СЛУЧАИ НАРУШЕНИЯ СВОБОДЫ СМИ ПОД ПРЕДЛОГОМ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ВО ФРАНЦИИ
Доклад на Он-лайн конференции 2 марта 2021 года. «Какова цена национальной безопасности», г. Санкт-Петербург,
Анастасия Кириленко
Я сотрудничаю с изданиями The Insider* и Mediapart.Fr.**, с французским телевидением, и я уцепилась за эту возможность поговорить не о России, а о Европе. Потому что насчет России очень все грустно с законами СМИ – иностранными агентами, последние случаи с Навальным и так далее.
Но если говорить о Франции, то Франция примерно всегда на 30-м месте по свободе прессы из 180 стран. То есть, для сравнения, Скандинавия – это первые места, Европа – где-то 30-е, Россия – там где-то 150-е место, и каждый год все осложняется.
И что же здесь происходит? Закон о свободе прессы был принят еще в 1881 году. Он, в частности, включает в себя защиту источника. И каждый раз, когда происходит какое-то, с точки зрения журналистов, нарушение их прав, взывают к этому закону. Если углубиться чуть-чуть в историю, то это было просто очень интересно.
В 1973 году во французское сатирическое издание Le Canard enchainй спецслужбы пытались установить прослушку. Это обнаружили журналисты. Издание тогда переехало в новое помещение, и вечером, когда никого не было, там обнаружились два сантехника, которые, якобы, что-то устанавливали. При том, что их никто не звал. Журналисты расследовали, на каких машинах приехали эти люди, выяснилось, что они были как раз из спецслужб. И был большой скандал, издание судилось, но суд проиграло.
Это издание Le Canard enchaine – не просто сатирическое, многие карикатуристы работали и в Charlie Hebdo, но оно как-то умудряется совмещать сатиру еще и с расследованиями. Например, бывший премьер-министр и кандидат в президенты Франсуа Фийон, оказалось, что его жена получала фиктивную зарплату в Национальной Ассамблее. Ну, это была такая новость, которая закрыла Фийону шансы на президентство, в первую очередь, она вышла в сатирическом журнале. В общем-то, все знают, кто занимается расследованиями, это такое небольшое поле, и на нем играет это сатирическое издание.
Если говорить о недавних случаях, то в 2019 году в издании Mediapart, с которым я сотрудничаю, прошли обыски, и это, кстати, напрямую связано с Россией. Вернее, там полиция попыталась произвести обыски по статье о нарушении частной жизни. То есть они туда пришли, их просто не пустили. Все дело в том, что бывший советник Макрона...
Выяснилось, что он принял какие-то непонятные платежи, сотни тысяч евро от Искандера Махмудова. Это российский олигарх, угольный, который, вроде бы как, занимается угольной промышленностью на Урале, в то же время он уже 10 лет как резидент Лазурного Берега Франции. Возникли у него какие-то проблемы с продлением резиденции, там еще испанское правосудие им интересовалось, отмыванием денег. Было открыто дело. В общем, на этом фоне почему-то советник Макрона принял средства этого гражданина.
Был большой скандал. Я участвовала в написании статьи для Mediapart, и у французских коллег были прослушки с французской стороны этого советника. И это именно он обратился в полицию с жалобой, что нарушается его частная жизнь.
И по этому делу несколько журналистов вызывались в спецслужбы. Но, по-моему, никто не пошел. Здесь есть такая форма — как можно вызвать журналиста для добровольной беседы. И когда попытались произвести обыски, то есть, все это делается для того, чтобы узнать источники журналиста, издание немедленно собрало пресс-конференцию, появились заметки просто во всех французских СМИ, и была такая солидарность возмущения, что нельзя вот так давить на прессу.
Сейчас каких-то новостей не слышно, но, в принципе, издание объявляло о том, что оно будет еще и по суду преследовать полицию за непропорциональные действия.
Другие темы, по которым журналистов пытались вызывать на допросы, это, например, поставки французского оружия в Йемен. Спецслужбы вызвали тогда отчитаться журналистку издания Le Monde. Она пошла и рассказала, что задавали вопросы не впрямую «Кто ваш источник?», а, вроде бы, дружеские вопросы, мол, как вы пытались проверить информацию, чтобы вами не манипулировали. Но, тем не менее, она это расценила так, что это была, конечно, попытка узнать источники.
