Почему забота о человеческой жизни не приоритет для власти?
Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты», доцент НИУ ВШЭ
После пожара в Кемерово, унесшего 64 жизни детей и взрослых, можно говорить о том, что российские власти, по сути, объявили дефолт по своим обязательствам перед гражданами. В частности, они расписались в том, что не обеспечивают нашей физической безопасности. Вы скажете, что никогда на это не соглашались, как же это стало возможным?
Монополист и обуза
Как известно, до 80% российской экономики оказалась сегодня консолидированной в руках государства. Это означает, что большинство наших сограждан прямо или косвенно работают на российскую власть. По этому показателю мы вплотную приблизились к показателям советской эпохи.
Происходящее на рынке банковских услуг или ритейла в последние годы демонстрирует, что эта тенденция будет лишь усиливаться. Несмотря на заявление финансовых властей России о необходимости новой волны приватизации, в реальности огосударствление экономики продолжается.
С политической точки зрения это означает, что гражданине России превращаются в наемных работников и — что особенно важно — государство превращается в монополиста на рынке труда. Всем знакомы истории из советских учебников по истории: вот капиталистические тресты, которые предлагают своим работникам невыносимые условия труда, потому что у работников нет никакой альтернативы, и иначе их ждет голодная смерть. Эта карикатура теперь вполне применима к российской реальности.
Скажем, если вы работаете преподавателем и критикуете текущей политический курс правительства в социальных сетях. Вас могут судить в качестве экстремиста, что в нынешних условиях означает блокировку ваших банковских счетов и «волчий билет» в профессии — ни одно учебное заведение в стране не сможет взять вас на работу.
Эта ситуация масштабируется: граждане превращаются в дешевую рабочую силу, а государство в работный дом. Никакой третьей структуры вроде профсоюза или работодателя-конкурента здесь в принципе не предусмотрено.
Российские пространства огромны, квалификация жителей страны невысока, а трудовая мобильность, если не считать потоков молодежи, направляющейся в Москву и Петербург, стремятся к нулю. Добавьте сюда отсутствие политической оппозиции, парламента и независимых медиа, и придете к очевидному выводу: единственной надеждой всех нас как «бюджетников» становятся подачки со стороны государства, у государства же по отношению к нам нет никаких обязательств.
В частности, государство не заинтересовано в обеспечении нашей безопасности. Человеческая жизнь в России экономически дешева, а массовая гибель людей вряд ли может привести к политическим проблемам. В Кемерово не нашлось ни одной политической силы, которая помогла бы родственникам погибших детей бороться за справедливость — ни коммунистов, ни националистов, не либералов.
Дешевая жизнь человека — следствие невысокой роли граждан в сырьевой экономике и отсутствия демократических институтов. Для поддержания текущего уровня дохода от экспорта нефти и газа граждане России не нужны. В рамках контракта между государством, как единственным работодателем, и бюджетниками последние все чаще рассматриваются скорее как обуза.
Нация бюджетников
Нам кажется, что мы работаем на государство и платим ему налоги, но в действительности единственная политиэкономическая функция российских граждан сводится к потреблению товаров и услуг на внутреннем рынке. Так, чтобы государство могло зарабатывать на нас вторично в рамках коррупционного потребительского рынка.
Ясно, как это работало в Кемерово: старая кондитерская фабрика была приватизирована и перестроена в большой торговый центр, в котором все вопросы с пожарной безопасности были решены под ключ с нужными людьми из числа чиновников за два часа в 2016 году.
В нормальной ситуации государственная машина работает так: граждане делегируют представителей во власть и платят властями налоги, требуя взамен определенного сервиса — в частности реализации ключевой (по социологу Максу Веберу) функции современного государства, монополии на применение физического насилия и, таким образом, защиты граждан от всех прочих источников насилия, которые можно себе представить. В том случае, если государство не справляется со своими обязанностями, граждане выставляют ему «счет». И это может быть как отказом переизбирать политика на очередных выборах, так и самых острых случаях реализацией закрепленного во всеобщей декларации прав человека права на восстание.
