На выходных у нас был праздник! День рожденья города Владивостока. 162 года. 2 июля. Да ещё и выходной! И никакого ковида! Гуляй – не хочу… Но…
Но у природы на устах коварные пророчества.
Нет, гулять можно было. Праздника было полно! Глаза разбегались! И гуляющим почти не мешало отсутствие во многих домах воды и света.
Видите ли, ещё накануне, 1 июля, произошли аварии на сетях ВПЭС и ДРСК, в результате чего часть Первореченского района оказалась без света и воды. А в субботу, 2 июля, подключились (точнее – отключились) Ленинский, Фрунзенский районы и остальные по мелочи. Дошло до того, что отключились некоторые светофоры в центре и на Эгершельде. Поневоле вспомнилась частушка, родившаяся в благословенных 90-х:
Если в кране нет воды,
А в розетке тока –
Значит, вы недалеко
От Владивостока.
С одной стороны, даже приятно иногда вспомнить прошлое – даже в таком виде. Но… беспокойно как-то. У природы на устах коварные пророчества! На что природа намекает?
Нет, прочь, прочь от пророчеств природы! Слишком уж они коварны. Давайте лучше о хорошем.
Кстати о хорошем. Второго же июля юбилей случился у Русского моста. То есть у моста на остров Русский. 10 лет назад его открыл Дмитрий Медведев. Не помню, президентом он ещё был или уже премьер-министром. Впрочем, это мелочи, как и сам Дмитрий Анатольевич.
Помню, москвичи некоторые в то время губки поджимали: кому нужен мост на остров, где почти никто не живёт? Лучше бы… Что – лучше? Лучше бы в Москве ещё раз плитку переложили? Сначала со своим оленеводом разберитесь, а потом уж другим указывайте, что им лучше бы.
Собственно, это всё, что можно сказать о прошедшем празднике. Грядёт другой, к Владивостоку не имеющий отношения: день семьи, любви и верности. Президент наш в этом году его утвердил. Он и раньше был, день этот, но в пантеон праздников включён не был. Церковный он, а церковь у нас нынче – скрепа.
Житие святых Петра и Февронии я прочла в студенчестве, как и ряд житий других святых, и отнеслась спокойно, можно сказать – равнодушно. Мало ли как чудили святые при жизни! Чудиков в любое время полно. Но когда этих святых стали вдруг продвигать в противовес святому Валентину и его дню… Возникло у меня недоумение: неужели какого-нибудь более приличного примера любви и верности не нашлось?
Судите сами. Случилось это в незапамятные времена. Пётр был князь, а Феврония – девица из простых, так что её явно звали Хавроньей, поскольку буквы Ф в тогдашней азбуке было две (ферт и фита), а звук такой был только в церковном обиходе, в народе же заменялся привычным [х].
Свело этих двух людей из несводимых социальных слоёв то, что Пётр страдал какой-то кожной болезнью, а Хавря была целительница. Народная медицина, то-сё. Поскольку официальная медицина в то время могла быть ещё хуже народной, понятно, куда пошёл Пётр. Хавря была молода и талантлива, мигом распознала хворь (поставила диагноз – сказали бы мы сейчас), лекарство у неё тоже было. Сам Бог велел воспользоваться случаем, и Хавря им воспользовалась. Она потребовала с Петра обещание жениться на ней в случае выздоровления, и Пётр его, конечно, дал – ну, не ходить же до смерти в болячках! Хавря предвидела дальнейшее, поэтому дала Петру ёмкость с мазью и велела помазать вавки – все, кроме одной.
Дальнейшее понятно. Пётр вылечился и думать забыл о женитьбе на неровне. Но поскольку одна вавка осталась непомазанной, болезнь наступила снова, и ему снова пришлось идти к Хавре, каяться, клясться, что щас уж точно – так и состоялось венчание шантажистки и… шантажиста. Поскольку Пётр перед венчанием потребовал у невесты обещание умереть одновременно с ним. Нет, ничего криминального, никакого самоубийства, и Хавря легко обещание дала.
Потом они прожили вместе некоторое продолжительное время, никаких нареканий, всё чинно, благородно. Детей у них не было. Потом они возлюбили Бога – вплоть до того, что разошлись по разным монастырям (он в мужской, она в женский) и некоторое время жили там без нареканий.
А потом Пётр почувствовал приближение смерти и, кажется, призвал Февронию – иначе сложно объяснить, как они, монах и монашка, оказались в одном помещении. И потребовал Пётр у Февронии выполнить данное перед свадьбой обещание. Она не стала отказываться, но сказала: «Подожди! Видишь, я воздуха (ударение на последнем слоге) вышиваю, вот закончу – и умрём».
Мы помним историю коварной Пенелопы, которая обещала наседающим женихам, что выйдет за кого-нибудь из них замуж, вот только закончит ковёр – и днём ковёр ткала, а ночью распускала. До такого коварства Феврония не дошла, несколько раз только просила Петра подождать. В конце концов, так и не закончив вышивку, она воткнула иголку в шитьё – и действительно они умерли вместе. Дальше, как полагается, их похоронили на кладбищах их монастырей, но покойники вроде как несколько раз перебирались в одну могилу, их разводили, потом вроде они перестали перебираться, а выросли из могил деревья и сплелись меж собою кронами.
Чудесная история, не правда ли? Полная страсти, борения воль и желаний, всё психологически понятно, объяснимо, достоверно… Надо сказать, житиеписатели, как правило, обладали талантом – а может, сама фактура диктовала им не быть скучными.
Но делать эту парочку святых образцом семьи, любви и верности… Да ещё конкурентами святого Валентина… Неужели не нашлось кого-нибудь более соответствующих? А тут ещё президент официально этот день утверждает… Разведённый президент, а потому не могущий быть примером семьи, любви и верности. Или он собирается в монастырь, следуя примеру Петра и Февронии? А с Людмилой своей он договорился?
Впрочем, если кто-то считает праздник сомнительным, сообщаю: 8 июля отмечаются также всемирный день борьбы с аллергией, день обнаруженных заначек, день общения со Вселенной, всемирный день разоблачений и всемирный день жареного мяса. Так что желаю провести этот день с пользой: обнаружить заначку, разоблачить хователя заначки, отправиться на шашлыки и весь день общаться со Вселенной. А аллергия сама пройдёт. Вот и будет идеальный день семьи, любви и верности.
В общем, удачи!
Но…
Не забывайте, что у природы на устах коварные пророчества…