Одна моя знакомая, живущая в небольшом населенном пункте в Краснодарском крае, рассказала о том, как она и еще один общественно активный человек на последних выборах работали наблюдателями. Два человека на тридцать тысяч жителей. Многих моя знакомая знает. И те из них, кто был членом избирательных комиссий, накануне выборов просили ее не приходить к ним на участки. Смущаясь, они признавали, что вынуждены будут подтасовывать результаты, поднимая явку и проценты у нужного кандидата. И что они вынуждены это делать, потому как им не хочется иметь проблемы на работе. А проблемы точно будут, если не будет требуемых результатов.
И вот моя знакомая и ее напарник выбрали один участок, где не было знакомых, и пришли туда к началу голосования. Чем вызвали ужасный переполох. Председатель комиссии принялась звонить куда-то, и знакомая слышала, что та сообщала о форс-мажорных обстоятельствах на вверенном ей избирательном участке. Весь день моя знакомая с напарником провели на участке, сменяя друг друга. И во время подсчета голосов они внимательно следили за тем, как раскладывали по пачкам бюллетени, а потом не дали председателю скрыться с протоколами – та оказалась какой-то нерешительной, слишком интеллигентной. В итоге результаты на этом единственном участке сильно отличались от всех других участков: явка 15%, при том что на других участках 32%. И нужный кандидат не выиграл только на этом участке.
В общем, присутствие настоящих наблюдателей на отечественных избирательных участках — форс-мажорное обстоятельство. А подтасовки, обеспечение нужного результата незаконными методами — обычное дело. Но представьте себе, сколько людей по всей стране задействовано в фальсификации выборов. Особенно если это федеральные выборы. Сотни тысяч. И все они знают, что нарушают закон. Малая их часть организует нарушения, давая соответствующие указания (разумеется, в устной форме, дабы не было вещественных доказательств), остальных вынуждают совершать преступление. Потому что то, что все они делают — преступление. И хотя никто из них — ни первые, ни вторые — не ответят за это перед законом, в чем они абсолютно уверены, они живут со знанием неправедности содеянного. Они прекрасно понимают, что совершили преступление. И это знание исподволь преследует их, не оставляя ни на секунду, лишая настоящего душевного спокойствия.
Подобное знание живет в чиновниках разного ранга, привычно вымогающих взятки за исполнение своих непосредственных обязанностей либо, если они имеют отношение к распределению бюджетных средств, нагло требующих за это откаты, беззастенчиво крадущих выделенные на какие-то проекты деньги. Как любой человек, они оправдывают себя некими доводами. Например, такими: я много и трудно работаю, а государство не доплачивает мне, в Америке-Англии-Франции я получал бы гораздо больше, вот и приходится самому предпринимать меры, чтобы компенсировать недоплату. Однако они все равно не могут до конца обмануть себя, забыть, что они обычные воры, вымогатели, взяточники, то есть настоящие преступники. Такое не проходит бесследно. Рано или поздно это проявит себя.
А что творится в наших правоохранительной и судебной системах? Отечественные правоохранители и судьи давно перестали удивлять нас, в дружной связке фабрикуя дела и осуждая невиновных и уводя из-под наказания виноватых.
Алексея Навального осудили, пусть и условно. При этом судья, давая реальные пять лет, прекрасно понимал, что блогер-оппозиционер и его коллега по бизнесу Петр Офицеров не воровали лес в Кировской области. Рьяные правоохранители активно готовят новые дела против критика власти, доставившего ей массу неприятностей. Готовят, невзирая на абсурдность выдвигаемых обвинений: чуткие к приказаниям сверху сотрудники СК увидели уголовное преступление там, где его не могло быть по определению — в коммерческой сделке. Другие следователи и прокуроры в поте лица трудятся над тем, чтобы Михаил Ходорковский получил третий срок и никогда не вышел на свободу, хотя для них не секрет, что два первых срока он получил ни за что. Следователи, прокуроры, судьи, состряпавшие обвинение и дававшие сроки, знали, что хулиганки из Pussy Riot не разрушили основ государства и православной веры; что экологов, пытавшихся спасти заповедные черноморские леса от президентских и патриаршьих дач, нельзя приравнивать к уголовникам; что люди, обвиняемые в участии в массовых беспорядках и нападении на полицейских, невиновны, что на самом деле 6 мая 2012 года не было никаких массовых беспорядков, а отдельные стычки с полицией спровоцировала сама полиция.
