Г-н президент, к нам приходил хорек (не ваш ли?), навонял и убежал. Та дрянь, которую он поджег в вестибюле «МК», горела ярко (ярче последней модели олимпийского факела; можете посмотреть видео). Но редакция не загорелась, погибших нет.
Пустяк по сравнению со взорванным накануне автобусом.
Вам не до нас. Волгоград, террористы — вот враг, вот настоящая опасность (в том числе для Олимпиады). А атака на редакцию — это же замечательно: свободное общество свободно выражает свои симпатии и антипатии. Ну, увлеклась молодежь немножко, переборщила.
Если хорька поймают — накажут за мелкое хулиганство. Вряд ли мы узнаем: кто послал, кто прикрывал, а главное — кто заказал, кто выделил бюджет.
Вы опытный юрист, г-н президент. Скажите, большой ли штраф грозит этой шпане? Или какая-нибудь «двушечка» условно?
За взрыв возле здания ФСБ; за хлопок, не причинивший никому вреда (только стекло разбилось), молодым людям дали от 6,5 до 9 лет лишения свободы. Их усердно ловили и очень жестко наказали.
Ничего подобного хорькам не угрожает.
От хорьков за версту разит властью. Можно, конечно, разбираться: думской ли властью, кремлевской ли, но ведь власть у нас одна. Единая. И она не первый день на нас охотится.
Верные вам олигархи (а неверные умерли, или сидят, или сбежали) пытались купить «МК». Способ надежный и вроде бы цивильный. Но мы видим, как разложились и умерли газеты, перешедшие из рук в руки по нескольку раз. Разве что названия остались.
Верные вам законодатели, «избранники народа», недавно пытались задушить «МК». Пытались использовать свое служебное положение: придумать закон, который нас уничтожит.
Теперь — поджог и клевета. Откровенная уголовщина.
Говоря о клевете, мы имеем в виду грязные надписи на стенах редакции. Все те же тексты о каких-то проститутках, которые недавно звучали с трибуны Государственной думы.
Настоящие проститутки, г-н президент, существуют; их много; в том числе и в Москве. Известно, что некоторые депутаты охотно ими пользуются; проститутки ласкают их человеческие чувства. А вот буквы на бумаге (слова, которые мы пишем) действуют на чиновников и депутатов совершенно иначе. Буквы возмущают их гражданские чувства. В борделе он человек, а в Думе — борец за нравственность.
Эти борцы называют нас «желтой прессой». Но желтую не взрывают, не поджигают, не преследуют в парламенте. И вы это знаете.
На стенах «МК» хулиганы написали клевету. Они не могут опубликовать ее в печати, потому что боятся суда. Конечно, суд их сильно не накажет (если вообще накажет). Но они боятся не штрафа, а судебного процесса, где всем будет видно, какие они тупые позорники.
Они пишут на стене, поджигают и убегают.
Мы пишем и не убегаем. Разница понятна?
Если бы храбрые граждане взялись писать, например, на стенах Думы правду о проделках депутатов — не хватило бы места, даже крыши не хватило бы, хотя здание очень большое. Не хватило бы Кремлевской стены, чтобы написать о ваших чиновниках, о ваших…
Была такая советская поговорка: «замнем для ясности».
* * *
Мы не очень надеемся на вашу защиту, г-н президент, хотя это ваша прямая обязанность.
И Госдеп за нас не заступится, и Дума, и Совет Федерации, и правозащитники. И наших западных коллег, увы, не возмущают атаки на «МК».
И правозащитники, и вы защищаете Сноудена. И правозащитники, и вы не защищаете нас. Как это получается?
...Девятнадцать лет назад, 17 октября 1994 года, журналиста «МК» убила армия родной страны. Нет? Ладно, не будем обобщать.
Холодова убили некоторые офицеры Российской армии по просьбе (неформальной) министра обороны РФ.
В деле Политковской обвиняют некоторых «отдельных граждан», каких-то ничтожных уродов, которые в нерабочее время (частным образом) следили, добывали и передавали пистолет…
В деле Холодова обвинялось элитное подразделение, допрашивали (хотя и не судили) министра. Нашего журналиста убили офицеры спецназа, изготовив профессиональную мину-ловушку. Все было доказано, материалы дела не оставляют никаких сомнений. Они опубликованы…
Когда Холодова убили, всем было ясно, кто это сделал. Десятки тысяч людей шли за гробом, переполнив Комсомольский проспект.
Это государственное преступление осталось безнаказанным.
Еще хуже, что оно забыто. На кладбище 17 октября приходят только сотрудники «МК» и мать Холодова (его отец уже умер). Никаких правозащитников, общественников, депутатов, никакой прессы — ни российской, ни западной.
В вестибюле, где побывал хорек (от которого воняет властью), на стенах мемориальные доски. На одной — имя Димы Холодова. На другой — имена журналистов «МК», погибших на фронтах Великой Отечественной.
Их покрыла копоть. Мы отмоем, но не забудем.
На снимке – Дмитрий Холодов, журналист МК, убитый в 1994 году.