Более или менее, скажем так, редко вызывают журналистов, которые опубликовали действительно какой-то документ спецслужб, например, по поводу терроризма, какие-то утечки появляются в СМИ, а потом их вызывают в это ведомство. Есть такая спецслужба, если перевести, это будет что-то типа управления по внутренней безопасности, и задают вопросы с очевидной целью узнать, кто же их слил. Такие дела воспринимаются однозначно журналистским сообществом, что это недопустимо, что в таких условиях прессе работать невозможно. И ссылаются на закон о прессе, принятый еще в 1881 году
Вот в принципе, что существует. Наверное, не так много нарушений, как в России или даже в Восточной Европе, но, тем не менее, журналисты всегда очень мобилизуются, критикуют все-таки эру Макрона. Только при нем, дескать, стали возможны обыски в какой-то редакции или ордеры на обыск, что раньше такого не было. И, конечно, каких-то таких эксцессов не возникает там по более мелким случаям коррупции.
Еще один случай, который освещала пресса, правда, не связано напрямую с нарушениями свободы прессы. В общем, бывший директор разведки Франции тоже обзавелся русскими клиентами, русскими из Казахстана, и на него уже завели дело о коррупции. То есть за какие-то вознаграждения, как подозревает следствие, бывший начальник разведки удалял компрометирующую информацию на русского олигарха и еще, как подозревается, на одного человека из Казахстана.
Эта информация просочилась в прессу. Вот об этом как-то забыли, потому что есть большой элемент случайности. Когда советник Макрона напрямую замешан, всех это интересует. А руководитель спецслужб, он – бывший, он провалился, что о нем говорить, но все равно интересно узнать об этом. То есть я хочу сказать, что когда интереса прессы нет, вот такие истории как-то забываются.
Про советника Макрона, в итоге, разбирался французский сенат, он выяснил, что есть какой-то конфликт интересов, и тоже все это стало как-то постепенно забываться, наверное, до новых случаев.
В целом, считается, что со свободой прессы во Франции примерно так же, как в Германии. Я сотрудничала с изданием Frankfurter Rundschau. Проще говорить о своем опыте. Там что бывает? К сожалению, иногда статьи исчезают. Исчезают, как я подозреваю, по звонку русских недовольных клиентов. Была статья о коррупции из России. Она, кстати говоря, была тоже основана на «сливе» из таможенной полиции об уголовных делах об отмывании денег. У них там есть такое ведомство – таможенная полиция. Вдруг она исчезает, исчезают ее переводы, и невозможно ничего найти.
Я подозреваю, что есть давление, не то, чтобы со стороны государства, есть такое вялое, я бы сказала, сотрудничество различных правоохранительных органов с прессой, особенно в восточных землях Германии. Но есть давление от неправительственных акторов, проще говоря, от олигархов — героев публикаций, на которое очень реагирует немецкая пресса.
Да, собственно, что далеко ходить, у меня вышел фильм в соавторстве с французским журналистом, он должен был быть показан на телевидении, назывался «Путин и мафия». И вдруг в назначенное время... Там шла реклама, что у нас очень хорошее расследование о том, как Владимир Путин вовлечен в коррупцию, и о том, какая Россия коррумпированная, и вдруг показали другой фильм без предупреждения в это же время.
И потом были объяснения о техническом сбое. К сожалению, это поверхностная ремарка, но, тем не менее, такие проблемы почему-то возникают в странах Европы, у которых наибольшее взаимодействие с Россией. У Франции очень много контрактов с Россией, у Германии тоже. Поэтому, наверное, Скандинавии проще, там, например, таких проблем не возникает.
Материал подготовлен Татьяной Романенко
*The Insider — российское интернет-издание, специализирующееся на журналистских расследованиях.
** Медиапарт (фр. Mediapart) — независимое французское интернет-издание, известное своими политическими расследованиями.
На фото Анастасия Кириленко.
Источник: скрин медиафайла конференции.