Российская система государственной власти коррумпирована (в первоначальном смысле слова, то есть повреждена, дисфункциональна), начиная с самого фундамента. Граждане не делегируют полномочия государству, но ждут от него милости. Не платят прямых налогов, но живут на подачки (и при этом государство изымает высокие косвенные сборы — от НДС до социальных выплат работодателей, которые затем расходуются государством на текущие нужды).
Монополизация медиарынка в руках государства приводит к тому, что все эти вещи не обсуждаются, но забалтываются разного рода пропагандистскими штампами, посвященными США или Украине, но не внутренним проблемам. Нация бюджетников оказывается неспособной к политической солидарности и вынуждена пролонгировать государственные полномочия снова и снова. Когда эта ситуация длится годами, государство забывает причинно-следственные связи, которые работают здесь обычно: вы правите, поскольку выполняете определенную работу.
Итого, почему государство в России не заботится о гражданах и, в частности, не заботится о нашей физической безопасности? Ответ довольно тривиален: потому что оно совершенно не заинтересовано заниматься этим — ни в экономическом, ни в политическом смысле слова.
Таков итог развития постсоветской демократии: сегодня наше государство существует только для самого себя и в собственных интересах. И когда оно раз за разом отказывается выполнять свои функции, то разве что находит в этом дополнительный источник дохода, но определенно не сталкивается ни с какими рисками.
Думаю, что ответственность за такое положение вещей лежит на российском обществе, то есть всех нас: бизнесе, ученых, представителей интеллигенции.
Сколько стоит человеческая жизнь?
С разрешения издательства «Манн, Иванов и Фербер» редакция OpenEconomy перепечатывает главу из книги «Мифы экономики: Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики» известного экономиста Сергея Гуриева
Человеческая жизнь бесценна. Так ли это?
Попытки определить стоимость человеческой жизни в долларах на первый взгляд кажутся аморальными. Однако отсутствие таких оценок приводит к еще большим социальным и нравственным проблемам. Сколько нужно платить родственникам погибших в боевых действиях или в результате террористических актов? Сколько не жалко потратить, чтобы сократить смертность в дорожно-транспортных происшествиях, на пожарах и в результате несчастных случаев?
Представление о бесценности человеческой жизни часто оборачивается ее бесплатностью: родственники погибших не получают почти ничего, а проекты, которые могли бы снизить уровень смертности, считаются слишком дорогостоящими. Государство и общество предпочитают тратить деньги на другие важные цели. Но что, в конечном счете, важнее нашей собственной жизни?
Десятки исследований
Как оценить, сколько стоит жизнь? Можно предположить, что стоимость жизни равна величине «человеческого капитала», равного, в свою очередь, добавленнои стоимости, которую человек производит за всю свою жизнь. Используя этот подход, можно прийти к выводу, что стоимость жизни среднего россиянина?—?всего лишь около $100 тыс. Кроме того, из этой теории следует, что жизнь одного миллиардера стоит столько же, сколько жизнь всех жителей небольшого города, вместе взятых.
Однако такой подход может показаться не только оскорбительным, но и поверхностным с точки зрения экономической науки. Человек?—?это не только то, что он производит. Мы живем не для того, чтобы работать, а работаем для того, чтобы жить. Профессиональная деятельность?—?это лишь небольшая составляющая жизни, поэтому и стоимость жизни должна быть намного выше «человеческого капитала».
Чтобы выяснить, насколько мы сами ценим свою жизнь, была разработана другая, более обоснованная методология. В последние 20–30 лет экономисты разных стран провели десятки исследований, пытаясь оценить так называемую «стоимость среднестатистической жизни».
В основе этой методологии лежит анализ реальных решений, при принятии которых люди взвешивают стоимость своей жизни. Цену жизни можно вычислить, зная, например, насколько дороже стоят более безопасные автомобили в сравнении с обычными или насколько выше заработная плата у тех, кто работает на опасном производстве.
Для оценки стоимости среднестатистической жизни необходимы очень хорошие микроэкономические данные, поэтому неудивительно, что подавляющее большинство работ было проведено в США. Результаты исследований американского рынка труда показывают относительно небольшой разброс оценок: от $4 млн до $9 млн (в ценах 2000 года) за одну жизнь.
