Восточный экономический форум во Владивостоке состоялся в начале сентября, но итоги мы подводим только сейчас, в конце сентября.
Вообще-то это был региональный форум, несмотря на участие иностранцев. Федеральные СМИ посвятили ему небольшие заметки. Хоть и говорилось в пресс-релизах о больших соглашениях, на самом деле это в основном были договоры о намерениях. Из реального – только договоры с Китаем, но они были подготовлены раньше – и накануне форума состоялась пресс-конференция руководства провинции Хэйлуцзян.
Ну и еще Сколково. Они приезжали еще в начале лета – и открыли для себя Приморье. Именно с представителями Сколково мы встречались на ВЭФ и взяли у них интервью. Возможно, из сотрудничества Приморья и Сколково что-нибудь получится.
Юрий Сапрыкин:
«ВО ВСЕХ ОТРАСЛЯХ ЕСТЬ ИНТЕРЕСНЫЕ ПРОЕКТЫ»
Вице-президента по развитию деятельности фонда «Сколково» на Дальнем Востоке Юрия Сапрыкина мы отловили в кафе, после пленарного заседания ВЭФ. Поэтому вопросы ему задавала вся команда «АВ», присутствующая на ВЭФ: Марина Завадская, Татьяна Демичева и Ольга Обухова.
Корр.: – Развитие Дальнего Востока. Что будет развиваться на Дальнем Востоке?
Ю.С.: – Решительно все. Мы, представители Института развития фонда Сколково, отвечаем за вполне конкретные направления. У нас есть 6 направлений поддержки. Это IT-технологии, биомедицина, ядерные технологии, энергоэффективные технологии, сельское хозяйство. И в рамках этих направлений мы ищем проекты на ДВ, которые обладают перспективным коммерческим потенциалом. То есть мы поддерживаем истории не те, которые неизвестно к чему приведут, а вполне себе понятные прагматичные направления, которые в ближайшие год-два-три должны привести к увеличению выручки, к производству какой-то продукции, к увеличению налогооблагаемой базы.
Корр.: – Что самое перспективное в этих направлениях?
Ю.С.: – Вы знаете, мы несколько месяцев назад начинали работу, у нас было определенное представление о том, куда мы хотим двигаться, но по прошествии четырех месяцев, я могу сказать, что в каждом направлении, которые я обозначил, на Дальнем Востоке есть проекты.
Я бы даже сознательно не хотел что-то выделять. Конечно, есть проекты, которые в силу разных причин развиты больше. Например, аквакультура. Объективная история, связанная с акваторией моря, связанная со спецификой климата. Конечно, где-нибудь в Смоленске аквакультуру сложнее развивать. Но в целом в каждом направлении есть проекты, которые нам импонируют.
Корр.: – Нас интересует биомедицина. Что сейчас в Сколково по биомедицине самое инновационное, самое интересное? Что-то новое есть с момента создания Сколково?
Ю.С.: – Мы здесь всего несколько месяцев, а Сколково в целом – пять лет. Биомедицинские технологии – такая история, которая развивается десятилетиями – в силу объективных причин, это не просто проекты, это фундаментальная наука. И все предпосылки, которые мы имеем в стране, они создавались в Советском Союзе, еще той, старой советской школы. И на Дальнем Востоке то же самое. Да, мы имеем здесь подразделение Российской Академии Наук. Это база, которая создавалась десятилетия. Другое дело, что мы сейчас имеем коллективы, где-то из тех проектов, которые лежали на полках.
Корр.: – Сейчас этим занимаетесь?
Ю.С.: – Если мы говорим о проектах, то мы концентрируемся на проектах, которые могут практическую пользу принести в ближайшее время. У нас нет времени ждать, когда что-то вылежится.
Корр.: – У нас много было!
Ю.С.: – Я, конечно, был удивлен. Мы никогда не занимались специально Дальним Востоком. В нашем большом Сколково биомедицина не занимает первые строчки по количеству проектов. Опять же потому, что это долго, это дорого. В основе должна лежать фундаментальная наука. Я был удивлен, что на Дальнем Востоке биомедицина – это один из ведущих кластеров по числу проектов, которые нам подают. Потому что, видимо, за советские годы здесь серьезная школа была создана. Это радует.
Корр.: – Радует наша школа ДВГУ, выпускники химики, биологи. Во всем мире признаются эти дипломы.
Ю.С.: – Знаете, для меня хорошей характеристикой была высокая степень международной кооперации именно биомеда, который здесь, на Дальнем Востоке, потому что международная кооперация характеризует уровень. Да, если к тебе приезжают ведущие профессора, нобелевские лауреаты из Германии, Японии – это говорит об уровне. Они, очевидно, приезжают туда, где есть научная школа и в чем они видят перспективу. Но я не специалист в этом, я администратор, координирую работу с точки зрения процессов управления.