А в это время настоящих преступников, заядлых казнокрадов, прожженных коррупционеров, занимающих или занимавших высокие должности либо имеющих важных родственников, всяческими хитростями освобождают от наказания. Максим Закутайло, обвиняемый в рамках громкого дела «Оборонсервиса», в конце октября вышел на свободу, потому что следствие не успело предъявить ему в срок обвинение. Ходорковскому — успело. Навальному — успело. Узникам Болотной — еще как успело. А Закутайло — не успело. Сердюкову выдвинули скромное обвинение в халатности, чтобы он успешно попал под амнистию по случаю 20-тилетия Конституции. Никто не был признан виновным в смерти Сергея Магнитского — ни сотрудники ФСИН, ни тюремные врачи. А в отношении бывшего следователя МВД Павла Карпова, повинного не только в необоснованном аресте Сергея Магнитского, но и в совмещении службы в правоохранительных органах с бизнесом, жившего явно не по средствам, бдительный СК РФ не счел возможным возбудить дело, не увидев для того оснований. А сколько чиновников-казнокрадов получили условные или небольшие сроки, будучи виновными в краже миллионов и даже миллиардов рублей, потому что следователи и судьи проявили к ним невероятную доброту. А подмосковные прокуроры, крышевавшие игорный бизнес, которые не понесли за это никакого наказания, поскольку вмешались еще более высоко стоящие прокуроры. Продолжать можно очень долго.
Все эти следователи, прокуроры, судьи прекрасно знают, что совершили или совершают преступление. Судья Блинов, приговоривший Навального к пяти, а Офицерова — к четырем годам заключения, не мог не понимать, что они не крали весь лес. Блинов совершил преступление, осудив невиновных. Как и следователи, сфабриковавшие это дело, и прокуроры, поддержавшие ложное обвинение. Все они выполняли волю высоких начальников. Потому не боятся, что их накажут. И конечно же оправдывают себя. Но они знают, что совершили преступление. И это знание живет с ними, потихоньку выедая их душу.
Это знание с теми, кто осудил на длительный срок Ходорковского с Лебедевым, имея подтверждения, что они не крали всю нефть ЮКОСа. С теми, кто выполнял «высокий заказ», сочиняя и поддерживая ложь, и с теми, кто выполняет сейчас новый «высокий заказ», который обернется третьим сроком. Это знание с теми, кто убил Сергея Магнитского: следователями, обвинившими его в том, чего не было, судьями, незаконно продлевавшими содержание под стражей, тюремными врачами, постоянно отказывавшими ему в медицинской помощи, сотрудниками ФСИН, истязавшими его. И с теми, включая бывших налоговых начальниц, кто организовал кражу 5.4 миллиарда рублей, которую хотел предотвратить Магнитский. И это знание неминуемо проявит себя самым неприятным образом.
Это знание с теми, кто осудил девушек из Pussy Riot, главная «вина» которых была в антипутинской направленности их выступления. (Совершенно очевидно, что, спой они в храме Христа Спасителя «Богородица, Обаму прогони», никакого судебного срока не было бы.) И с теми, кто измывался над ними в местах заключения. (Как, впрочем, и с теми, кто массово измывается над другими заключенными.)
Это знание таится в глубине сознания тех следователей, которые стараются выдать отдельные стычки с полицией 6 мая 2012 года, происшедшие по ее вине, за массовые беспорядки, и прокуроров, поддержавших лживые обвинения, и судьи Никишиной, открыто показывающей, что она полностью на стороне обвинения, постоянно проявляющей жестокость по отношению к обвиняемым. Оно есть, это знание, и оно напомнит о себе. Непременно напомнит. У него нет срока давности.
А сколько невиновных сидит по тюрьмам и лагерям; причем тех, кого посадили по ошибке, гораздо меньше, чем тех, кого посадили по злому умыслу — чтобы отнять бизнес, устранить конкурента или наказать за строптивость, за критику. Последнее любят делать правоохранители и чиновники местного масштаба: только журналист или житель небольшого города публично покритикует местное руководство, тотчас выясняется, что он преступник, на него заводят уголовное дело, дают реальный срок. И все, от следователя, прокурора до судьи, знают, что посылают в застенок невиновного перед законом. Они знают, что совершают преступление. И как бы они себя не оправдывали в собственных глазах, это знание с ними. Оно даст о себе знать, рано или поздно.
Они знают, все эти люди, вершащие неправедные дела будто бы в интересах государства. Знают, что именно в их жизни не так. И в чем их вина перед собственной душой. Это главное. Не для нашего самоуспокоения. Для торжества справедливости. Ибо ничто не остается без последствий — ни добрые, ни злые дела. Каждому воздастся его мерой. И им воздастся. Вне зависимости от того, дойдет до суда при следующей власти или не дойдет. Без всякого участия пострадавших от лживых обвинений и необоснованных судебных решений. Расплата неминуема. Потому что нельзя безнаказанно творить зло.