Когда я в четверг 24.10. 2013 смотрел «Поединок» Владимира Соловьева, в котором Жириновский и Шевченко мерялись программами предотвращения терактов, я подумал, что это просто такое телевизионное выпускание пара народного гнева по поводу волгоградской трагедии. Я ошибся. Каюсь. Ну, не хватило фантазии представить себе, что хоть какая-то часть того бреда, который нес в этой программе Жириновский, может быть на следующий день реализована в виде закона.

Впрочем, обо всем по порядку. Шевченко, несмотря на то, что был сильнее, брутальнее, эмоционально и логически убедительнее своего оппонента, заведомо проигрывал, поскольку стоял на позициях равенства всех перед законом, недопустимости ущемления граждан по национальному, религиозному или территориальному признаку. То есть стоял на нормальной позиции вменяемого человека, что, во-первых, довольно непривычно для Шевченко. А, во-вторых, такая позиция в передачах Соловьева всегда заведомо проигрышна. Какую позицию ему надо было занять, чтобы легко победить Жириновского, я скажу чуть позже.

Жириновский, на мой взгляд, превзошел себя, представив на редкость ясную программу борьбы с террором. Она в изложении вице-спикера Госдумы состоит из четырех пунктов:

- Ограничить рождаемость жителей республик Северного Кавказа двумя детьми.

- Окружить эти республики колючей проволокой и запретить транспортное сообщение между ними и остальной Россией.

- Ввести принцип коллективной ответственности за терроризм и возлагать эту ответственность на членов семей террористов. «Арестовать мать, отца, старейшин и посадить на 25 лет. Показать по телевизору. Терроризм сразу кончится». (Конец цитаты.)

- Запретить выезд жителей Северного Кавказа в страны арабского мира с целью обучения в исламских школах.

Излагая эту программу, вице-спикер периодически впадал в управляемую истерику, сопровождаемую криком: «Ненавижу!! Я вас…их всех ненавижу!!»

Попытки Соловьева и оппонентов выяснить у Жириновского, во-первых, детали реализации этого замечательного плана, а, во-вторых, соотношение его пунктов примерно с половиной статей действующей Конституции РФ, которые этот замечательный план просто ликвидирует, успеха не возымели. Оно и понятно, поскольку эту самую Конституцию власть давно превратила в половую тряпку.

Жириновский выиграл, его позиция получила в два раза больше голосов, чем позиция оппонента. И теперь самое время сказать, какой должна быть позиция, с которой Шевченко или кто-то другой выиграл бы у Жириновского. Я эту позицию услышал ровно 14 лет назад, в октябре 1999 года, через месяц после начала второй чеченской войны. По мнению моей знакомой, милой молодой провинциальной учительницы, Чечню вместе со всеми жителями необходимо было сжечь напалмом, после чего ее территорию забетонировать, чтобы она навсегда стала непригодна для жизни. Признаюсь, я не смог тогда выяснить у нее подробности и механизм исполнения данного проекта, но, глядя в последний раз в ее чистые серые глаза, спокойно смотревшие сквозь толстые стекла очков, понял, что проект не просто продуман, но и найдет массового исполнителя.

Я с тех пор ни разу не видел эту милую девушку, но убежден, что ее план «окончательного решения кавказского вопроса» получил бы большую поддержку, чем проект Жириновского. Бытовая ксенофобия и бытовой вербальный экстремизм — вещи, конечно, омерзительные, но в 99% случаев не запредельно опасные, подобно тому, как в 99% случаев крики «Убью!» в бытовой ссоре не приводят к летальному исходу. По-настоящему опасным бытовой экстремизм становится тогда, когда он получает экстремистское же политическое представительство.

Европейским прототипом Жириновского является Ле Пен, с которого Владимир Вольфович в начале своей карьеры «делал жизнь» и лепил свой образ. Социологические исследования подтверждают, что бытовые ксенофобские настроения во Франции распространены примерно также широко, как и в России. Разница в том, что в своей публичной риторике Ле Пен ограничен законом, а Жириновский — нет. Ле Пену, например, пришлось заплатить 1,2 млн франков за высказанное мнение, что «газовые камеры были всего лишь эпизодом Второй Мировой войны».

Публичные призывы Жириновского окружить народы Кавказа колючей проволокой, запретить их женщинам рожать и ввести древний институт коллективной ответственности, который успешно реанимировали большевики в Гражданскую, в период «красного террора», и фашисты в Великую отечественную, несомненно, имели бы неплохие перспективы для рассмотрения в суде, если бы не одно обстоятельство.

На следующий день после соловьевского «Поединка», в котором Жириновский изложил свой замечательный план «усмирения Кавказа», некоторые пункты этого плана начали стремительно реализовываться Государственной Думой по инициативе президента. А именно, сразу в третьем чтении были приняты президентские поправки в закон «О противодействии терроризму», по которым возмещение вреда, включая и моральный вред, причиненный в результате теракта, осуществляется за счет родственников и близких лиц.

Журналисты государственных СМИ с энтузиазмом участвуют в демонтаже остатков демократии и правового государства в России. Они почему-то считают, что в архаичной стране, где действует государственная идеология (как в СССР, нацистском рейхе или современном Иране), применяется принцип коллективной ответственности (как, например, в Хеттском царстве 2-го тысячелетия до н.э.), им легче будет реализовать свой творческий потенциал, поскольку их успешные и более талантливые конкуренты — журналисты либеральных и демократических взглядов — будут принудительно удалены с рынка идей и, соответственно, с рынка журналистского труда. Боюсь, что соловьевы, мамонтовы, леонтьевы и прочие шевченки могут быть разочарованы результатами собственных усилий. Как это произошло с левыми публицистами начала прошлого века, которые, уничтожив своих конкурентов из буржуазных, либеральных, монархических и демократических газет и журналов, включили логику самоуничтожения и были вытеснены из журналистики, а многие и из жизни типажами вроде Демьяна Бедного, послужившего Михаилу Булгакову прототипом Ивана Бездомного.

Это в булгаковском романе Иван Бездомный, столкнувшийся с Воландом и его свитой, становится тихим и мирным. А в реальной жизни не дай Бог нынешним призывателям государственной идеологии столкнуться с теми мутантами, которых рождает противоестественный отбор государственного идеологического монополизма. Сожрут и костей не оставят. Так что защита 13-й статьи Конституции может стать первоочередным делом большинства вменяемых людей страны. Тем более что 13-е число, в отличие от 31-го, есть в каждом месяце.