Корр.: – А по сельскому хозяйству перспективные направления… Мы встречались в начале лета – Сколово приезжало сюда. Говорили, что это будет.
Ю.С.: – Да, это уже есть. Мы принимаем проекты.
Корр.: – Есть что-то интересное?
Ю.С.: – Да, есть. С Дальнего Востока я бы пока только Амурскую область отметил. У них тоже еще в советские времена была сформирована база по сое, по пшенице. Я знаю, мои коллеги ведут переговоры – есть проекты по Приморью. В Уссурийске есть проекты и есть инвесторы, которые могут поучаствовать. Сельское хозяйство – это правильное направление, потому что здесь можно быстро реализацию получить.
В биомедицине выдержка из трепангов и какие-то препараты, доклинические и клинические испытания – это 10 лет до вывода на рынок. Сельское хозяйство – это другая история. Год-два – и ты получаешь более качественный урожай, более качественные продукты. К сельскому хозяйству мы тут активно присматриваемся.
Я уверен, что к концу года у нас будет несколько успешных проектов из Приморья. Одно из сильных направлений сельского хозяйства – интенсивные технологии возделывания. Себестоимость – вещь подвижная, а она во многом зависит от логистики. Сейчас рубль девальвировался. Это значит, что мы стали чуть более конкурентоспособны по сравнению с теми же китайцами.
Себестоимость не выросла, а в пересчете на курсы валют может оказаться, что китайские персики могут стоить дороже. Сегодняшний форум этому и посвящен. Президент выступал и говорил, что мы для этого облегчаем и налоговый режим. И свободный порт Владивосток, и территории опережающего развития – чтобы создать максимально благоприятную среду обитания для бизнеса, и конечно есть ориентация на рынки капитала Азиатско-Тихоокеанского региона.
АТР – это сотни миллионов человек, это потенциальный рынок. Чтобы этот рынок осваивать, в том числе нужно, чтобы этот капитал здесь присутствовал. Японцы, которые выращивают свеклу, очевидно, что они будут заниматься сбытом в Японии.
Корр.: – Не хотелось бы!
Ю.С.: – Почему не хотелось? Это же вопрос разумного баланса.
Корр.: – То есть мы рассчитываем на вложения инвесторов иностранных? А наши…
Ю.С.: – Да почему. Вот сегодня выступал в рамках пленарной сессии генеральный директор РусАгро, который вкладывает несколько миллиардов рублей в свинокомплекс в Приморье. Это российские деньги! Это хорошие инвестиции. Они будут, я так понял, одним из резидентов ТОРа Надеждинского.
Корр.: – А гарантии какие-то даются инвесторам от государства?
Ю.С.: – Конечно, даются. Долгосрочные договора аренды земельных участков – первое. Второе. Что такое ТОРы? Это коммуникации. Потому что в структуре себестоимости сельскохозяйственной продукции очень большой удельный вес занимают водоснабжение, водоотведение, газификация, электрификация. Если государство берет на себя эти структуры…
Корр.: – То есть это государство, не инвестор?
Ю.С.: – Конечно. Это государство.
Корр.: – А почему бы не дать это нашим фермерам? А что тогда иностранные инвестиции?
Ю.С.: – Они строят саму структуру переработки. В стоимости свинокомплекса 60 миллиардов, если бы вы вами его строили, то еще 40 миллиардов, чтобы подвести газ высокого давления, построить ГРП-подстанцию, протянуть воду. И тогда бы стоимость продукции была бы одна. Условно – килограмм свинины сто рублей. А когда государство берет на себя риски, вы как фермер получаете свинину в 40 рублей. Это характеризует соответствующий уровень кредитоспособности.
Корр.: – Какая сейчас технология самая основная, самая перспективная?
Ю.С.: – Я в начале разговора отметил, что мы приходили на Дальний Восток с определенным представлением, что здесь может быть, на чем концентрировать усилия. Ну, скажем, аквакультура в силу объективных причин.
Но сейчас я вижу, что во всех отраслях, которые мы поддерживаем, есть интересные проекты. Поэтому я сознательно никого бы не выделял. Есть и IT-технологии, есть несколько машиностроительных компаний, есть сельское хозяйство в Амурской области, есть несколько интересных медицинских проектов в Хабаровске. Это правильно в широком смысле смотреть.
Корр.: – Владимир Владимирович говорил, что проект по выдаче одного гектара для малого предпринимательства будет продолжаться. А есть какие-то технологии, чтобы с этого гектара получать продукцию?
Ю.С.: – Я говорил о технологиях интенсивного возделывания. Не только теплицы. Мы решаем задачу глобально, чтобы получать с гектара больше урожайности.
