30-е октября – день памяти жертв политических репрессий в Российской Федерации!
С грустью вспоминаются те годы, физически и морально пережитые всеми нами.
Я в утробе своей матери получил 15 лет сталинских концлагерей, с последующей заменой на «спецпоселение», которые и пришлось «отмотать» от звонка до звонка на «лесоповале». «Лесоповал» – это преисподняя, откуда выход был только на тот свет! Живущие там говорили, что на «лесоповалах» прокурор – тайга, а медведь – судья.
Нельсон Мандела сказал, что годы репрессий он будет помнить, но может простить. Мы навсегда остаёмся узниками репрессий, а всё, что пережили, забыть и простить невозможно!
Со слов очевидцев, кто пережил страшные годы Большого Террора (1937-1938 гг.), во Владивостоке в те годы был расстрелян каждый 20-й житель.
С 1991 года, даты закладки первого памятного камня скорби жертвам политического террора в г. Владивостоке, прошло более 20-ти лет, но “воз и ныне там”. Это не значит, что всё стоит мертвяком, наоборот, стало бить ключом, но всё по «тому же месту»!
Сегодня в сквере Веры и Надежды, на месте вскрытого старого кладбища для бомжей, городская администрация, считаю, обманным способом установила «важную для города» мемориальную свечу в память жертв политических репрессий. Которая, со слов администрации, является художественным объектом, призванным напоминать горожанам об исторических событиях. И совершила это, не смотря на моё письменное уведомление, что эта свеча не будет памятником жертвам политических репрессий.
Создавая каталог памятников и кентафов жертв политрепрессий по Приморскому краю, мне пришлось удостовериться, считаю, в нечистоплотности администрации города, выраженной в том, что Стела-Свеча, установленная в сквере Веры и Надежды, стала называться – жертвам политических репрессий, а согласно копии Протокола заседания комиссии по городской топонимике от 12.03.2014 г. № 1, направленной в мой адрес, было принято Решение: сквер по ул. Овчинникова, определить как «сквер, посвященный жителям города Владивостока, труд и жизнь отдавшим строительству Большого Владивостока».
Наименовать сквер по ул. Овчинникова, 18-20, наименованием – «Веры и надежды».
Текст мемориальной плиты, предложенный гражданином Потапейко В.Н., для размещения на памятном знаке в сквере по ул. Овчинникова, 18-20, признать нецелесообразным. Разместить на памятном знаке в сквере по ул. Овчинникова, 18-20, мемориальную плиту и утвердить текст...».
Перед тем, как появилось это Решение, мной было направлено убедительное письмо в администрацию Владивостока, в котором было чётко сказано, что Объекты подобного рода должны обладать не только художественной выразительностью, но и соответствовать исторической составляющей. Тем более, что Владивосток включен в список двадцати трех российских городов, где в соответствии с программой президента РФ «Об увековечивании памяти жертв политических репрессий на территории России» должен быть создан соответствующий мемориально-музейный комплекс. Ваш проект этого не предусматривает. Мало того, установка стелы на старом кладбище, где хоронили асоциальные элементы – это кощунство над памятью невинно убиенных, как я считаю.
Работникам культуры и служащим РПЦ пора знать и чтить, что памятники, кресты, свечи и стелы, установленные на могилах с останками умерших, не могут быть центрами культуры.
Вот и “Сквер Веры и Надежды”, устроенный на могилах антисоциальных элементов, по моему мнению, не может быть ни центром культуры, ни местом памяти жертв сталинско-коммунистического и большевитского режима, ни местом встречи в День памяти жертв политрепрессий 30 октября, ни в День согласия, прощения и примирения 7 ноября!
Конечно, работа проделана большая, и деньги закопаны большие. И, чтобы администрации Владивостока выйти из этой ситуации с хорошей миной, думаю, надо заменить табличку на стене у стелы-Свечи на другую: “СВЕЧА-АССОЛЬ ПЕРВОПРОХОДЦАМ, ОСНОВАТЕЛЯМ ГРАДА-КРЕПОСТИ, МОРСКОЙ ГАВАНИ ВЛАДИВОСТОК”.
Но сделать это, считаю, необходимо до 30 октября, или хотя бы убрать табличку со стены у свечи!