Аналогичные оценки получаются и при анализе решений о покупке автомобилей, установке противопожарного оборудования, покупке недвижимости с учетом экологической ситуации и т.д. Надежность этих оценок настолько высока, что правительство США использует методологию определения стоимости жизни при принятии решений об инвестиционных проектах в важных сферах?—?охране окружающей среды, здравоохранении, безопасности на транспорте.
Жизнь россиянина
Проведение подобных исследований в России пока не реально. Однако можно попробовать оценить стоимость жизни россиянина, используя американские данные.
Анализ стоимости среднестатистической жизни для различных выборок американцев показывает, что эластичность стоимости жизни по доходу составляет всего лишь 1/2, а не единицу (как можно было бы ожидать согласно теории «человеческого капитала»).
В переводе на повседневный язык это значит, что цена жизни тех, кто зарабатывает на 1% больше, выше только на 0,5%, а при увеличении дохода в 4 раза стоимость жизни лишь удваивается (надо возвести 4 в степень 0,5, то есть взять квадратный корень из 4).
Выходит, стоимость жизни россиянина примерно в 3 раза ниже аналогичного показателя для американца (3?—?квадратный корень из соотношения ВВП на душу населения в России и США в 2004-м). То есть составляет от $1,3 млн до $3 млн. Следовательно, требования родственников людей, погибших в Театральном центре на Дубровке, никак нельзя считать чрезмерными. А размер страховых выплат родным военнослужащих, участвующих в боевых действиях, оказывается на порядок или два ниже справедливой суммы.
Можно, конечно, возразить, что Россия?—?не США и экстраполяция американских данных не вполне правомерна. Тогда попробуем сопоставить полученные оценки с исследованиями, касающимися менее развитых стран?
По понятным причинам вычислить стоимость среднестатистической жизни для развивающихся стран очень трудно. Заслуживающие доверие оценки получены только для Индии. Самая нижняя оценка стоимости жизни индийца составляет $1 млн.
Если учесть, что Индия отстает от России по ВВП на душу населения в четыре раза, то экстраполяция индийских данных позволяет оценить жизнь россиянина на уровне $2 млн и выше. Эта цифра, как мы видим, укладывается в полученный нами ранее диапазон $1,3–3 млн.
Главный показатель
Почему так трудно сравнивать Россию с развитыми странами? Возьмем для примера статистику дорожно-транспортных происшествий (ДТП). В России ежегодно на дорогах погибает более 30 тыс. человек, а в Швеции?—?менее 600 человек. При этом автомобилей в Швеции всего лишь в три раза меньше, чем в России.
Для снижения смертности в ДТП нужны не такие уж большие расходы. Даже в очень благополучной с точки зрения дорожной безопасности Британии все еще есть возможность сократить уровень смертности, потратив около $150 тыс. на каждую спасенную жизнь. В России сокращение смертности обошлось бы гораздо дешевле.
Главное, впрочем, не то, что нашу жизнь крайне низко ценит государство, а то, что свою жизнь часто не ценим мы сами. Об этом свидетельствуют будничные привычки наших водителей: они не любят пристегивать ремни безопасности, садятся за руль пьяными, выезжают на встречную полосу.
Когда не ценишь свою жизнь, так же пренебрежительно относишься и к чужой: средний российский водитель не считает своим долгом уступить дорогу пешеходам и спешащим на вызов машинам скорой помощи.
Список доказательств того, что мы не ценим свою жизнь, можно продолжать до бесконечности: курение, чрезмерное употребление алкоголя, пренебрежение правилами противопожарной безопасности.
Стоимость человеческой жизни?—?по существу главный показатель социально-экономического развития, гораздо более точный, чем ВВП на душу населения. Как и на любом другом рынке, бросовая цена жизни гражданина означает ее неудовлетворительное качество. Используя терминологию правительственных программ, можно сказать, что страна как место жизни граждан по-прежнему неконкурентоспособна. Таковой она и останется, пока мы сами не перестанем считать себя людьми второго сорта.
openeconomy.media/сколько-стоит-человеческая-жизнь-6093d48bcb8c