Это могут быть разные варианты: тепличный комплекс, капельное орошение, какие-то препараты, которые позволяют интенсивный рост получить, какие-то подкормки почвы. У нас в рамках сельскохозяйственного направления мы рассматриваем все возможности. Я надеюсь, что к тому времени, когда люди начнут получать деньги, у нас будет что им предложить.
Корр.: – А вот в Китае…
Ю.С.: – У Китая другая задача. У нас 145 миллионов, у них – миллиард 200. И просто накормить людей – это сам по себе вызов. В сельском хозяйстве есть каноны определенные, должен быть севооборот. Если вы сажаете подсолнечник три года подряд, то там ничего расти не будет после него. Китайцы этими вещами где-то пренебрегают, потому что у них задача краткосрочно получить больше. Они только сейчас начинают думать на 10-15 лет вперед. Они тоже озадачились этими технологиями. Пока они в каменном веке в части сельского хозяйства.
Корр.: – Вы рассказали о Дальнем Востоке вообще. А что по Приморью конкретно?
Ю.С.: – По Приморью на сегодняшний день есть семь проектов, которые нами уже одобрены, и это проекты почти всех направлений. У нас есть проект по IT-технологиям – ребята, которые делают хороший движок по потоковому видео. У нас есть проект биомедицинский – это уриноприемник, который анализирует мочеиспускание в онлайн-режиме и дает рекомендации уринологические.
У нас есть проект по базальтовому волокну. У нас есть проект мехатроник-сервис, это проект позиционирование морских робототехнических систем. Есть интересный проект тоже из биомеда – лазерная коррекция зрения, компания «Ост-оптик».
Есть интересные проекты тоже из Приморья – специальные фрикционные присадки – это присадки на основе наноматериалов, которые позволяют уменьшить трение, чтобы срок использования деталей механизмов был больше.
Есть интересный проект из сельского хозяйства, недавно экспертизу прошел, один из крупных интеграторов есть при береговой добыче и переработке рыбы, называется «Технологическое оборудование», они перерабатывают отходы рыбы в рыбий жир и муку, и стоимость кратно ниже, чем у других.
Корр.: – «Ост-оптик» – что у них нового?
Ю.С.: – Есть проблема сверхбольших и сверхмалых диоптриев. Это когда или очень маленькое отклонение, или очень большое. Это неоперабельные вещи, скальпелем это исправить нельзя. Только лазерные технологии очень точных лазеров могут позволить сделать эту маленькую коррекцию. Проблема в том, что таких технологий практически нет. Эта компания вокруг лазеров вытроила всю историю, она работает как раз со сверхмаленькими и сверхбольшими диоптриями.
Корр.: – Большое спасибо!
Ю.С.: – Спасибо, коллеги.
Николая ГРАЧЕВА волнуют проблемы ЖКХ
Наш корреспондент Татьяна Демичева на Восточном экономическом форуме взяла интервью у Николая Грачева, вице-президента, исполнительного директора кластера энергоэффективных технологий Фонда «Сколково».
Д.: – Интересно узнать прежде всего перспективы энергосберегающих технологий по России, в регионе и в частности в Приморском крае. Что возможно у нас, какие новые технологии перспективны в мире, так как многие уже отказываются (во всяком случае, идет разговор об отказе) от использования энергоисточников из недр. У нас тут солнца очень много и ветер есть, что-нибудь будет из альтернативной энергетики?
Н.Г.: – Действительно, вчера одной из тем на сессии по энергетике была перспектива альтернативной энергетики на Дальнем Востоке. Регион в этом отношении уникальный. Наверное, это один из регионов России, где уже есть экономически оправданные проекты в области альтернативной энергетики.
Скепсис в отношении альтернативной энергетики относительно большой. Это дорого, это должно субсидироваться государством, то на Дальнем Востоке, в Сибири, где огромное количество отдаленных районов, которые не подключены к централизованному энергоснабжению и где себестоимость электроэнергии очень высокая из-за того, что это дизельная генерация, дизель завозится. Это и риски электроснабжения.
Здесь мы как раз видим, что уже сейчас есть много экономически оправданных проектов. Что значит экономически оправданные проекты? Проект реализуется и в результате электроснабжение для жителей становится дешевле, а инвестор получает возврат на свои деньги. Поэтому это, наверное, один из самых прямых понятных рычагов энергосбережения. Вместо дорогой дизельной генерации ее модернизация.
Есть разные пути, как это можно сделать. Понятно, что только ветряная или солнечная установка всегда имеет риски, что ветер не будет дуть или солнца не будет. Естественно, если говорить об электроснабжении отдаленных районов, должен быть источник ВИЭ (возобновляемый источник энергии), интегрированный с более надежным источником.
Идеальным решением может быть комбинация небольшой дизельной установки, которая будет вырабатывать электроэнергию, если солнца или ветра нет (для солнечных панелей или ветроустановки), и накопитель энергии. Потому что есть перепады в энергопотреблении, и накопитель энергии позволяет как раз сделать меньше установку.