В природе не могли скрестить ежа с кроликом, да и шапку из ежакрола на голову не наденешь. Вот и сквер Веры и Надежды на костях не может быть памятником жертвам политических репрессий или культурным центром любви, прощения и примирения.
Сегодня данный сквер жителями прилегающих домов превращён в место выгула своих собак, а до прихода сюда строителей здесь был стадион, и на нём дети ближних домов с утра до ночи с упоением гоняли футбол, а зимой заливали каток.
И ещё один административно-правовой вопрос нам необходимо обсудить и закрыть. Мне удалось узнать, что: 07.05.2014 г. состоялось внеочередное заседание под руководством главы города Владивостока Пушкарёва И.С. по вопросу установки информационной доски в память о жертвах политических репрессий.
В заседании комиссии приняли участие председатель-самозванец, как я считаю, Владивостокского отделения Общероссийской общественной организации “Российское историко-просветительское благотворительное (меценатство и коммерция) общество Мемориал” Мельничук Л.А. и член Совета данной организации Гантимурова Д.П.
Комиссия по городской топонимике приняла следующее решение:
– место установки памятной доски определить в сквере “Веры и Надежды”;
– установить памятную доску у основания архитектурной композиции “Свеча” с надписью: “….В ПАМЯТЬ О ЖЕРТВАХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ” после завершения работ по благоустройству сквера по адресу: ул., Овчинникова, 18-20.
В РФ сегодня осуществляют свою миссионерскую деятельность два мемориала: первый – это ОМОО Международный Мемориал и Второй - это “Российский Мемориал”. В Приморском крае действует Приморское региональное отделение историко-просветительского общества “Российского Мемориала”, членом которого не являлось и не является Владивостокское отделение историко-просветительского и благотворительного ОО “Владивостокский Мемориал”. О чём и говорит справка из Москвы:
«Уважаемый Юрий Иванович! Что касается Владивостокской историко-просветительской организации Мемориал – она не входит ни в Российский, ни в Международный Мемориал. Существуют правила приёма организации или инициативной группы в Мемориал. Должно быть прислано Заявление с просьбой принять в Мемориал, в котором должна быть подробная информация о деятельности вступающей организации, её устав. Правление Российского или Международного Мемориала может рассмотреть такое Заявление и решить принять данную организацию или отказать в приеме...
Людмила Щербакова, куратор Вашего Региона».
У меня есть список всех 33-х членов - учредителей Общественной организации Владивостокское историко-просветительское общество «Мемориал». После смерти председателя этого Мемориала, я обзвонил почти всех её членов, и они мне ответили: – никакого общего собрания не было, и председателем Мельничук Л.А. никто не избирал.
Уважаемые горожане, во Владивостоке на сегодняшний день нет достойного городу памятника жертвам политических репрессий, и нам с вами представилась возможность исправить эту историческую несправедливость, на территории бывшего лагеря для политзаключённых, а ныне пересылки ТОФ, создать музей под открытым небом!
Давайте начнём с малого – без судебных тяжб уберём памятную доску в сквере Веры и Надежды или переставим Стелу-Свечу на территорию пересылки ТОФ, туда, где был секретный пересыльный пункт Владивостокского отделения ГУЛАГа с 1929 года. Думаю, что это место будет знаковым для паломников, жителей города и для иностранных туристов, посещающих Владивосток!
Какая слава, такая и Родина
А как чтут во Владивостоке помять о жертвах политических репрессий? Город, в котором был секретный пересыльный пункт для содержания перед оправкой на Колыму, в один из многочисленных айсбергов архипелага ГУЛАГ, на верную смерть политических заключённых. Лагерь, через ворота которого прошли: родоначальник советско-российской космонавтики Сергей Павлович Королёв, генерал Горбатов – отец первых воздушно десантных войск, вытерпевший 8-ми суточное избиение ежовских сатрапов-костоломов, превративших его в кровавое месиво, но не признавшего себя немецким шпионом в 1937 году во время трагедии в РККА; Евгения Гинзбург – мать Василия Аксёнова, автор романа мирового значения – «Крутой маршрут»; Юрий Домбровский – автор романа «Факультет ненужных вещей»; Варлам Шаламов – автор «Колымских рассказов»; поэт Осип Мандельштам, погибший здесь в бараке № 9 в 1938 году; К.А. Преображенский – профессор и секретарь парткома ДВГУ; ст.офицер ТОФ А.В. Терехович; поэт Владимир Нарбут; Цимберг – гебраист (носитель истории и культуры еврейского народа), главный технолог Кировского завода; мой учитель английского языка Саяпин М.П. – студент 4-го курса Саратовского университета, автор романа «Преступление в наказании»; поляк, поэт и прозаик Бруно Ясенский – автор романов «Я жгу Париж» и «Человек меняет кожу» и соавтор летописи «Беломорско-Балтийский канал»; работник Коминтерна профессор Геребах и с ним сотни, если не тысячи, сотрудников международных организаций.
