли? — меня они спрашивают про моих детей. Я говорю, нет, вот внуки, здесь и другие дети есть. Я женщина, которая понимает семью, но я понимаю и этих людей и поэтому не надейтесь, не отменю. Просто сделайте так, чтобы было безопасно.
Они ушли. Через несколько минут, может быть через полчаса, приходит директор дома, где наш офис, и говорит, что он хочет видеть меня. Я прихожу, они там сидят. Он говорит – представители власти просят, чтобы вы отменили пресс-конференцию, у нас такого здесь в доме еще не было.
Я говорю — ну это вы не знаете, у нас были семинары на эти темы, все проходило благополучно.
– Но представители власти...
– Где представители власти? Мы их наняли, мы им платим, они обязались обеспечить порядок, и мы будем проводить.
И мы провели.
И, понимаете, уходить от темы гораздо легче, чем ее поднимать, освещать, особенно, когда есть общественное неприятие. И я должна сказать, что я только пунктирно сказала с чем я соприкасалась и как я понимала, что нужно делать. Потому что, когда в Грузии на Рустави, 2 мне пришлось консультировать очень славную журналистку, и умную, и толковую, которая по нашей книге хотела вести пятидневный семинар в одном из университетов Грузии, она сказала — я возьму все темы минус эту. Эту тему я не возьму, потому что меня не поймут. Но вот именно она могла достучаться, потому что она настолько популярна в Грузии, что я не знала другой телевизионной журналистки, умная, обаятельная, красивая, она отказалась эту тему освещать. Не принимают, в основном, по религиозным соображениям. Я не смогла ее убедить».
Подготовила к публикации Татьяна Романенко.
На снимке: Виталий Морозов в роли гея Милко