Например, ночью работает ветряная установка, энергия накапливается и употребляется вами ночью. Также можно комбинировать накопитель энергии с дизельной установкой. И это тоже проекты, которые экономически оправданы. Такие проекты уже сейчас есть.
Ряд проектов реализуется или в планах реализации. Но, конечно, пока те цели, которые стоят, или те объемы, которые запланированы, не отражают того потенциала, который есть в регионе. Мы сейчас говорим о порядке 170 проектов в общей сложности порядка 120 Мегаватт мощности. Это, я бы сказал, первые ласточки, потенциал намного больше.
Сокращение энергопотребления, снижение затрат на электричество за счет таких вот проектов. Это одна тема, именно связанная с генерацией, то есть как мы вырабатываем электроэнергию.
Но, естественно, есть огромный потенциал именно в области энергосбережения, более разумного подхода к потреблению, это и вопрос умных счетчиков и электроэнергии и тепла.
Д.: – Умный счетчик как помогает экономить?
Н.Г.: – Умный счетчик позволяет, во-первых, вести в идеале поквартирный подомовой учет, чтобы понимать, сколько именно вы потребляете.
Д.: – Это просто учет, а не экономия?
Н.Г.: – Это первый шаг – это учет. А второй — это действительно управление потреблением. Идет считывание информации со счетчика, который подключен к интернету (имеется в виду модем), в удаленном режиме сообщает вам ваше энергопотребление, где вы можете задавать в идеале программу, когда и как потреблять электроэнергию. Это, по сути, канал общения с двух сторон. Первое, самое главное, учет по квартирам, как энергии, так и тепла, в идеале, еще и воды.
Очень актуален вопрос стройматериалов, технологии строительства. За последние 10-20 лет мы видим огромный прогресс с точки зрения энергоэффективности стройматериалов, подхода к проектированию. Есть огромный потенциал для энергосбережения. И, естественно, теплоснабжение, теплотрассы. Один из ключевых источников потери тепла, потери энергии. Поэтому здесь тоже необходима комплексная программа и стимулы, самое главное, для конечного потребителя, для жителей экономить электроэнергию.
Д.: – На бумаге у нас много чего хорошего есть, а перспективы внедрения? Использование солнечных батарей инициируют только пока частные лица. А вот чтобы массово построить с ними...
Н.Г.: – Здесь необходима государственная поддержка для того, чтобы этот сектор развивался. То есть сами проекты экономически обоснованные есть, но нужно активнее привлекать компании, не только производителей этих установок, но и инжениринговые компании, строительные компании, которые такие проекты будут реализовывать. Возможно, необходимы дополнительные локальные стимулы для домохозяйств, чтобы они также заинтересовались и устанавливали такие решения.
Д.: – Может ли являться препятствием в реализации проектов по энергосбережению в нашем регионе стремление поставщиков, например, электроэнергии, которые хотят, чтобы использовали как можно больше электрической энергии и поэтому никто никогда эти проекты не внедрит?
Н.Г.: – Вам лучше это видно из региона. Это в том числе вопрос просветительской работы, вопрос агитации, и, естественно, там, где региональные власти должны играть существенную роль. Есть интересный пример, сравнение Дальнего Востока и Аляски, регион с похожими вызовами, где много очень удаленных населенных пунктов без централизованного энергоснабжения, сотни поселков, которые также работают на дизельной генерации.
Там лет 10-15 назад была запущена программа энергосбережения, создано энергетическое агентство Аляски, которое подошло к работе комплексно с точки зрения работы со студентами, информационной работы с населением, поддержки проектов, выдачи микрогрантов поселкам, чтобы целый поселок мог разработать собственную программу повышения энергоэффективности и получить поддержку от региона.
Реализуется большая программа по замене дизельной генерации на интегрированные источники энергии, как мы говорили, солнечные установки, ветроустановки и дизельная генерация. Запущен ряд пилотных проектов, таких тестовых проектов, где апробируются новые технологии. Очень комплексный подход, который позволил регионам не только снизить энергопотребление, но и создать новые рабочие места.
И, наверное, что-то похожее необходимо реализовывать на Дальнем Востоке. Предпосылки для этого уже есть. Даль ЕС Востока занимается этим.
Д.: – Природа уже есть...
Н.Г.: – Природа и сама география тоже, естественно, создает предпосылки и я уверен, что будет много проектов, которые экономически обоснованы, которые будут выгодны властям и отдельным хозяйствам.
Д.: – А у нас есть технологии по разработке сланцевой нефти, каковы их перспективы?
Н.Г.: – Нужно рассмотреть, какие месторождения существуют. В России тоже есть Боженское Сюита месторождения.
Д.: – Огромное спасибо вам за интервью.
Фото Николай Грачев.
www.egzt.ru