На месте лагеря построили целый район пятиэтажек для офицеров ТОФ. А что, разве нельзя было горадминистрации сохранить всего один барак и разместить в нём Музей-Мемориал памяти жертвам политических репрессий, ведь репрессии 1937-1938 гг. не миновали служащих ТОФ. Даже командующий ТОФ и его заместитель по снабжению, начальник военного гарнизона со всем личным составом гарнизона и 5 командиров подводных лодок были расстреляны, не говоря о сотнях других краснофлотцев-тихоокеанцев и лётчиков.
Сегодня во Владивостоке стоят памятники коммунистам Ленину, С. Лазо, К. Суханову и мифическим борцам за власть советов, безвозвратно канувшей в Лету. Но нет достойных памятников адмиралам Завойко, Путятину и Казакевичу, подписавшим с Китаем в 1860 г. Пекинский договор, согласно которому территория Приморского края отошла России; морякам-краснофлотцам ТОФ, отстоявшим Москву летом 1945 года – которых сам начальник штаба сухопутных войск Гитлера генерал-полковник Ф. Гальдер назвал Чёрной смертью! И, конечно же, нет достойного памятника жертвам политических репрессий.
В 1994 году силами сотрудников музея Арсеньева и горожан на месте расстрельного поля был установлен памятник с таблицей. Но вскоре апологетами Сталина слово «сталинских» было срублено зубилом. Табличку сняли и разместили на сохранение в музей, где уже хранились артефакты политрепрессий, но до сегодняшнего дня ничего не сохранилось.
В 2005 году рядом с тем крестиком был установлен Памятный Камень, вот и всё, что напоминает нам о тех страшных годах расстрелов, геноцида и тирании в нашем городе, где только капитанов дальнего плавания расстреляно больше ста человек, даже тех, кто участвовал в спасении челюскинцев, или осваивал Колыму, Камчатку, Чукотку и Севера.
Меня спрашивают: а что же установили на кладбище Лесное, на 14 км, коммунист С. Морозова и человек Кремля И. Пушкарёв? Отвечаю, что там перезахоронение найденных останков человеческих тел, эксгумированных из траншеи при строительстве дороги Седанка-Патрокл, 376 фрагментов и 495 черепов со следами насильственной смерти, и 6 детских черепов с отверстиями на висках от пуль револьвера.
А на гранитной плите написано, что там расстреляно 5000 политзаключённых. Со слов внуков генерал-лейтенанта Гвишиани – в Приморье расстреляно 50-60 тысяч человек, а репрессировано более 300 тысяч, одних корейцев около 172000 человек. Место захоронения не может быть превращено в Культурный центр. Но коммунист Морозова назвала эту могилу Мемориалом, что страшно возмутило старейшего члена Артёмовского Мемориала, заслуженного учителя СССР, дочь врагов народа Сверкунову Азалию Михайловну!(93г).
По рассказам горожан во время Большого террора во Владивостоке был расстрелян каждый 20-й горожанин, если не 10-й, но об этом сегодня достоверно уже не узнать, т.к. ведомственными приказами уничтожены личные дела жертв политических репрессий в архивах МВД и ФСБ и преступное, считаю, безразличие к этому, и как пособничество к уничтожению документации председателя владивостокского Мемориала Л.А. Мельничук, по другому, думаю, не назовёшь!
Юрий Трифонов-Репин, «Российский Мемориал»
Окончание следует.